мошкару, руководит установкой высокого деревянного креста, символизирующего центр несуществующего, но как бы основанного города, солдаты тащат увязающие колесами в песке пушки, как с окриками и шлепками затаскивают на бригантины лошадей и пытался придумать хоть что-нибудь. И, сколько ни прикидывал, ему выходило одно и то же: основать город и вернуться на Кубу, к своей законной супруге — Каталине Хуарес ла Маркайда.
Санта Мария! — как же он ее ненавидел!
Позади послышалось сдавленное дыхание, и Кортес обернулся.
— Что тебе надо, Агиляр?
— Это не мне надо… — отдышливо прохрипел переводчик. — Вот… она чего-то от вас хочет…
Кортес удивленно поднял брови. Последний раз подтолкнув Агиляра под зад, на холм уже взобралась и вторая переводчица — полученная взамен Мельчорехо юная рабыня. Она что-то отрывисто произнесла, и Агиляр пожал плечами.
— Она говорит, что кое-кто из союзников Мотекусомы хочет отколоться.
Кортес криво усмехнулся.
— Ну, и что?
— А еще она говорит, у Мотекусомы есть враги. Те, с кем он постоянно воюет.
Кортес невольно подобрался. Это уже было интереснее.
Сарацинка произнесла что-то длинное и замысловатое, и тут уже рассмеялся Агиляр.
— Представляете, сеньор Кортес, она утверждает, что может свести вас с нужными вождями!
Кортес заглянул в темные, глубокие глаза рабыни и вдруг прочитал в них что-то на удивление знакомое… И тогда он ткнул все еще хихикающего Агиляра в бок.
— А ну-ка, спроси у нее, куда нужно идти?
Уже просчитавшие грядущий передел полномочий капитаны отреагировали на призыв капитана армады заглянуть в небольшую бухту по соседству, как и должно, — как хозяева.
— Ты совсем свихнулся, Кортес! — орали они. — У нас тридцать пять человек за три месяца преставилось! Жрать нечего! Сухари и те ни к черту не годятся — одна плесень! Отказ ты получил! Город мы разметили! Ну, что тебе еще надо?!
Но Кортес терпеливо призывал заглянуть в будущее, поскольку здесь, в Сан Хуан де Улуа слишком уж много москитов, а значит, город здесь не приживется, и Веласкес рано или поздно сочтет, что его провели.
— А если мавры нападут?! Ты же их видел, Кортес! Это не те дикари, которых мы по четыреста штук в ошейники загоняли! Это солдаты!
— Нападут ли мавры, я не знаю; пока я от них только подарки получал, — иронично поднимал бровь Кортес, — А вот Веласкеса знаю. И скрывать от него ваше нежелание поставить ему настоящий город, не буду. Учтите.
Этим он и передавил. Капитаны зайти в соседнюю бухту согласились, но не более чем на неделю — поставить несколько укрытий от сезонных дождей, да водрузить крест и алтарь. И вот тогда Диего де Ордас понял, что с Кортесом пора кончать. Он быстро встретился с Педро Эскудеро и ближайшим родственником губернатора Хуаном Веласкесом де Леоном, обсудил с ними, на кого еще можно положиться, и, в конце концов, пригласил еще одного капитана — Эскобара.
— Все понимают, что происходит? — сразу же поинтересовался он.
— Кортес что-то задумал, — ответил за всех Эскудеро.
— А все ли понимают, что нам предстоит?
— Кортеса губернатору доставить, — снова за всех кивнул Эскудеро. — Лучше, если живым. Чтоб не обвинили потом…
— Все согласны? — глянул бывший губернаторский мажордом в сторону Эскобара.
Тот пожал плечами.
— Я не против Кортеса, но если он, скажем, опять захочет втянуть нас в войну без добычи, иного выхода не будет.
Ордас поджал губы, но промолчал. Уже то, что Эскобар не в союзе с Кортесом, было хорошо.
— Тогда вот что. Ему, кроме Альварадо и Олида, опереться не на кого. А если он снова что-нибудь отчудит, нас поддержат и остальные. Даже солдаты.
— Это так, — охотно кивнул Эскобар. — Жрать нечего, и люди недовольны.
Ордас удовлетворенно улыбнулся.
— Тогда все просто. Прибываем в бухту, ставим Веласкесу город, — в этом Кортес прав, а потом — арест и — домой. Повод к аресту я найду.
Капитаны загомонили и закивали головами. Они чуяли, что на Кубе им всем предстоит объясняться с губернатором — и по поводу несанкционированного отхода от острова — три месяца назад, и уж тем более по поводу продажи рабов на Ямайке. И пощада ждет лишь тех, кто вовремя одумался.
Едва они прибыли в новую бухту, юная переводчица снова притащила Агиляра под навес Кортеса.
— У вас будут выборы нового вождя? — перевел Агиляр.
Кортес вздрогнул и заглянул в круглые маслины ее глаз. Она не могла знать о его планах, а значит, заговор зреет и у противника.
«Но откуда ей это знать?»
— Ты ей что-то говорил? — повернулся он к Агиляру. — У нас что — заговор?
Тот испуганно моргнул.
— Я не знаю, сеньор Кортес! Я ничего ей не говорил! Вот вам крест!
— Спроси ее, откуда она это знает.
Агиляр спросил, и юная переводчица пожала плечами.
— Сейчас месяц Паш. Через восемь дней будет священный праздник. Все люди в этот день своих вождей выбирают. На три года…
Кортес с облегчением рассмеялся: это был не заговор капитанов, а всего лишь туземный праздник. Но девчонка его смеха не приняла.
— Тебя, я думаю, хотя убить, — с оторопью перевел Агиляр. — Берегись. Твои вожди ненадежны.
Внутри у Кортеса все оборвалось. А девчонка все говорила и говорила.
— Постарайся дожить до священного дня, — перевел Агиляр. — Если племя тебя выберет, твои вожди будут вынуждены ждать следующего шанса три года.
Девчонка решительно поднялась и вышла, за ней с виноватым пожатием плеч выбрался из-под навеса Агиляр, а Кортес обхватил голову руками. Капитаны определенно что-то готовили, — если уж даже не знающая кастильского языка девчонка это заметила. А значит, ему следовало поторопиться.
После ночи мучительных размышлений Кортес вызвал давно им примеченного Берналя Диаса де Кастильо.
— Что солдаты думают? — прямо спросил он.
— А что им думать? — вопросом на вопрос отозвался Диас. — Золото Веласкесу да капитанам пойдет, это ясно, рабов мы за порох на Ямайку загнали. Да только порохом брюхо не набьешь, а у всех долги.
— Рискнуть согласятся?
Диас на секунду замер.
— Ты что, виселицу мне предлагаешь, Эрнан?
Кортес усмехнулся.
— А ты что — еще не стоял под виселицей?
— Моя шея это мое дело, — криво улыбнувшись, отрезал Диас, — и ни тебя, ни кого другого никак не касается.
— Извини, — бережно тронул солдата за плечо Кортес. — Считай, что я ничего не предлагал…
Диас рассмеялся.
