– Ты недовольна?
– Нет. Мне кажется, что ты недоволен.
Бэзил пил так, чтобы обжечь себе горло и выжечь свой грех.
– Наверное, нам стоит вернуться в Италию, – сказал он, отважно наливая следующий стакан. – Тебе бы этого хотелось?
– Конечно, но готов ли ты вернуться так быстро?
– Да.
Он убежит от искушения. Через год, когда все успокоится, когда он привыкнет ко всему, он опять начнет писать Кассандре.
Они не обязаны ничего забывать. Он будет благополучно жить в Тоскане, а она останется в Англии, и их любовь будет отражаться только на бумаге.
Бэзил закрыл глаза. Он не слышал, как Аннализа встала, и вздрогнул, когда она дотронулась до его руки.
– Бэзил?
В ее голосе было нечто, чего он никогда прежде не слышал. Он открыл глаза, посмотрел на нее и увидел в ее глазах робкое предложение.
Она приподнялась на цыпочки и поцеловала его в губы. Это был сухой, целомудренный, холодный поцелуй. Поцелуй ребенка.
И хотя Бэзил почувствовал ее налитую грудь, ее приглашающую улыбку и дрожь тела, единственной его реакцией на это был ужас, как будто его поцеловала сводная сестра.
Он резко отпрянул и увидел в ее глазах боль. Он потянулся к ней, но было уже поздно. Аннализа ускользнула, ее склоненная голова указывала на то, что она испытывает унижение.
– Прости, – прошептала она, – я думала, что могу…
Какая же он скотина! Бэзил торопливо схватил ее и крепко прижал к себе.
– Аннализа, это я нуждаюсь в прощении. Я не хотел оскорбить тебя.
Она заплакала, и это стало последней каплей, переполнившей чашу его терпения.
– Прости меня.
Бэзил целомудренно поцеловал её в щеку. Она издала тихий короткий звук, означавший облегчение или печаль – он не понял. Аннализа оттолкнула его.
– Нет, это я не права, Бэзил. Я хотела бы быть правой, но не могу. Это меня пугает.
В ее синих глазах были обида и испуг.
– Это несправедливо, как же так?
– Я не знаю.
Он повернулся, налил ей портвейна и указал на кресло.
– Выслушай меня.
Она взяла бокал, села, выпрямившись в кресле, и посмотрела ему в глаза.
– Ты любишь женщину, которая отвергла тебя, – сказала она. – Я вижу это по твоим глазам. Я слышу это в твоих стихах.
– Вот почему…
– Нет. – Она быстро и странно подняла руку и взглянула на ладонь. – Нет.
Бэзил опустил голову.
– Твои подозрения верны, но я больше не выдержу. Мы должны вернуться домой. Рано или поздно нам придется примириться с тем, что уготовано нам нашими отцами. Нам нужно будет стать супругами лишь для того, чтобы завести ребенка или двоих.
Она лишь смотрела на него своими огромными синими глазами.
– Не думаю, что я смогу.
Бэзил улыбнулся: хоть в этом он разбирался лучше.
– Не думай об этом сейчас, торопиться не стоит.
– Бэзил, а как же твоя любовь?
Он мрачно смотрел на рубиновую жидкость в бокале, наблюдая за тем, как в глубине его светится пламя свечи.
– Я не могу говорить об этом сейчас. Возможно, не захочу обсуждать это никогда.
Аннализа выглядела встревоженной.
– Но я хочу, чтобы ты был счастлив.
– Что такое счастье, Аннализа? Разве не мы сами выбираем для себя счастье или горе? Мы найдем способ стать счастливыми.
