потребителе рост, вес, приблизительный возраст и немного женской интуиции. Питание человеческих организмов — мы ведь в основном этим здесь занимаемся. Мужчины, они хуже младенцев — злые, когда голодны.
— Откуда вам известен мой вес?
— О, профессионал на глаз может безошибочно определить вес биологического организма. Конечно, обычно я имею дело с детьми. Но, какая разница?
— Действительно, никакой. Нас одинаково интересует ваша грудь, только с разными целями. — Это я просто подумал, но не сказал вслух. Но Алиа слишком игриво на меня взглянула, как будто бы прочла мысли.
— Мне нужно бежать. Найдите меня, — она вдруг поменялась в лице, развернулась и побежала куда-то в лабиринт коридоров. Я в растерянности огляделся по сторонам. Несколько проходящих мимо меня мэй, не сговариваясь, молча показали нужный коридор. Мой запылённый вид оказался красноречивее любого вопроса.
Я доел по пути всё содержимое и отдался в цепкие щупальца машин и существ отделения дезинфекции. Сотни мелких роботов назойливыми насекомыми облепили меня с ног до головы, заползая в нос, рот и уши. Комбинезон за считанные секунды растворился и спрессовался в их брюшках. Они заботливо обсосали и обкусали каждую волосинку прежде, чем начался слоистый ионический душ, чередующийся с водой. Мне казалось, что я совершенно один в огромном помещении, но, судя по звукам, здесь полно народу, скрываемого изолирующими перегородками, постоянно транслирующими с моей стороны вид пустого пола и стен . В конце концов, следуя инструкциям, я опустил руки в резервуар с булькающей биомассой белого цвета, побежавшей по телу тёплыми ручейками, обволакивая одеждой. Кисти рук, лицо и голова остались открытыми, а на ногах соткались лёгкие сапожки с пупырышками против скольжения на подошвах. Обувь, состоящая из той же живой субстанции, что и одежда, скорее имитирует настоящие ботинки по внешнему виду, на самом деле она так же тонка и неосязаема.
У них здесь новейшие технологии!
В завершение процедуры, непонятно зачем мне пришлось выпить с пол-литра тягучей жидкости, которая осела в желудке горячим киселём, закипела и начала вулканическую деятельность. Из носа и рта повалил пар приторно-розового цвета. Когда пар стал белым и прозрачным, бульканье прекратилось, и меня выпустили на свободу.
В Ягинуине полно детей, в отличие от Кслантеналы, они совершенно свободно передвигаются по городу без сопровождения взрослых. Дети не принадлежат кому-либо конкретно, они — часть самой жизни. На каждом гражданине, способном самостоятельно ходить, прописан адрес с автоматической инструкцией доставки домой или оповещения опекуна. Опекунами могут являться биологические родители, родственники или профессиональные воспитатели. Стремление малыша к самостоятельности и познанию мира поощряется. Если маленький человек решил прогуляться, или его оставили взрослые в людном месте, занявшись своими делами, то городские системы жизнеобеспечения обязательно позаботятся о нём, предлагая еду, напитки, дорогу домой или увлекательную прогулку в сопровождении робота-игрушки. В отличие от Кслантеналы, в Ягинуине наличие или отсутствие детей никак не влияет на социальный статус, поэтому детей не похищают и не присваивают.
С привкусом мыла и молока во рту, я покинул отделение дезинфекции, сливаясь с толпой обтянутых второй кожей сотрудников и посетителей. Новая одежда настолько комфортна, что не ощущается на теле вовсе. Несколько раз я, дотронувшись до себя с полным ощущением, что касаюсь кожи, опасливо осмотрел себя: а не голый ли я здесь расхаживаю в надежде закадрить пышногрудую профессиональную мамашу.
