тротуаре – самое большое несчастье этого во всех отношениях уважаемого Европой города. Происшествие было, таким образом, исполнено подлинно народного комизма и глубоко символично.
С МАНИАКАЛЬНЫМ УПОРСТВОМ УСТРАИВАЯ ВЗРЫВ ЗА ВЗРЫВОМ , ДАГОБЕРТ НЕИЗМЕННО СЛЕДИЛ ЗА ТЕМ, ЧТОБЫ ОТ НИХ НИКТО И НИ ПРИ КАКИХ ОБСТОЯТЕЛЬСТВАХ НЕ ПОСТРАДАЛ.
Дагоберта любили не только за то, что он так весело дурачил полицию.
Народная молва возымела еще один повод называть его Робин Гудом наших дней. С маниакальным упорством устраивая взрыв за взрывом, он неизменно следил за тем, чтобы от них никто и ни при каких обстоятельствах не пострадал. Бомба в KaDeWe и четыре из шести бомб в филиалах Karstadt взрывались поздно вечером или ночью, когда в помещениях наверняка никого не могло быть. Пятый взрыв произошел, правда, днем, в лифте переполненного магазина. Но следствие установило, что Дагоберт заложил взрывное устройство и, стоя рядом с лифтом, следил, чтобы в лифт никто случайно не вошел. Взрыв раздался через восемнадцать секунд – Дагоберт заранее рассчитал, что за это время кабина еще не успеет доехать до следующего этажа.
Только однажды при взрыве пострадали люди. Два покупателя были неопасно ранены осколками. Публика уже любила к тому времени своего героя и простила ему этот несчастный случай от всего сердца. Его поклонники ждали 115-ю серию упоительной истории «Дагоберт против Karstadt и криминальной полиции». Им, разумеется, не терпелось узнать, кто скрывается за мультипликационной маской. Охотнее всего они позволили бы полиции арестовать Дагоберта на пару дней, как следует расспросить, сфотографировать и отпустить безобразничать дальше. У полиции была, разумеется, совершенно иная точка зрения.
Весной 1994 года полиция была вознаграждена за бесплодные усилия в течение долгих лет. Впрочем, заслуга полицейских в том была невелика. Уставший Дагоберт сам ослабил бдительность. Он в очередной раз напомнил Karstadt о себе, но чересчур небрежно отнесся к разработанным им же самим мерам предосторожности. Его заметили, когда он прятал велосипед в багажник автомобиля. Все остальное было, как говорится, делом техники. 22 апреля, обсудив с Karstadt подробности следующей передачи выкупа, он вышел из очередной телефонной будки и был окончательно и бесповоротно арестован.
Как вы понимаете, тут уж полицейские старались вовсю. Район был оцеплен, все пути к отступлению – заблокированы, тротуар – тщательно приведен в порядок. Его вымыла специальная бригада, и никакие собачьи экскременты не могли больше помешать доблестной берлинской полиции. Сомкнувшись вокруг арестованного плотным кольцом, полицейские спешно эвакуировали Дагоберта, так и не позволив раздосадованным журналистам сделать ни одной фотографии. Единственная, обошедшая впоследствии все газеты, была сделана с расстояния в несколько десятков метров и высоким качеством не отличалась.
Однако никакой ошибки на этот раз не случилось. Полицейские арестовали и препроводили в самую знаменитую берлинскую тюрьму Moabit того, кого так долго желали, – «гангстера-93», «шантажиста торговых домов» Дагоберта. Теперь у него, разумеется, появилось имя. Какое же всех ожидало разочарование!
В нашем герое не было ничего от блистательного и непобедимого парня из Шервудского леса. Публике предстал тихий, застенчивый берлинский безработный Арно Функе, женатый, отец одного ребенка. Никого специально грабить он не желал, но в одной берлинской мастерской слишком долго работал с вредными лаками и угробил свое здоровье. Страдал головокружениями, потерей памяти, работать больше не мог, содержал семью на пенсию по инвалидности. Соседи рассказывали, что он был милым, внимательным молодым человеком, в свободное время все мастерил какие-то забавные машинки, сидя на крылечке. Словом – тоска.
Газетчики, как, впрочем, и вся немецкая публика, были ошеломлены банальностью этого портрета настолько, что попытались объявить узника Moabit Лжедагобертом. Увы, эта версия не выдержала никакой критики. Дагоберта таки превратили в Арно Функе, и он покорно ожидал в тюрьме судебного процесса. Праздник кончился.
Однако пресса и сам Дагоберт недооценили постоянство немецкой публики, которая так просто от своих привязанностей не отказывается. Четыре года она снисходительно потакала своему «селезню», прощая покушения на общественную безопасность. Теперь она простила ему и невзрачного Арно Функе. Сидя в тюрьме, он получал мешки писем от поклонников, которые подбадривали его, утешали, предлагали работу после судебного разбирательства. Sic! За все время перед процессом заключенный получил лишь одно письмо, написанное грубым и желчным недоброжелателем.
