хамского бультерьера Беню.
Новая «козырная» судьба не радовала, а только терзала душу. Зорину все чаще вспоминалась читанная недавно статья — «Человек меняет лицо». Витторио Риканелли, рядовой сицилийский мафиозо, согласился дать показания против босса своего клана. В итоге босс получил пожизненное заключение, а Витторио Риканелли превратился в Федерико Перуччи: чтобы спасти бывшего свидетеля обвинения от длинных рук мафии, итальянские спецслужбы перевезли его на север, в Болонью, дали ему новое имя, новые документы и новую внешность. Пластическая операция прошла без осложнений. Но со своим обновленным обликом — хотя и вполне симпатичным — Витторио так и не сумел сжиться. Бывшему мафиозо все казалось, будто каждое утро в зеркале отражается другой человек. И вот в один прекрасный вечер хлебнул он виски «Джонни Уокер», залез на подоконник и сиганул с девятого этажа. Дома на столе оставил записку: «Не могу больше жить раздвоенным. Прощайте, и да хранит вас Дева Мария!»
Он так и не сумел стать Федерико Перуччи, человеком с другим лицом.
А вот Денису Зорину проделали операцию почище: до неузнаваемости изменили не лицо, а саму жизнь. И пускай она теперь сверкала и переливалась, будто алмазное колье, но блеск этот не грел душу. Кто бы знал, как тягостно заниматься чужим делом, поддерживать дружбу с чужими приятелями, принимать почести и приглашения, предназначенные другому! Каждый день и каждую минуту Зорин чувствовал себя самозванцем на троне и все ждал: когда же, наконец, его разоблачат?
…Сегодня ему вдруг припомнился давний сон про каменную стелу с таинственными письменами. Зорина как током ударило: «Господи! А ведь он приходил из ночи в ночь — в аккурат перед моим вызовом к Администратору! А как я побывал в «Утренней звезде» — так этот сон ни разу больше не привиделся!»
Так вот что означало увиденное им на вершине холма! Стела, нацеленная в небо, — это его новая судьба, мощный старт наверх, к звездам! Впрочем, насчет «наверх, к звездам!» — это он себя уговаривал. А сердцем, всем своим содрогающимся нутром ощущал: наверх, к эшафоту!
Но есть же, черт побери, выход! Администратор ведь еще не запер за ним дверь в прежнее житье! Желаешь — ступай обратно в свой двор-колодец. И хлебай из него вонь, матерщину, бессмысленность и беспросветность существования.
Как волк, обложенный флажками, Зорин метался между «страшно» и «жутко». И потому, несмотря ни на что, обеими руками держался за нынешнее свое бытие. Но малодушно оставлял себе лазейку назад — «на всякий пожарный». Когда же истек месяц, отведенный ему для окончательного решения, Зорин принял Соломоново решение: к Администратору не ходить, точек над «и» не ставить.
«Не пойду — и все тут!» — думал он сердито.
Но не пойти ему не удалось.
Объявление
Мышам предлагается бесплатный сыр. Обращаться по адресу:…
Глава седьмая
Визит Пифагора
На редакторском столе распластались сверстанные полосы завтрашнего номера. Подобно коршуну- стервятнику, сладострастно терзающему плоть ягненка, Зорин впился в статью о проблемах обслуживания населения. Красным начальственным фломастером вписывал он строки, дышащие гневом и болью за человечество: «На всем обширном фронте оказываемых нам услуг, пожалуй, наиболее провальный участок — это работа водопроводчиков. Впечатление такое, что переход российской экономики на рыночные рельсы ни в малой степени не затронул эту категорию работников городского хозяйства. Во всяком случае, водопроводчики продолжают обслуживать нас вполне «по-социалистически»…».
Но тут кровью пишущее перо замерло в редакторской руке. Священный акт отмщения презренной водопроводной касте оказался прерван: дверь в кабинет осторожно отворилась, и на пороге возникла секретарша Венера.
