Тайны финской войны

Война была необходима, так как мирные переговоры с Финляндией не дали результатов, а безопасность Ленинграда надо было обеспечить, безусловно, ибо его безопасность есть безопасность нашего Отечества. Не только потому, что Ленинград представляет процентов 30–35 оборонной промышленности нашей страны и, стало быть, от целостности и сохранности Ленинграда зависит судьба нашей страны, но и потому, что Ленинград есть вторая столица нашей страны. Прорваться к Ленинграду, занять его и образовать там, скажем, буржуазное правительство, белогвардейское, — это значит дать довольно серьезную базу для гражданской войны внутри страны против Советской власти».

Здесь Сталин наделяет воображаемых врагов теми самыми замыслами, какие лелеял сам, формируя марионеточное «Народное правительство Финляндской Демократической Республики».

Иосиф Виссарионович старается обосновать как неизбежный и срок начала войны по железному правилу: «Сегодня — рано, а послезавтра — поздно»:

«Второй вопрос, а не поторопилось ли наше правительство, наша партия, что объявили войну именно в конце ноября, в начале декабря, нельзя ли было отложить этот вопрос, подождать месяца два — три — четыре, подготовиться, а потом ударить? Нет. Партия и правительство поступили совершенно правильно, не откладывая этого дела, и, зная, что мы не вполне еще готовы к войне в финских условиях (через год выяснилось, что в степях Украины и белорусских болотах Красная Армия воюет ничуть не лучше, чем в карельских лесах и снегах. — Б. С.), начали активные военные действия именно в конце ноября, в начале декабря. Все это зависело не только от нас, а, скорее всего, от международной обстановки. Там, на западе, три самых больших державы вцепились друг другу в горло — когда же решать вопрос о Ленинграде, если не в таких условиях, когда руки заняты и нам представляется благоприятная обстановка для того, чтобы их в этот момент ударить.

Было бы большой глупостью, политической близорукостью упустить момент и не попытаться поскорее, пока идет там война на западе, поставить и решить вопрос о безопасности Ленинграда. Отсрочить это дело месяца на два означало бы отсрочить это дело лет на двадцать, потому что ведь всего не предусмотришь в политике. Воевать?то они там воюют, но война какая- то слабая, то ли воюют, то ли в карты играют. Вдруг они возьмут и помирятся, что не исключено. Стало быть, благоприятная обстановка для того, чтобы поставить вопрос об обороне Ленинграда и об обеспечении государства, была бы упущена. Это было бы большой ошибкой. Вот почему наше правительство и партия поступили правильно, не отклонив это дело и открыв военные действия непосредственно после переговоров с Финляндией».

На этот раз Сталин говорил правду своим будущим генералам и маршалам (три недели спустя вышел указ о введении генеральских званий, а Тимошенко, Шапошников и Кулик были произведены в маршалы вместо уничтоженных Тухачевского, Блюхера и Егорова). Но не всю правду. Он не стал объяснять, что раньше, в благоприятное летнее время, нападать на Финляндию было нельзя, потому что выторговать ее у Гитлера удалось только 23 августа. Весь сентябрь ушел на подготовку и проведение так называемого «освободительного похода» в Западную Украину и Западную Белоруссию, поэтому только в октябре можно было приступить к переброске дополнительных войск к финской границе. К тому же Иосиф Виссарионович рассчитывал, что Финляндию удастся принудить к капитуляции без войны, и часть времени потратил на переговоры, оказавшиеся бесплодными. Ко всему, надо было переждать время осенней распутицы, когда воевать в Финляндии все равно нельзя. Да и не очень боялся будущий генералиссимус воевать зимой. Конечно, зимние условия более суровые, но есть и свои преимущества. На замерзших озерах можно оборудовать полевые аэродромы, а по зимникам можно пройти по таким болотам, что летом совсем непроходимы. А вот насчет того, почему на Финляндию надо было нападать не позднее декабря 39–го, Иосиф Виссарионович немного слукавил. Ведь на самом деле он опасался не совместных действий против СССР вдруг примирившихся Англии, Франции и Германии, а хотел успеть занять наилучшие стратегические позиции перед началом ожидавшегося германского генерального наступления на Западе. И случайно, увлекшись, проговорился о своих подлинных планах, о которых говорить не собирался: «Три самых больших державы вцепились друг другу в горло… в таких условиях, когда руки заняты, и нам представляется благоприятная обстановка для того, чтобы их в этот момент ударить».

