— Вам лучше забыть о самородке, — зловеще прошептал Марат, оглядываясь на дверь. — Вы меня поняли?
— Господь милостивый! — запричитала Глафира, тоже невольно оглядываясь на дверь. — Спаси и помилуй! А я-то, дурочка, все на голуб-явана грешила… простофиля. Спасибо, что подсказали. Я теперь рот на замок закрою. Не сомневайтесь.
— Больше вы ничего подозрительного не заметили?
Администраторша долго и старательно пыталась вспомнить что-нибудь еще, но так и не смогла.
— Нет, — с сожалением призналась она. — Больше ничего не припоминаю.
Марат отказался от чая и завтрака, предложенных Глафирой. Ему хотелось побродить по окрестностям кишлака. Что он надеялся узнать? Мало ли… Вдруг повезет, и появится хоть какая-то зацепка.
Он шел между высокими каменными заборами, с удовольствием вдыхая прозрачный горный воздух. Бетра не было. Над домами поднимались дымы, блеяли овцы в загонах. Хозяйки растапливали печи, готовились варить еду на целый день.
Марат обратил внимание, что в селении нет собак. Это показалось ему странным. Вспомнились слова старого таджика про хищников, которые куда-то подевались.
Он не испытывал голода. Им овладело нетерпеливое возбуждение сыщика, который вот-вот нападет на след.
Яркая, пышная красота весенних гор поразила его. Везде, где зеленела трава, раскинулись ковры маков, диких тюльпанов и бонгардий. Карликовые деревья покрылись нежной листвой. Марат с трудом продирался сквозь заросли шиповника и жимолости. Гигантские зонтичные травы кое-где достигали ему до пояса. Великолепие растений перемежалось красноватыми скалами, серым гранитом, лиловыми тенями трещин и глубокими обрывами.
Господин «Багров» взмок, облазив ближайшие окрестности кишлака. Никаких следов снежного человека ему обнаружить не удалось. Зато стало ясно, что найти здесь Ларису Мельникову или ее мертвое тело будет не так-то просто.
Он присел на камень и осмотрелся. Камень оказался теплым. Солнце поднялось высоко, растапливая остатки снега и льда. Между огромных, покрытых мхами и лишайниками валунов весело журчал ручей. Марата заворожила его однообразная незатейливая песенка. Воздух был настолько чист и прозрачен, что к окружающим кишлак снежным вершинам, казалось, можно дотянуться рукой.
«Два, три века здесь не имеют никакого значения, — подумал Марат. — Трудно отличить год от столетия в горах, которые исчисляют жизнь вечностью».
Ему вдруг почудилось, будто все это он уже видел, — весеннюю пестроту лугов, нагромождения скал, снежные шапки вершин, подобные алмазным коронам. И на всем — печать равнодушия и отрешенности.
В противоположность спокойствию гор, Марата неожиданно охватило сильное волнение, поднявшееся волной к горлу. Что это? Он чувствует опасность? Или… Нет, не может быть. Сердце его неприятно сжалось, в висках стучало.
Он встряхнулся, спустился к ручью, зачерпнул ледяной воды и умылся. Стало немного легче. Калитин вернулся к камню, сел и начал думать.
Куда делась Мельникова? Она могла пойти в горы и заблудиться… могла сбежать. Ее могли убить. Имеет ли это отношение к взрыву в туннеле? Вполне вероятно. Лариса могла что-нибудь услышать или увидеть, и ее просто убрали как ненужного свидетеля.
Пиротехники у всех на глазах носили в туннель взрывчатку — якобы для съемок. Могли они заранее, еще во время мнимого «взрыва», заложить настоящий заряд? Могли. Никто не следил за каждым их шагом. Могли они специально повредить кабель? Могли. Свет погас, и в темноте, суматохе им легче было проделать все необходимое. Остается главный вопрос. Зачем?
