и успеха, были люди, отдавшие свои жизни, сражаясь рядом со мной. Мои милые соседи каждый раз искренне радуются моему возвращению во здравии с очередной охоты, они дарят тепло своих сердец и не задают вопросов.
Но. Никогда и ни с кем, я не почувствовал себя дома, как здесь. Все они — моя семья, и я понимал это ещё в те далёкие времена, живя в Минунзу почти год. Это было самое счастливое время. Среди нас не хватает только Герта.
Я внимательно взглянул на окружающих и заметил одно не занятое за столом место, как будто бы он вышел ненадолго, и сейчас вернётся.
Анцимун попросил мою соседку слева пересесть на то самое незанятое место и расположился рядом со мной.
— Ты нисколечки не постарел. Постой-ка… У тебя черты лица стали другими, но меня ты не введёшь в заблуждение: ты совсем не изменился, немного повзрослел и поумнел, но всё тот же мальчишка. Мужчина остаётся таким до тех пор, пока, наконец, не остановит свой вечный поиск на одной женщине. До этих пор ты так и ходишь по свету в качестве Сына и никогда не перейдёшь в Отца. Отец — это мужчина, который знает точно, чего хочет и берёт своё, а Сын всё продолжает искать.
— Вы правы, как всегда, Мастер.
— И всё же, ты уже близок к переходу в более высокий статус, иначе не вернулся бы. Похоже, мне можно спокойно уйти на покой, — Анцимун положил мне руку на плечо. Слеповатый при свете дня Синона, он выглядит сильно постаревшим. Он был ненамного старше Герта, на каких-то пару десятков лет. Сколько ему сейчас? Сто сорок? Сто пятьдесят? Я взял его за руку, покрытую тонкой пергаментной кожей.
— Что вы, я бы никогда не смог заменить вас, даже если бы остался. Но, я просто зашел в гости.
— Ты останешься, я ждал твоего возвращения.
— Мне очень жаль вас разочаровывать, но я, действительно, зашел в гости, чтобы убедиться в том, что мне не приснилось всё это.
Старик хитро прищурился и обнял меня на прощание так, как это делает мой родной отец, с которым я общаюсь довольно часто. Он остался при своём мнении, несмотря на мои возражения.
Сладкое ощущение предстоящего сюрприза, подхваченное в Минунзу, щекочет мне желудок. Возможно, это просто переваривается ужин в семейном кругу. Кто знает? Желая продлить удовольствие, я решил пройтись пешком и воспользоваться на этот раз транспортной сетью, хотя почти всегда передвигаюсь, с помощью нитрона. Вдруг по возвращении домой всё закончится? Поднимаясь в лифте к своему жилищу, я уже знал, что меня там ждёт гость. Незаконное проникновение в личное пространство нисколько не насторожило, не исчезло и ощущение комфорта, а только усилилось. Я привык расслабляться, возвращаясь в Ягинуин, оставляя войну и преследования там, где им положено быть, а не тащить всё к себе домой, отравляя пространство чуждыми проблемами. Именно поэтому даже не потрудился усилить личное защитное поле, а просто вышел из лифта в своей квартире, улыбкой приветствуя девочку, сидящую, поджав худенькие ножки, на моём диване. Ещё не взрослая, но уже и не ребёнок, с прозрачными волосиками на голове, отсутствующими бровями и открытым взглядом ясных глаз, обрамлённых депегментированными ресницами — типичная представительница пранаической расы.
Судя по тому, что я утонул в бездне невоспринимаемого пространства вместо того, чтобы услышать звук её имени, передо мной дитя ургов. Моё хитромудрое нестандартное защитное поле могла с лёгкостью преодолеть только такая, как она.
— Извини, что я вошла без разрешения.
Невольно мои губы расплылись в улыбке, глядя на это хрупкое создание, считающее себя взрослой. В ней было что-то до боли знакомое, но я уверен, что мы не встречались раньше. Или мне память отшибло?