Финляндия не принадлежала нй к англо — французскому, ни к германскому блоку, хотя помощь во время «зимней войны» поступала в Хельсинки из Англии и Франции. Нанося удар по Финляндии, Сталин никакой угрозы для Лондона или Парижа создать при всем желании не мог. В качестве плацдарма для десанта на Британские острова или в Нормандию финская территория не годилась. И в силу законов географии Красная Армия могла нанести удар только по Германии. Оккупация же Финляндии позволила бы непосредственно угрожать шведским железным рудникам. Именно оттуда рейх получал основную часть руды для своей металлургии. Из Финляндии в случае начала советско — германской войны Сталин рассчитывал добраться до этой ахиллесовой пяты Гитлера: прекращение поставок из Швеции грозило парализовать всю германскую военную промышленность. Ударить в спину «другу Адольфу» «друг Иосиф» собирался в тот момент, когда в весенне — летнюю кампанию 1940 года вермахт начнет, как ожидалось, генеральное наступление на Западе и ввяжется в затяжные бои на линии Мажино. До этого времени надо было непременно захватить Финляндию, чтобы затем оттуда нанести важный, хотя и вспомогательный удар. Ждать до окончания весенней распутицы Сталин не мог. Тогда все силы понадобятся против Германии. Поэтому в последний день осени 1939 года Красная Армия обрушилась на Финляндию. Сталин и Ворошилов надеялись, что предприятие не будет трудным. И жестоко просчитались.

А что произошло бы, если бы Финляндия приняла в ходе переговоров советские условия, уступила часть Карельского перешейка с основными укреплениями линии Маннергейма, согласилась на создание советских военных баз и заключила с СССР договор о взаимопомощи? Наверняка в этом случае страну Суоми постигла бы судьба Прибалтийских государств, пошедших навстречу советским требованиям. В июне 1940– го, после капитуляции Франции, Хельсинки был бы предъявлен ультиматум о вводе дополнительных кон- тингентов Красной Армии, затем при поддержке советских войск было бы сформировано «народное правительство» во главе с Куусиненом, и вскоре Финляндия стала бы еще одной советской республикой. Сопротивляться бы финны не стали. После утраты укрепленных позиций на перешейке и поражения англофранцузских войск на Западе борьба представлялась бы им совершенно безнадежной. Так что тот путь, который избрало финское правительство, — сражаться, оказался на поверку единственным, обеспечившим сохранение национальной независимости Финляндии.

Начало

30 ноября 1939 года в 8 часов утра залпы артиллерийской подготовки возвестили о начале войны «за обеспечение безопасности Ленинграда и северо — западных границ нашей Родины». Через час войска 7–й армии пересекли границу на Карельском перешейке, а войска 8–й армии — на участке между Ладожским и Онежским озерами. 9–я армия наступала в северной Карелии, а 14–я — в Заполярье.

Что представляла собой к началу войны финская сухопутная армия? В мирное время она насчитывала 3 пехотные дивизии обшей численностью в 28 тысяч человек. После мобилизации 9 пехотных полков этих дивизий развертывались в 9 дивизий. Кадровые войска в мирное время включали в себя также несколько отдельных батальонов и кавалерийскую бригаду. С началом войны планировалось создать из резервистов еще 3 дивизии. Большую роль при мобилизации играла добровольческая организация шюцкор, созданная в 1917 году. В ее задачи входила подготовка населения к обороне страны, поставка кадров для формирования резервных частей и допризывная подготовка юношей 17–20 лет. Постоянные кадры шюцкора насчитывали 20 тысяч человек, а переменные — 80 тысяч. Прослужив год, члены шюцкора зачислялись в резерв, где еще 4 года должны были обучаться на периодических военных сборах по уставам, принятым в регулярной армии. Половину членов шюцкора составляли крестьяне, пятую часть — рабочие, 15 процентов — мелкие служащие и 7 процентов — интеллигенция (люди с высшим образованием). Вопреки распространявшимся советской пропагандой утверждениям это была вовсе не «фашистская организация финской буржуазии». Скорее, это была территориальная армия мирного времени, с началом войны призванная подкрепить кадровые войска. Существовал и женский аналог шюцкора — добровольческая организация «Лотта Свэрд», насчитывавшая