Теперь золото. Откуда Мельникова его взяла? Нашла в кармане куртки? Допустим. Тогда как оно появилось в кармане ее куртки? Подложили? Все тот же вопрос: кто и зачем? Если Мельникова лжет, остается непонятным, откуда у нее самородок. Нашла в горах? Украла у кого-то из членов группы? Привезла с собой? Возможно…
Зачем она показала золото Глафире? Молчала бы, и все было бы в порядке. Не логично.
У Марата закружилась голова. То ли от горного воздуха, то ли от неразрешимой задачи. Как бы там ни было, а Мельникову придется искать. Живую или мертвую. Наверное, будет правильно попросить альпинистов о помощи. Только они смогут тщательно осмотреть окрестности. Киношникам и местным жителям это не под силу.
Господин «Багров» вернулся в дом к обеду. Глафира хлопотала на кухне. Мужчины играли за столом в карты, угрюмо переглядывались.
— Мне нужно поговорить с вами, — сказал Марат. — С каждым в отдельности.
Никто из членов группы не отказался от разговора, хотя далеко не всем понравилась дотошность приезжего.
К сожалению, эти беседы не помогли делу. Кто что делал в туннеле во время съемок, установить было практически невозможно. Да, все друг друга будто бы видели. Но любой мог отлучиться незамеченным. То же и в отношении ночевки в кишлаке. Все плохо спали. Почти каждый, кроме Глафиры, выходил ночью во двор. Подышать, покурить или в туалет. Мельникову никто не видел. Никто не заметил, как она вышла из дома…
Глава 7
Замок Вальганиуса стоял в широком рукаве туннеля, на возвышении, в стороне от центральной магистрали. Из его фундамента с четырех сторон били широкие, шумные струи темных подземных вод. На острых камнях, окружавших замок, висели клочья белой пены. За камнями начиналась отвесная стена.
Магистр Вальганиус закрылся в своей мастерской. Он работал. Тревожные мысли мешали ему сосредоточиться. Он умел проникать мыслями далеко в будущее. То, что он увидел там, потрясло Вальганиуса. Его длинное узкое лицо побледнело, хотя это казалось невозможным. Все жители подземного города и так отличались бледностью.
Внешность Вальганиуса портила слишком большая вытянутая голова. Во всем прочем он выглядел гораздо внушительнее любого из коренных жителей Жада. Магистр наблюдал, как жизнь под землей постепенно подтачивает жизненную силу драгийцев, этих маленьких и слабых существ. Их кожа стала слишком тонкой и почти белой, а тела — хилыми и болезненными.
Конечно, Вальганиус мог бы обзавестись самым красивым телом, но он считал, что уродство привлекает гораздо больше внимания, чем совершенство, которое быстро приедается. Вальганиус не был уродом, но весь его вид — высокая фигура, острый нос с горбинкой, выдающийся вперед раздвоенный подбородок и пронзительный взгляд глубоко посаженных глаз, — производил именно то впечатление, на которое он рассчитывал. Будь Магистр красавцем, ему бы завидовали, но и только. Он не так глуп, чтобы попасться на удочку тщеславия! Вальганиус сам любил ловить на эту наживку.
Магистра устраивала жизнь, которую он вел на Драгии, куда прибыл как гость, а потом остался насовсем. Здесь к нему пришел настоящий успех. Вальганиус приобрел влияние в кругах правящей верхушки Жада. Ему буквально смотрели в рот. Звание Магистра он присвоил себе сам, так как не нуждался в чужих оценках и отличиях. Вальганиус слишком далеко отодвинул границы невозможного и проник в такие области знания, что оценивать его стало некому. Его попросту боялись.
— Хетт, иди сюда! — громко крикнул он, зная, что секретарь находится в соседней комнате.
Хетт, слуга и секретарь Магистра, вздрагивал всякий раз, когда слышал пронзительный и скрипучий голос своего хозяина. Он сразу же поспешил на зов. По дороге ему попалось одно из тех ужасных созданий, которые слонялись по просторным хоромам Вальганиуса. Хетт никак не мог привыкнуть к ним. Эти отвратительные, жуткие существа подчинялись только своему хозяину. Казалось, что остальных они просто