— На детей не распространяются подобные условности, я рад видеть тебя. Надеюсь, ты всё сама нашла в синогуляторе, пока меня не было.
Девочка смешно поморщилась и засмеялась:
— У нас слишком разные гастрономические предпочтения!
Я плюхнулся на диван рядом с нею.
— Я тебя знаю, — утвердил я , — только не могу припомнить обстоятельств…
— Не надейся, я не твоя дочь, хотя, если бы не ты, то и меня бы не было здесь сейчас.
От этой детки ничего не скроешь: в какой-то момент мне показалось, что она напоминает мне одного близкого человека. Возможно одна из моих подружек…
— Тебя бы не оставили в неведении, если бы ты стал отцом ребёнка.
— Да, конечно, биологическому отцу всегда сообщают о подобном факте, таков закон.
Я снова попытался просканировать её имя и опять провалился в бездну необъятности.
— Урсулана, — представилась она, совсем серьёзно, как взрослые урги, — но для тебя — просто Лала.
Она застыла, оценивая мою внутреннюю реакцию. А я, совсем иначе посмотрел на девочку, чья мать умерла на моих руках. В моей памяти воскресли также и события тех времён, о которых я предпочитал забыть. Как ей жилось всё это время? Я так и не собрался ни разу навестить её.
Лала выглядит уверенной в себе и расслаблена, похоже на то, что она любима и довольно счастлива. Разве что худенькая до такой степени, что нужно проверить, нет ли сквозняка. Урги способны материализовывать любые предметы, включая еду, с помощью нитронов. Так что, вряд ли её кто-то морит голодом. Маленькая Урсулана явно настроилась на мою ментальную волну:
— Только обычный телекинез, — усмехнулась она, — у меня узкие кости скелета, поэтому кажусь такой худой. Забывать поесть и не испытывать голода — обычное для меня дело.
Конечно, она такая же, как Герт: тонкие кости, отсутствие инстинктов и чувства голода. Многие представители её расы именно такие, стоит ли удивляться?
— Имена растут и меняются вместе с нами. — Сказала она с сожалением. — Всё это время мне так нравилось быть ребёнком.
— Не хочу тебя огорчать, но ты до сих пор ещё не взрослая, так что наслаждайся детством, у тебя ещё достаточно времени.
— В том смысле, что моё физическое тело ещё не вошло в полноту взрослой фазы — да, — уловив мою полную некомпетентность в смысле границ переходного возраста, она продолжила:
— Ребёнком считается человек, пребывающий в Поле Матери. Если смотреть на это Поле, то можно увидеть двоих, как одну жизнь. ИмА приняла меня в тот день не только в своё физическое лоно, я смогла войти в её Поле Любви Матери, полностью растворяясь в нём.
— С твоей мамой что-то случилось?
— Не с ней, со мной. Я умираю, как ребёнок и мы обе это знаем, — она снова наткнулась на непонимание с моей стороны, — в моём организме созревает первая яйцеклетка.
— Насколько мне известно, это не такая трагедия, как кажется. Ты сначала будешь испытывать дискомфорт, но потом привыкнешь, все женщины проходят через это. Современные технологии способны полностью исключить какие-либо неприятные моменты, связанные с….
Девочка с сожалением посмотрела на меня, абсолютно ничего не смыслящего в женских проблемах:
— Вместе с первой кровью я выйду из Поля Матери.
— Ну и что тебя так пугает?
— Оставить её одну.
— Она же не выгонит тебя только потому, что ты повзрослела.
— Она — нет. Во мне самой возникнет потребность и осознанная необходимость уйти. Уже несколько месяцев я задерживаю этот необратимый гормональный процесс — созревание яйцеклеток, но дальше тянуть невозможно. Если я не войду в полноту иньского звучания, моему мужчине будет сложно найти меня. До тех пор, пока я одна, о полном раскрытии внутреннего потенциала не может быть и речи. Не реализовав Данность, с которой я пришла в воплощение, я буду нести за это ответственность.