Алиа оставила ссылку, следуя которой я быстро нашел её в огромном многоярусном помещении, разделённом прозрачными перегородками на отдельные аквариумы. В каждом из таких боксов спят, играют или едят тысячи малышей. В проходах между рядами комнаток есть пешеходная и транспортная зона. Судя по схеме, Алиа сейчас где-то там, в глубине одиннадцатого уровня. Чтобы найти её, лучше воспользоваться портативным транспортным средством на воздушной подушке. Эта машинка может иметь вид площадки с поручнем для одного или двоих стоящих друг за другом взрослых пассажиров, а так же двух-трёх кресел для взрослых или малышей. В проходах многолюдно, большинство мамаш идут или едут с карапузами на руках. Публика шумит, улюлюкает, кто-то поёт песенку, проходящие подхватывают её, стройный хор раскатывается, отдаваясь эхом по коридорам, потом все смеются. Малышей передают с рук на руки, подбрасывают, щекочут, корчат им рожицы и завлекают игрушками.
Короче говоря — царит атмосфера восторженного идиотизма, от которой быстро начало подташнивать.
Я заметил, что здесь много мужчин, самое удивительное — у них такие же сложные причёски, как и у мэй. Точно так же, как и женщины, они куда-то торопятся с малышами на руках или в сопровождении целого вагончика маленьких кресел с прочно зафиксированными пассажирами. Заняв свободную стоячую платформу, я встроился в интенсивный транспортный поток с двухсторонним движением.
Моя платформа быстро поднялась на нужный уровень в несколько приёмов, совершив несчётное количество поворотов на узловых развязках. Многие малыши улыбаются мне вслед и машут рукой, выглядывая из-за спины взрослого или из кресла. Это так странно и удивительно! Их интерес такой искренний, что хочется остаться здесь навсегда!
Алиа лёжа на боку кормила толстощёкую голенькую девочку, ещё один малыш поменьше смешно заснул рядом, подогнув ножки и попкой кверху. Я подождал, пока она закончит, процесс кормления не показался эротичным. Наоборот, это напомнило о нашей животной биологической природе. Алиа жестом пригласила меня войти. Осоловевшая от молока малышка, спокойно задремавшая к концу кормления, забыв сглотнуть последние капли, вдруг оживилась и посмотрела на меня неожиданно умными глазками. Алиа вытащила из разреза на груди салфетку и вытерла личико ребёнка. Девочка громко рыгнула.
— Хотите подержать Селесту?
— Нет, не нужно!
Но Алиа уже сунула малышку мне в руки. Селеста потянулась ко мне и стала удивлённо трогать волосы.
— Да, у меня нет такой красивой причёски, как у твоих имА.
Селеста рассмеялась и срыгнула на меня молоко.
Алиа достала другую салфетку и вытерла меня:
— Лучше я её заберу, а то она вас и обписает.
Проснулся мальчик и стал хныкать. Селеста подползла к выступающей из стены обтекаемой панели с дисплеем и, развернув голографические миниатюрные модели-кнопки, материализовала несколько игрушек. Насладившись процессом появления разных фигурок одной за другой ниоткуда, она схватила одну и потянула в рот. Остальные игрушки вскоре растаяли, превратившись в цветной плотный дымок, и всосались в покрытие на полу.
— Они сейчас заснут, пойдёмте, — Алиа легонько подтолкнула меня к выходу.
— Но, если эти дети захотят в туалет?
— На полу специальное покрытие — плотная биомасса, питающаяся выделениями ребёнка. Эта колония одноклеточных — продукт генной инженерии специально создан для комфорта малышей. Ничего на их теле не стесняет движений. Мы надеваем на них трусики или комбинезончики с поглощающей массой только когда идём гулять. Нам лучше сейчас уйти: Сауран очень ревниво относится к Селесте и никогда не бывает рад гостям.
— Вы говорите о них, как о взрослых.
— Нас учат относиться к детям, как к полноценным гражданам Ягинуина не просто с рождения, а с момента зачатия. Для меня они такие же, как взрослые. Каждый обладает характером и индивидуальностью, пытается настоять на своём или показать отношение.
— Они всё время вдвоём, эти ваши воспитанники?
— Да, с тех самых пор, как оба выбрали меня мамой. Селеста более крупная, но на самом деле Сауран старше её на два месяца. Девочка общительная и жизнерадостная, она охотно проводит время с другими детьми и может спокойно спать одна. Сауран совсем другой — он нелюдимый и признаёт, кроме меня, только общество Селесты. Малыш готов кричать без умолку несколько часов подряд до тех пор, пока
