тишину разорвал первый залп. Длинные «сигары» реактивных снарядов с воем ушли в высоту, оставляя за собой выхлопы пламени с белыми хвостами дыма.
Мотострелки пошли вперед. Они видели, как высота вспухла огненными шарами, которые накрыли всю ее поверхность.
Радиоприемник, поставленный «рэбовцами» в штабной палатке, взорвался криками о помощи. Кто-то истошно орал в эфир на ломаном русском: «Бисмилляхи! У нас под ногами камни горят! Огонь кругом, срочно шлите подкрепление!»
Высота еще дымилась, когда роты, не встретив жесткого сопротивления, ворвались в окопы «духов». Кругом были видны следы волочения и многочисленные клочья окровавленных бинтов. «Духи», уцелевшие после огневого налета, ушли по обратному склону высоты.
Полковник Должиков свалился в окоп и стал поспешно снаряжать опустошенный магазин. Вдруг по брустверу из камней и глины защелкали пули. Должиков мельком выглянул из окопа и увидел идущих в полный рост «духов», которые волнами поднимались по обратному склону, мало затронутому огнем.
– Что за ерунда? – воскликнул полковник. – Обкуренные, что ли? Где пулеметчики?!
В это время рядом с ним тяжело упал в окоп Сыч, обвешанный пулеметными лентами, с «ПК» в руках.
– Не смотрите так, тащь полковник! – Сыч тяжело дышал, раскрывая сошки пулемета. – Тысяча патронов в лентах, да и «ПК» не пластмассовая игрушка, девять килограммов весу все-таки! Сейчас я их причешу…
– А где остальные пулеметчики?
– Двоим вы приказали работать на флангах, их я не видел. Один поднимался вслед за мной, но приотстал. Скоро доберется!
Сыч выбросил пулемет из окопа и стал бить короткими очередями, срезая «духов», как косой. Он не стал менять ленту и стрелял бронебойными, видя, как при попаданиях пули отрывают «духам» конечности.
Слева от Должикова тяжело сполз в окоп второй пулеметчик – Демиденко. Пот заливал его глаза, а руки дрожали от усталости, когда он заправлял ленту в приемник.
– Давай, Демиденко, давай! – торопил его Должиков. – Спаситель ты наш!
– Сейчас! – прохрипел пулеметчик и, справившись наконец с лентой, открыл огонь.
Вскоре ударили пулеметы с флангов, и атака «духов» захлебнулась.
С левого фланга методично задолбил «АГС», к нему присоединился второй.
«Что там происходит?» – подумал полковник и в который раз пожалел, что у пехоты нет портативных радиостанций, хотя бы для связи между взводами.
По цепи ему передали, что к «духам» со стороны Харсеноя подошли два «КамАЗа» с подкреплением, и гранатометчики их раздолбали. И тут же он увидел два столба черного дыма, поднимающихся к небу со стороны позиции боевиков.
Еще дважды «духи» поднимались в атаку, но всякий раз откатывались, оставляя на склоне убитых и раненых.
А к вечеру над окопами зашелестели снаряды, уходящие вниз за обратный склон высоты. Но обстрел был недолгим – всего-то минут пять. Видимо, один грузовик с боеприпасами сумел добраться до колонны.
Уже в сумерках Должиков увидел двух бородачей, поднимающихся по склону, размахивая белой тряпкой. Полковник взял с собой Сыча и Демиденко и спустился им навстречу.
– Мы уходим, – сказал один из них без предисловий. – Прошу вас не стрелять, пока мы заберем своих убитых и раненых.
– Добро! – ответил Должиков. – Это все?
– Нет. За ранеными и убитыми скоро подойдут автобусы. Не нужно их расстреливать.
– Если в автобусах будут вооруженные люди, я отдам приказ открыть огонь.
– Я же сказал, автобусы придут за ранеными! – злобно сверкнул глазами бородач. – Можешь отправить с нами своих сопровождающих, они убедятся в этом.
– В этом нет нужды, – спокойно ответил Должиков. – Мы и так контролируем каждый ваш шаг.
– Ты обещаешь?
– Да! – твердо сказал полковник.
– Яхши! – ухмыльнулся бородач. – Иншалла, еще встретимся.
– Идите с богом! – сказал напоследок Должиков.
Боевики развернулись и скорым шагом, срываясь на бег, ушли к своим.
Через полчаса к высоте подтянулись два танка и две БМП, полностью блокировав лесную дорогу на Харсеной…
Глава 24
– Ворон, я Сто первый! – Радист передал полковнику Должикову ларингофон, и тот, приложив к уху наушник, нажал тангенту микрофона Р-354-й.
– Я – Ворон! На связи! – ответил он командующему.
– Доложи обстановку, Ворон! – Даже по голосу в наушнике было ощутимо нервное напряжение командующего операцией. – Что-то там у тебя тишина полная…
– Три атаки боевиков отбиты, с большими потерями для них. После чего, буквально полчаса назад, прибыли парламентеры с просьбой забрать тела и раненых.
– И что? – Голос генерала напрягся.
– Я дал «добро»…
– Ты с ума сошел, начштаба! – сорвался на крик генерал. – Они сейчас уйдут, и в темноте ты их преследовать не сможешь! А завтра они же тебя встретят огнем в населенных пунктах, которые нам еще предстоит штурмовать! Добивать нужно было! Я тебе зачем броню послал?!
– Товарищ Сто первый! – Голос полковника пресекся от волнения. – Броня подошла уже по-темному, применить ее не было никакой возможности. А у нас почти не осталось боеприпасов, по одному рожку на человека. Патроны у пулеметчиков и снайперов израсходованы полностью. Еще одна атака боевиков стала бы для нас фатальной!
– Потери? – Голос командующего зазвучал спокойней. Он, видимо, вспомнил, что роты ушли на штурм высоты с одним боекомплектом на бойца, то есть сто двадцать патронов, или четыре магазина на каждого.
– Четверо убитых и двенадцать раненых, – ответил Должиков. – Пятеро из них – тяжелые. Их уже понесли вниз.
В эфире повисло тягостное молчание.
– Я пошлю им навстречу санитаров, – наконец отозвался генерал, – а твоих отправлю назад. Да, дай твоему комвзвода, который ходил в поиск, двадцать человек и поставь им задачу к утру перекрыть дорогу, ведущую на выход к селениям. Утром из леса могут пойти недобитые группы. Их нужно уничтожить! Больше ни один «дух» не должен уйти в селения! Нам и так придется выгрызать их из каждого дома, из каждого подвала…
– Я все понял, товарищ Сто первый! – ответил Должиков и отключился. – Тимофеева ко мне! – крикнул он в темноту.
Через несколько минут разведчик подбежал к окопу.
– Николай, отбери двадцать разведчиков, желательно свежих. Вам нужно за ночь обойти минные поля и оседлать дорогу…
Тимофеев хотел было сказать, что в разведроте нет ни одного «свежего» разведчика – все устали до чертиков в глазах, – но только махнул в темноте рукой и ушел выполнять приказание начштаба.
После трех суток непрерывных боев с постоянно висящими «на хвосте» федералами отряд Ибрагима