ГОН ОРАР, КОТОРЫЙ ВЫПЛАТИЛИ ДАГОБЕРТУ ЗА СНЯТЫЙ О НЕМ ФИЛЬМ, И АВАНС ЗА КНИГУ ВОСПОМИНАНИЙ ПРЕВЗОШЛИ СУММЫ, КОТОРЫЕ ОН МОГ БЫ ПОЛУЧИТЬ ОТ KARSTADT В СЛУЧАЕ УСПЕХА СВОЕЙ АВАНТЮРЫ.
Как это ни комично, но именно после ареста он получил наконец свою добычу, свой вожделенный пакет с купюрами, так долго от него ускользавший.
Гонорар, который выплатили Дагоберту за снятый о нем фильм, и аванс за книгу воспоминаний превзошли суммы, которые он мог бы получить от Karstadt в случае успеха своей авантюры. Правда, Karstadt собирался прибрать деньги к рукам, ссылаясь на миллионные убытки, нанесенные взрывами. Но адвокаты тут же объявили авторские права собственностью жены Арно Функе. По закону же имущество супругов раздельно, а очаровательной иностранке не стоило большого труда доказать, что она ведать не ведала о злостных похождениях супруга.
Так что деньги, скорее всего, остались в семье. Дагоберту удалось осуществить свою мечту: он всегда хотел, как и его анимационный тезка, купаться в золотых монетах.
Отсидев шесть из положенных по приговору девяти лет в тюрьме, Функе вышел, получил работу карикатуриста в одном из издательств, а в 2004 году снялся в британском телефильме The Heist вместе с другими известными преступниками.
Часть 3 Наука обирать
Для этих людей афера – точная наука, великолепное средство обогащения без особых затрат и без грубого насилия. Они – циники и прагматики. Они быстро добиваются успеха, также быстро разоряются, потом снова всплывают на поверхность. Некоторые из них сегодня коротают дни в местах лишения свободы.
Их аферы – в сущности, обыкновенное воровство, только совершенное с размахом и без применения «технических средств», одной силой мысли. Рациональность игры есть, а вот романтикой и не пахнет.
Что поделаешь, они – дети своего (нашего) времени.
Торговля клиентами
Фредерика Мандельбаум (Frederica Mandelbaum) (1818–1894)
В 1862–1884 годах через руки Фредерики Мандельбаум прошло едва ли не все, что было украдено в Нью-Йорке и его окрестностях за это время.
Нью-Йорк, Уолл-стрит, 11, и Брод-стрит, 18. Эти адреса знают все брокеры мира, потому что здесь находятся торговые залы Нью-Йоркской фондовой биржи. Однако в 1860-1870-х годах был не менее известен другой адрес: Нью-Йорк, Клинтон-стрит, 79. Здесь размещался один из крупнейших «депозитариев» того времени.
Многие из посещавших его – леди и джентльмены самого почтенного вида – оперировали такими пакетами ценных бумаг и такими денежными средствами, которым могли бы позавидовать крупнейшие банки. Через Клинтон-стрит, 79, проходили не только деньги и ценные бумаги, но и огромные партии товаров: золото, драгоценные камни, мебель, ковры, лошади. А принадлежал этот дом Фредерике Мандельбаум, которую клиенты обычно называли просто Марм – Мамаша.
Фредерика рано вышла замуж. Ее муж, Вольф Мандельбаум, был личностью малоинтересной и никчемной. В памяти потомков он останется, наверное, лишь благодаря тому, что дал свою фамилию Фредерике и трем ее детям. Именно ее, а не его, поскольку вопрос об отцовстве навсегда останется открытым – Фредерика изменяла своему супругу. Изменяла ночью и днем, утром и вечером, в будни и по праздникам. Но рогоносец не устраивал сцен ревности. Он прекрасно знал, что его жена – проститутка, и, наверное, был даже счастлив, если иногда ему удавалось бесплатно воспользоваться ее услугами.
Шли годы. С возрастом Фредерика раздобрела. При полутораметровом росте она весила полтора центнера. Марм (Мамаша), как теперь ее стали называть, еще оставалась привлекательной, но уже не настолько, чтобы от клиентов отбоя не было. Поэтому в 1862 году, когда Фредерике исполнилось 44 года и прежнее занятие перестало приносить существенный доход, она решила сменить профессию.
Для этого ей не понадобилось устраиваться на курсы переквалификации или занимать очередь на бирже труда. Фредерика Мандельбаум давно освоила вторую специальность – без отрыва от основной работы. Уже несколько лет она приторговывала краденым и, благодаря необычайной оборотистости, сколотила на этом приличный капитал. Теперь Мамаша решила придать перекупке воровской добычи более широкий размах, рассудив, что при умелой раскрутке этот бизнес может оказаться намного прибыльнее ее первой профессии.
Для начала Фредерика почти на все свои сбережения купила большой трехэтажный дом в Нью-Йорке на Клинтон-стрит.
Затем распространила через
