переплет, и в силу хозяйского великодушия опекает его, как свою собственность? Если так, то он по мере сил постарается удержать ее в этом заблуждении.
Эндрю осторожно снял рубашку с засохшей кровью и бросил ее на пол. Воцарилось тяжелое молчание, и он беспокойно поднял глаза.
Энн стояла с разорванными тряпками в руке и смотрела на него как зачарованная. Ничего лишнего не было в его мускулистом теле. Множество шрамов покрывало кожу, а играющие мышцы выдавали в нем физически сильного человека, привыкшего к седлу и мечу. Тонкая талия, мощная грудная клетка, широкие плечи. От него так веяло мужественностью, что у Энн перехватило дыхание. Глаза их встретились, и что-то неуловимое изменилось в их взаимоотношениях.
Мучительным усилием Энн отвела взгляд и сосредоточила внимание на тряпке, которую от волнения скомкала в руке.
— Сядьте… пожалуйста.
Голос у нее прозвучал слабее обычного.
Эндрю сел, глубоко вздохнув всей грудью, пытаясь остановить волну того, что он назвал бы вожделением, но что, по сути — и он это знал, — являлось чем-то большим.
Она подошла вплотную, и Эндрю пришлось стиснуть зубы, чтобы не издать ни звука, пока влажной тряпкой она смывала кровь с плеча и груди и промывала рану. Движения ее рук были легки, но если пальцы случайно прикасались к обнаженной коже, оба вздрагивали.
— Леди Энн, я мог бы и сам все сделать, не стоило бы вам беспокоиться.
— Тсс, Эндрю! — тихо сказала Энн. — Я с радостью окажу вам эту небольшую услугу. Кроме того, находясь в положении больного, вы не сможете увильнуть от моих вопросов.
— Вопросов? — спросил он недоумевающим голосом. — Это насчет царапины, которую я получил, случайно столкнувшись со старым своим врагом?
— А за этим не стоит еще что-то… или кто-то?
Эндрю поднял глаза и пожалел о своей неосторожности. Легкая улыбка тронула его губы.
— Нет, госпожа, это не была схватка из-за женщины.
— Об этом я и не думала.
Он повернулся всем телом, чтобы лучше видеть ее, но она заставила его вновь сесть прямо.
— Сидите тихо, я уже кончаю. Я не стану пока докучать вам вопросами. — Она закрепила последнюю повязку. — Теперь все.
Эндрю тут же встал и поспешил уйти от ее ласковых рук и нежного аромата ее духов… а заодно от этих невинно вопросительных глаз, проникающих в глубины его души. Первым делом он нашел чистую рубашку и, надевая ее, натужно ровным голосом сказал:
— Я чрезвычайно признателен вам за вашу милосердную помощь, леди Энн, но, если вас обнаружат среди ночи в комнате слуги, это не пойдет на пользу вашей репутации.
— В комнате слуги! — повторила она. Отойдя на несколько шагов, она резко повернула голову. — Хотела бы я знать, достойно ли вас это помещение.
— Не понимаю, мисс Энн. Я…
— Не надо, Эндрю!.. Достаточно! Хватит мне лгать!
Голос у нее стал серьезным. Неужели он вел себя настолько неуклюже, что позволил зародиться сомнениям в ее душе?
— Лгать? О чем?
— Эндрю… При каких обстоятельствах вы получили сегодня ночью это ранение?
— Я уже говорил…
— Да, я помню все, что вы мне говорили, но ведь это была неправда, разве не так? А, Эндрю?
— Есть некоторые вещи… о которых вам было бы лучше не знать…
— Чтобы не получить с этим знанием неприятностей? — спросила она. — Кого-то это может очень заинтересовать?
— Да, — сказал Эндрю неохотно.
— Кого?
Вопрос был задан тихо, но твердо.
— Донована Мак-Адама.
Он поймал ее взгляд, пытаясь прочесть мысли девушки.
— Но если мне, может статься, придется лгать ради вас, Эндрю, не думаете ли вы, что я вправе знать, для чего я это буду делать?
— Не говорить ничего, не означает лгать.
— Только не с Донованом Мак-Адамом. Вы не хуже меня знаете, что он не удовлетворится отговоркой.
— Он ваш враг, Энн.
— Полагаю, что нет, Эндрю. Ему нужны мир и покой, как и всем нам. Он хочет, чтобы его король прочно сидел на троне. Он заправляет большими делами, и вряд ли война с женщинами входит в его намерения. Эндрю, он ваш враг!
Последние слова были произнесены с такой убежденностью, что стало ясно: Энн уже поняла расстановку сил и роль в ней своего «домоправителя».
— Нет, он мне не враг. Просто на сегодняшний день он стоит на моем пути и на пути того, что мне предстоит сделать.
Энн медленно упала в кресло, словно ей изменили силы. Глаза ее наполнились ужасом.
— Так… вы… шпион? Английский шпион? Господи! А как же Кэтрин… Эрик?..
Энн слишком ясно осознавала, какие последствия сделанное ею открытие может иметь для будущности ее семейства. В случае разоблачения Эндрю нечего было надеяться на милость Якова или Мак-Адама. Это означало смерть для Эрика и Бог весть что для Кэтрин, и самой Энн.
Эндрю непереносимо было видеть ужас, написанный на лице бедной девушки. Упав на колено, он сжал ее маленькую ручку в своих огромных ладонях.
— Энн, все не так, как вы можете подумать. Поглядите на меня.
Их взоры встретились, и в глазах у нее он увидел страх и боль.
— Я ни за что бы не причинил вреда вам или вашему семейству, клянусь вам, Энн. Я здесь не для того, чтобы создавать проблемы, наоборот, мне поручено их устранить. Клянусь всем святым, Энн, я пришел не для того, чтобы обманывать и изменять. Мне нужно совсем не это.
Энн молчала. Наконец она заговорила:
— Кажется, я без конца задаю вам один и тот же вопрос, и не получаю на него ответа. Кто вы, Эндрю?
— Я — сэр Уильям Френсис Эндрю Крейтон. При дворе Генри Тюдора я играю примерно ту же роль, что и Донован при дворе Якова. И цель моя — принести двум народам надежду, а не войну.
Ей отчаянно захотелось поверить ему, но в любом случае — лгал он или говорил правду — на карту была поставлена судьба всей ее семьи.
— Что вы понимаете под словом «надежда»?
— Брак.
— Брак?
— Якову нужна жена. Королям нужны хорошие партии, выигрышные в политическом смысле. Так почему бы Якову не взять в жены Маргарет, сестру Генриха? Это означало бы союз между двумя государствами, Энн, ведь это могло бы положить конец старым распрям между нашими народами!
— Но это невозможно, Эндрю. Как вы сможете это сделать?
Он глубоко вздохнул. Если он сейчас все расскажет, а Донован узнает об этом, все его усилия будут тщетны.
— Вы просите меня доверять вам, Эндрю, — тихо сказала Энн, — вы просите меня поставить на карту жизнь моего брата и жизнь моей сестры. Вы просите меня о бесконечно многом, так будьте со мной хоть немного откровеннее.
— Моя откровенность может дорого вам обойтись, Энн.
— А ее отсутствие может обойтись еще дороже. Кэтрин и Эрик слишком много значат для меня, чтобы