Божественное имя досталось этому существу по непонятной прихоти провидения. Чернявая, с заостренной лисьей мордочкой и хитрыми, вечно настороженными глазками, она мало напоминала свою древнеримскую тезку. А если к такой, прямо скажем, неказистой физиономии прибавить еще патологическую худобу и очень уж кривенькие ножки… Зато, словно бы насмехаясь, природа выдала ей непомерно пышную грудь, казавшуюся нарочито прилепленной к мосластому, угловатому тельцу.
В общем, Венера была далеко не Венерой. Зато вся редакция именовала Зоринскую приемную «венерическим предбанником».
Итак, секретарша возникла на пороге, и главный редактор не без гадливости скользнул взглядом по ярко-оранжевым колготкам (на память пришел старый анекдот: «Дэвушка! Гдэ ты купила такие тощие и такие кривые чулки?»). Радары хитреньких Венериных глазок моментально запеленговали нацеленность редакторского взора. Секретарша деланно зарделась, улыбаясь, впрочем, весьма двусмысленно.
«Святые угодники! Да что она себе вообразила, эта плюгавица разнесчастная?! — ужаснулся Зорин. — Сама — страшнее ядерной войны, а туда же!»
Увидев, как посуровел шеф, Венера тотчас нацепила деловую маску:
— Денис Викторович, к вам рвется Закорчевская. Кричит, что это срочно.
Но тут, отодвинув массивным плечом худосочную Венеру, в кабинет ворвалась распаленная Амалия Егоровна Закорчевская — заведующая рекламной службой. Она пламенела ярко-красным платьем, как, впрочем, и всей своей квазиэнергичной натурой:
— Денис Викторович, честное слово, я его зарежу, этого недоумка! Искромсаю редакционными ножницами — и пускай меня потом в тюрьму упекают! Хоть на тыщу лет!
— Ну, не так темпераментно, Амалия Егоровна! Мы же с вами все-таки не под знойным небом Аргентины, — улыбнулся Зорин. — Что там у вас стряслось?
— Да душу измочалил, честное слово! Паразит такой! Урод! Кочерыжка обгрызенная! — продолжала исходить нездешними страстями огнедышащая Амалия. — Припер, понимаете, какую-то хреновину и требует, чтобы мы ее срочно разместили. Да за такое объявление меня в сумасшедший дом упрячут! На Пряжку! Я ему, оглоеду, толкую, чтобы он сочинение свое кретинское в нормальный вид привел. А он нудится, — тут Закорчевская, безбожно шепелявя, передразнила кого-то незримого: — «Вы, гражданка, объявленьице это главному редактору шнещите, гражданину Жорину. Уж он найдет, как объявленьицем нашим рашпорядитьщя!».
На этом месте Амалия сбавила тон и повела дипломатично очами:
— Вот я и решила: дай загляну к вам, Денис Викторович. А ну как этот паразит (извиняюсь, конечно!) — ваш родственник или знакомый!
— Ну разумеется, родственник! — «успокоил» ее Зорин. — Братик-дегенератик.
И распорядился:
— Давайте-ка сюда этот опус для психушки! Посмотрим: что за жанр такой интересный?
Амалия проворно подсунула ему одинокий листок, клочковато выдранный из школьной тетради в клетку и заполненный скачущим детским почерком. Зорин прочел: «Организация выдаст прорезиненный макинтош б/у 1962 года выпуска (изготовитель — Швейная фабрика им. Володарского, г. Ленинград) в обмен на плащ 2002 года выпуска (изготовитель — фирма «Пьер Карден», г. Париж). Обращаться к Администратору по телефону: 595-81-39. Агентство «Утренняя звезда»».
В желудке у Зорина сделалось тяжело и зябко, словно он проглотил громадную медузу, впитавшую в себя весь холод океанических глубин.
— Ну как? Не слабо? — победно глянула на шефа Мисс Реклама. — Это какие же кретины станут вам презентовать Кардена взамен допотопного дерьма родной Володарки?
— Мне презентовать? — пробормотал потерянно Зорин. — Почему — мне?
— Ну, не вам лично. Про вас — это я так, для примера, — пояснила Амалия. И заговорщицки
