в духовном), без Бога - тягостно и безысходно. Русские люди издавна знали: без Бога не до порога. И вот все эти Рассказы ещё одно подтверждение тому.
И невольно приходит на ум одно побочное рассуждение, какое, вероятно, и не входило в расчёт автора: как преступно мыслят и ведут себя те, кто до сих пор воюет против веры, кто с ненавистью отзывается о Православии. На что обрекают они человека, весь народ, пытаясь вбить всем в сознание свои удручающе вульгарные стереотипы о самодостаточности человека, о плюрализме, о потребительских идеалах? Те, кто бьётся в истерике, стоит завести речь о необходимости научить детей основам Православия, обрекают народ на вырождение и гибель. Статистика пугающа: мы на первом месте по самоубийствам в молодёжной среде. И не надо обманывать себя: в безверии, в безбожии это будет всё более усугубляться. Чего же добиваются воюющие с верой? Не ведают, что творят? Кто-то в собственном самодовольстве и тупой самоуверенности и впрямь не ведает, а кто-то...
Человека ведёт по жизни, ограждая от падений (а мы тому нередко противимся — и падаем-таки), промыслительная воля Божия. Не следует, однако, полагать, будто эта простая мысль примитивно проста. Она как раз требует нередко подлинного подвига веры, потому что православные требования к человеку порою жёстко парадоксальны и на уровне обыденного сознания неприемлемы. Своеобразным тестом для проверки нашей веры становится в этом смысле рассказ «Грустный флейтист у весёлой булочной». Всё существо наше противится тому выбору, какой смиренно сделали участники рассказанной истории, подчинившиеся воле старца. Но ведь духовная мудрость старца есть лишь следствие не собственного произвола, а духовного постижения Промысла. Противиться Промыслу - всегда обрекать себя на грядущую беду. Сказать-то легко, а поди попробуй, когда тебя самого коснётся. Мы ведь судим обо всём из своего ограниченного временного пространства, и всё нам кажется, будто лучше всех знаем, где наше благо. Промысл определяет всё по законам вечности, а из вечности, как ни мудри, всегда виднее. Не принимая этого ограниченным собственным рассудком, мы и обжигаемся, пребывая в недостатке веры. А если принимаем, даже вопреки внутреннему своему протесту, - получаем то, на что и надежду, быть может, давно потеряли (рассказ «Платье навырост»).
Не наша задача, повторим вновь, перечислять все добрые уроки, какие можно вынести из чтения рассказов Наталии Сухининой. Кто прочитает - сам всё увидит и поймёт. Сказать же напоследок нужно о несомненных художественных достоинствах предлагаемой книги. Это очень важно: дурная форма может обессмыслить любое самое благое намерение. Сухинина же формой владеет умело, лаконично строит повествование, ёмко подбирает самые точные и выразительные детали, чётко выстраивает композицию рассказа, верно выбирает нужную интонацию.
О мастерстве словесного рисунка можно судить хотя бы по такому отрывку (рассказ «Злая старуха с голубым, ридикюлем»):
«Была она маленькая, юркая, с мелким сморщенным личиком, глубоко посаженными глазами, которые угольками жгли окружающий мир. Она быстро, походкой торопящегося, очень делового человека, входила в церковные врата, важно крестилась на купола и семенила к входной двери. У двери делала ещё три низких поклона и входила под храмовые своды. И- начиналась работа локтями. Локти были острые, сама она шустрая, потому и просаливалась быстро сквозь толпу. Вперёд к солее, по центру
На ограниченном пространстве текста - ничего лишнего. Но как зримо дано описание... Мы не просто видим облик человека, но уже и угадываем характер, соотнося с тем, что и самим знаемо по опыту. И как неожиданно и выразительно созданное слово: просаливалась сквозь толпу... Это высший пилотаж словесного искусства.
Книга рассказов Наталии Сухининой - нужная, полезная, добрая. Всякий, кто прочтёт, с этим неизбежно согласится.
СЕРЁЖКИ ИЗ ЧИСТОГО ЗОЛОТА
Марии семь лет. Она ходит, вернее, бегает в первый класс. Почему бегает? Не знаю. Наверное, потому, что ходить у неё не получается. Ноги несут сами, худенькие, ловкие, проворные ножки, они едва задевают землю, по касательной, почти пунктиром, вперёд, вперёд... Мария черноглаза и остроглаза, буравчики-угольки с любопытством смотрят на Божий мир, радуясь ярким краскам земного бытия и печалясь от красок невыразительных. Нравится ли ей её имя? Она его обожает. Мария... Как такое имя может не понравится? Конечно, Машка, Маруся, Маня не так благозвучно, иной раз и откликаться не хочется, но она откликается. Не откликнешься, а её звали туда, где интересно. Мария живёт в православной семье, у неё три старших сестры и ни одной младшей. Домашние любят её, но не балуют. Мария и сама понимает - баловство до добра не доведёт и усвоила с пелёнок, что довольствоваться надо малым. Она и довольствовалась, пока не наступил тот незабываемый день.
Она скакала через лужи, и ранец небольно стучал ей по спине, вот уж весело, так весело: её сегодня по математике - не спросили! А ещё дома сегодня - пироги! Мария уходила в школу, а самая старшая её сестра Лена ставила тесто:
— Придёшь из школы, а они горяченькие...
Бывают же такие дни. Всё ладится, даже через лужи прыгается легко и грациозно, вот сейчас как разбегусь... И - встала. И чёрные глазки-буравчики засветились восторгом.
