принадлежит трем офицерам японской Квантунской армии: Идзомэ, Курасаве и Кураки. Они, как и чехословацкие легионеры, получили от японского командования предписание по возможности «добывать» как можно больше русского золота и переправлять его в Японию. А возможностей было предостаточно.
В октябре 1919 года атаман Семенов при участии японцев захватил в Чите один из эшелонов Колчака, своего недавнего союзника, и присвоил примерно 33 тонны золота. И почти все раздал. Например, 6 тонн выделил начальнику тыла генерал-майору Павлу Петрову. Тот, в свою очередь, передал часть золота отступавшим в Китай командирам семеновской армии «на непредвиденные расходы». 21 ноября 1920 года начтыла встретился с Семеновым и сообщил ему, что оставшееся – 20 ящиков с золотыми монетами и 2 ящика со слитками (чуть меньше тонны) – намерен под расписку передать «на временное хранение» начальнику японской военной миссии Идзомэ. Атаман одобрил эту идею. Более того, он и сам передал золото японцам. Но кое-что все же оставил себе. В конце ноября Семенов бежал на аэроплане из осажденной красными Читы в Дальний (ныне Далянь), прихватив несколько сумок с золотом.
Дальнейшая история подтвердила истинность утверждения, что нет ничего более постоянного, чем временное. Ни одному человеку, получившему в обмен на российское золото японские расписки, до сих пор ничего вернуть не удалось, хотя такие попытки неоднократно предпринимались (к примеру, теми же Семеновым и Петровым). А иногда не было даже расписок. Как, например, в случае с генералом Сергеем Розановым, ограбившим отделение Государственного банка России во Владивостоке.
Один из министров омского правительства Колчака дал Розанову такую характеристику: «сумбурный, нечистоплотный, окончательно подорвавший престиж омской власти на Дальнем Востоке». К этим словам трудно что-то добавить.
В 1918 году адмирал Колчак направил Розанова в Читу, в ставку атамана Семенова, для ведения переговоров о координации совместных боевых операций против большевиков и обеспечении беспрепятственного прохождения «золотых эшелонов» через подконтрольную атаману территорию. До Читы Розанов добрался, но переговоры вел не о совместных боевых действиях против Красной Армии, а о создании собственных вооруженных сил и Дальневосточной республики с собою во главе. И не о безопасности «золотых эшелонов», а о возможности их ограбления. Да и говорил он не с Семеновым, а с японскими эмиссарами, прикомандированными командованием Квантунской армии к штабу Семенова. Стоит ли уточнять, что эти переговоры проходили в самой теплой и дружественной атмосфере. Ради колчаковского золота японцы были готовы поддержать любую идею Розанова, хоть создания Соединенных Штатов Сибири со столицей на Аляске, не то что крохотной Дальневосточной республики.
Осенью 1919 года Розанов перебрался из Читы во Владивосток – предполагаемую столицу Дальневосточной республики. Однако на месте обнаружилось, что в отличие от японцев жители будущей столицы лишь отчасти разделяют идеи генерала. Большинство выступало за создание приамурского государства, но во главе его видели не диктатора Розанова, а Учредительное собрание. Но главное отличие состояло в том, что жители Владивостока склонялись к изгнанию японцев из Приморья.
Это охладило интерес командования Квантунской армии к созданию Дальневосточной республики. Отказался от своих планов и Розанов. К тому же по долинам и по взгорьям к Владивостоку приближались эскадроны приамурских партизан. 29 января 1920 года Розанов встретился с командующим японскими оккупационными войсками во Владивостоке генералом Сигемото Ои и в присутствии полковника Рокуро Идзомэ обсудил с ним план дальнейших действий. Сошлись на том, что ноги из Владивостока пора уносить. Решили, что на следующий день розановская армия будет погружена на два военных транспорта и вывезена из города. При этом Розанов предложил «спасти» еще и остатки российского золотого запаса, хранившегося во владивостокском отделении Государственного банка. Реализация этой благородной цели не терпела отлагательств даже до утра.
