Но его уже тащили в центр площади.
— Хочу пояснить, — мгновенно отреагировал Кортес и нашел глазами стоящего неподалеку Королевского нотариуса. — Поскольку я поручил Карреро и Монтехо доставить в Кастилию королевскую долю, сходка выбрала новых судей — на совершенно законном основании.
— Верно, — кивнул Диего де Годой. — Все правила соблюдены.
— Они даже грамоты не знают! — верещал штурман, вырываясь из рук палачей. — Какие из них судьи?!
Но это уже никого не интересовало.
— Педро Эскудеро… приговорен к повешению за шею.
— Господи, прими душу мою грешную… — забормотал главный подручный Диего де Ордаса, покорно предаваясь в руки альгуасилов.
— Хуан Серменьо… приговорен к повешению за шею.
Почти невменяемого от перенесенных пыток Хуана Серменьо подхватили подмышки и вслед за Эскудеро поволокли к виселице.
— Падре Хуан Диас… приговорен к бастонаде. Двести ударов палкой по спине.
— А ты хорошо подумал, Кортес? — громко, на всю площадь поинтересовался падре.
— Вы нарушили закон, святой отец, — развел руками Кортес. — Судейская коллегия выяснила это совершенно точно. И я это решение одобряю и поддерживаю. Не может святой отец поддерживать бунт и мятеж против интересов Церкви и Короны.
Подошли смущенные таким приговором палачи, но падре презрительно отодвинул их связанными перед собой руками.
— Тогда пусть судейская коллегия заглянет под обложку моей книги для записей, — насмешливо посоветовал он.
— А что там? — прищурился Кортес.
— Разъяснение, сеньоры, разъяснение. Как раз по поводу интересов Церкви и Короны…
Королевские судьи переглянулись, и падре вдруг осознал, что, выдав ему охранную грамоту, Ватикан впервые за все то время, что Диас ему служил, сделал что-то действительно полезное.
Судьям принесли дневник святого отца, и они, оторвав обложку, вытащили сложенный вдвое листок пронзительно белой, почти год не видевшей солнца бумаги. Склонились над ним, с уважением потыкали черными пальцами в огромную печать Ватикана и тут же передали Кортесу.
Хуан Диас ждал.
— Падре Хуан Диас, — наконец-то справился с собой побагровевший Кортес. — Оправдан.
Едва разведка принесла Мотекусоме свежие новости, он собрал Тлатокан.
— Некоторые из кастилан пытались вернуться домой, — со значением произнес он.
— «Мертвые» испугались?! — восторженно охнули вожди.
Мотекусома улыбнулся.
— Сколько их было?! — наперебой загомонили вожди. — Хотя бы один из четырех есть?!
— Разведчики пишут, что тех, кто струсил, было около двух сотен. А это — каждый третий.
Вожди торжествующе переглянулись.
— Но радоваться пока рано, — предостерегающе выставил вперед ладонь Мотекусума. — Колтес всех поймал, а самых опасных казнил.
— И что ты предлагаешь? — настороженно поинтересовался Верховный судья.
Мотекусома задумчиво забарабанил пальцами по бедру.
— Разведчики предположили, что сила кастилан должна зависеть от привоза новых Громовых Тапиров и черного порошка для Тепуско.
— Да… — закивали вожди. — Это у них самое сильное оружие…
Мотекусома, соглашаясь, кивнул и расстелил на циновке детально прорисованную карту бухты со старательно изображенными парусными пирогами кастилан.
— Я думаю, надо уничтожить весь их флот и ждать, — предложил он.
Вожди растерянно заморгали. Так они еще не воевали никогда.
— Это не так сложно, — все более воодушевляясь, начал Мотекусома, — я это сегодня ночью понял. Нужно выслать пироги с отборными воинами и множеством факелов, как-то забраться на борт каждой пироги… и поджечь!
Вожди восторженно переглянулись.
— А потом напасть?
— Нет-нет, — поднял брови Мотекусома. — Ни в коем случае! Потом нужно отрезать город от подвоза еды и дождаться, когда они покинут крепость… И вот тогда…
Замершие вожди выдохнули и принялись вытирать рукавами взмокшие лица. Такой тактики войны не применял еще никто.
— Ты действительно велик, Тлатоани, — за всех подытожил Верховный судья.
Едва Кортес выехал в Семпоалу — на встречу с вождями, в городе вспыхнула внеочередная сходка.
— Почему Херонимо повесили, а Ордас, как ни в чем не бывало, с Кортесом в Семпоалу поехал! — орали солдаты.
— Эти богатеньким сеньорам всегда все с рук сходит!
Берналь Диас дождался, когда накал достаточно возрастет, вскочил и, как бы теряя терпение, прорвался в круг.
— Братцы! — яростно стукнул он себя в грудь. — Почему мы должны вместо них кровь проливать?! Они ведь тоже присягу давали!
— Верно! — поддержали его из толпы. — Если драться, так всем!
— А если одни будут драться, а другие в сторону Кубы смотреть, толку не будет! — болезненно выкрикнул Берналь Диас.
— Да выколоть им глаза, и все! — зло и насмешливо предложил кто-то. — Чтоб не смотрели…
— Не-ет, — замотал головой Берналь Диас. — Если мы из-за паршивых гнилых каравелл друг дружке глаза будем колоть, мавры… то есть индейцы, нас мигом одолеют! Сами знаете…
— Сжечь эти чертовы каравеллы! — строго по плану заголосили со всех концов его люди. — Чтоб никто удрать не пытался!
— Правильно! Сжечь каравеллы! Идти, так до конца — всем, как один!
— Ага… — прогремел вдруг настороженный голос, — а кто потом возмещать убытки будет?
Толпа мигом смолкла и растерянно, вполголоса загомонила.
Берналь поджал губы, но тут же взял себя в руки и насмешливо прищурился.
— Ты, наверное, брат, последнюю рваную рубаху заложил, чтобы тебе каравеллу доверили…
Сходка загоготала.
— Вот и я никому ничего не должен, — развел руки в стороны Берналь Диас. — Ибо нищ, аки церковная мышь. Ну, нечего с меня взять! Нечего!
Каравеллы под руководством старшего альгуасила Хуана де Эскаланте разгружали целых восемь дней. Понятно, что сомнений было множество, и наиболее осторожные солдаты даже прислали к генерал- капитану целую делегацию под руководством опытного и очень уважаемого солдата Хуана де Алькантара, известного под кличкой «Старый». Но Кортес лишь развел руками.
— Вы сами знаете: сходка есть сходка. Она имеет право на все.
— Но кто за все это будет платить? — от имени делегации возразил Алькантар.
— Ты что, отвечаешь перед кем за эти каравеллы? — словами Берналя Диаса, парировал Кортес. — В долговую яму к ростовщикам влез?
— Не-ет.
— Ну, и какого черта тебе об этом думать? Твое дело — Священной Римской империи служить, а обо
