строить, а потом взрывать?
«Если взрыв туннеля организовали не киношники, то кто? — гадал Марат. — Зачем тогда они здесь? Снимают кино? Неужели господин Ревин такой рьяный поклонник кинематографа? И почему они назвали свой фильм „Взрыв в туннеле“? Слишком откровенно и привлекает внимание. Глупо… Возможно, они не имеют к настоящему взрыву никакого отношения».
Калитин решил поговорить с Борисом. Вдруг что-то да прояснится?
Но каскадер не сообщил ему ничего нового. Кроме того, что режиссеру Бахмету стало плохо в туннеле, он вышел, побрел куда глаза глядят и заблудился.
— Мы хотели его забрать, — жаловался Борис. — А доктор не позволил. Сказал, только утром. Ну, а ночью… сами знаете, что случилось. Теперь нас не выпускают отсюда, хотя всех уже допросили.
— Расспросили… — мягко поправил его Марат. — Вы уверены, что вам больше нечего добавить?
— Вроде нечего, — покачал головой Борис…
Глава 2
«Сны видит лишь тот, кто спит».
«Я буду скучать по тебе», — сказал Марат, когда они подошли к машине.
Это было так на него не похоже, что у Ангелины Львовны сжалось сердце. Она почувствовала острую, необъяснимую печаль. Ведь он вернется! Командировка — не дальний поход и не война. Почему же ей стало так одиноко, когда он захлопнул дверцу такси?
Она перебирала в памяти подробности их последнего разговора. Марат все расспрашивал о Ревине, какие-то мелочи… потом они просто болтали. О разном. Потом он неожиданно сказал:
— Я хочу вспомнить, кто я. Или кем был… Она не поняла.
— Что ты имеешь в виду?
— Сам не знаю. Наверное, эти «опусы» навеяли на меня странные мысли. Тот человек, который там… словом, я ведь так и не знаю, кто он. Может, я? Или кто-то другой?
— Это важно для тебя? — удивилась Ангелина Львовна.
Марат помолчал.
— Наверное, раз я все время об этом думаю.
Она молча смотрела на него. Он вдруг обнял ее и поцеловал. Поцелуй был коротким, как бы дружеским. Но приятным. Очень.
— Хочешь выпить?
Она впервые была у него дома и с интересом разглядывала обстановку. Хорошая мебель, техника, книги… дорогие вещи. За всем этим совершенно не проступала индивидуальность. Типовая квартира с евроремонтом.
Марат принес коньяк и фрукты. Налил ей и себе в бокалы из богемского стекла.
— Знаешь, что мне напоминает твоя квартира? — она повела рукой вокруг. — Гостиничный номер.
— Твои комплименты потрясают, Лина! — засмеялся Марат. — Никому бы не удалось сделать это лучше.
— Я надеюсь…
Им было легко вдвоем. Никаких обид, никаких претензий. Никакой фальши. Даже Марат почти не притворялся. Он просто существовал рядом с женщиной, которая будила в нем странные желания, томительный трепет юности… Казалось, весь его предыдущий опыт испарился, исчез. Может быть, так чувствовал себя Адам, первый мужчина на земле?
— Над чем ты смеешься? — возмутилась она. — Прекрати немедленно!
— Если бы ты знала, какие глупые мысли приходят мне в голову…
Они долго целовались в темноте, полной ночных шорохов и запаха апельсинов. Потом пили коньяк и снова целовались. Потом, когда Ангелина захотела его по-настоящему сильно, как никогда в жизни не хотела мужчину, начало светать. Марат еле справился со своим собственным желанием.
Госпожа Закревская ехала домой по сонной Москве, утопающей в розовой дымке рассвета, и вспоминала поцелуи Марата, его лицо, когда он смотрел, как она садится в машину.
— Я буду скучать по тебе, — прошептала она, оглядываясь на его крепкую фигуру.
— Что вы сказали? — спросил водитель.
— Нет-нет… ничего.
Дома она набрала номер Самойленко.
— Олег?
— Черт тебя возьми, Ангелина! Ты хоть иногда, для разнообразия, смотришь на часы? — проворчал он.
— Нет.
— Это заметно.
— Твоя школа. Ты сможешь завтра… то есть сегодня принять моих пациентов?
— Если они захотят… А что случилось?
— Я не приду на работу. Жутко устала и хочу спать.
Она уснула, когда уже совсем рассвело. Мысли о Марате плавно перетекли в странную молитву…