Той же ночью к одному из пирсов владивостокского порта, расположенного напротив здания Госбанка, пришвартовался японский крейсер «Хидзен». Вооруженный десант быстро оцепил территорию между банком и причалом, и в здание направилась штурмовая группа под командованием Сергея Розанова, переодетого в форму японского офицера, и Рокуро Идзомэ, воздержавшегося от маскарада. Не встретив сопротивления со стороны охраны, не петляя по закоулкам банка и его подвалам, штурмовики кратчайшим путем вышли к помещению, где хранились ящики с золотыми слитками, сумки с золотыми монетами и мешки с ценными бумагами. Короче, не более чем через два часа после начала операции крейсер «Хидзен», груженный остатками российского золота, отдал швартовы и взял курс на Гонконг. 19 февраля Розанов в компании клерков гонконгско-шанхайского отделения Иокогамского валютного банка подсчитывал трофеи. Совместными усилиями они подвели черту: примерно 42,7 тонны золота, которые были внесены на личный счет генерала. В тот же день Временное правительство Приморья заявило генералу Ои и японскому кабинету министров официальный протест, требуя возвращения золота и выдачи Розанова, против которого уже было возбуждено уголовное дело о краже в особо крупных размерах. Из Японии на эту ноту не ответили, хотя о дальнейшей судьбе Розанова призадумались.
Судя по сообщениям японской прессы, некоторое время после ограбления Государственного банка Розанов благополучно проживал с семьей в Иокогаме, подсчитывая, сколько лет понадобится ему и его потомкам на то, чтобы потратить добычу. И вдруг 22 января 1921 года в японской газете «Иомиури симбун» появляется сообщение о том, что Розанов погиб в Крыму при отступлении войск Врангеля. Почему, спрашивается, человек с таким огромным состоянием, да к тому же явно не склонный сражаться с большевиками до победного конца, отправился в Крым? Да потому, что, скорее всего, он никуда и не ездил. В 1920-х годах в Японии и на подконтрольных ей территориях при невыясненных обстоятельствах погибли несколько человек, причастных к разграблению российского золота. При этом в прессе неизменно появлялись публикации об их отъезде за границу. Розанов вряд ли был исключением.
Ну а куда же делось розановское золото? В 1926 году на этот вопрос попытались ответить несколько либерально настроенных японских министров и парламентариев, заметивших, что с недавних пор офицеры Квантунской армии начали интересоваться не только внешней, но и внутренней политикой Японии. При этом щедрость военных по отношению к чиновникам и депутатам не знала границ. Проведя расследование, парламентская комиссия установила, что из награбленного в России золота командование Квантунской армии создало секретный фонд (при этом физически золото и денежные средства находились на счетах нескольких банков, в том числе Иокогамского валютного), которым распоряжался Гиити Танака, в прошлом – военный атташе при царском и колчаковском правительствах, а в будущем – премьер-министр Японии. Скандал продолжался 10 лет (с небольшими перерывами), пока 26 февраля 1936 года молодые японские офицеры не убили нескольких министров и даже членов императорского дома, слишком активно интересовавшихся судьбой русского золота.
В 1945 году Иокогамский валютный банк влился в Токийский банк, который, в свою очередь в 1996 году объединился с банком «Мицубиси», чтобы сформировать крупнейшую в мире финансовую группу: ее активы сопоставимы с бюджетом ведущих стран.
Рай для мошенников
Уход от налогов
Из 100 крупнейших корпораций США 83 создали свои дочерние компании, проводящие платежные операции, в офшорных зонах.
Традиция уклоняться от уплаты налогов зародилась тысячи лет назад. Знатные жители Римской империи зарывали драгоценности в землю, чтобы избежать налога на предметы роскоши. Китайцы кочевали по стране, чтобы уйти подальше от налоговиков, а европейцы переезжали в Новый Свет, где их освобождали от податей. И сейчас многие предпочитают держать накопления на счетах банков небольших европейских стран и еще более мелких островных государств, торгующих благоприятными налоговыми условиями.
Желание избежать уплаты налогов появилось в тот же момент, когда правители стали их собирать. Известный китайский историк Чо Юн Су писал, что во II веке до н. э. жители китайских царств часто мигрировали, чтобы не платить дань. Причем делали это с умом: «Они селились глубоко в горных районах, где переписчики населения не смогли бы их зарегистрировать. Там они были свободны от высоких налогов и барщины. По крайней мере, на некоторое время они могли устроить себе передышку – пока законы не добирались до их нового поселения».
Такой способ ухода от налогов, правда, не подходил крупным собственникам, которые не могли бросить свои земельные владения. Им приходилось проявлять определенную изобретательность. Неплохой пример того, как сэкономить на налогах, никуда при этом не переезжая, можно найти в истории средневековой Индии. Монархи сменявших друг друга династий и империй были тогда единственными собственниками всей земли, и с тех, кто проживал на ней, они собирали очень высокие подати, которые могли серьезно меняться в зависимости от нужд короля. Так было до тех пор, пока в XIII веке правители могущественной по меркам тех времен империи Хойсалов не установили фиксированную ставку налога на землю. Ее назвали сиддхая, и каждый феодал, получивший землю от
