— Открой окно! — приказала я.
— Госпожа, можно мне поехать с вами? — спросил Омар высоким голосом.
— Со мной? Я думала, вы живете в семье Фадделя.
— Госпожа, я сказал, мне разрешают здесь жить; я не сказал, что мне здесь рады. — Затем он добавил: — После смерти отца Фадделя, умершего более пятнадцати лет назад, меня здесь не очень-то жалуют.
— Ладно… — Посмотрев в салонное зеркало, я увидела, что водитель с тревогой поглядывает на меня. — Семья Фадделя купила тебя как раба?
— Рабство отменено много лет назад.
Это правда. В 1962 году американский президент Джон Ф. Кеннеди лично обратился к Фейсалу, который в то время был премьер-министром, с просьбой об отмене рабства в Саудовской Аравии. Наше правительство удовлетворило просьбу президента Кеннеди и выкупило каждого раба в стране приблизительно за 5000 саудовских риалов ($1500) за душу. Многие из освобожденных рабов остались в домах своих прежних владельцев. Несмотря на то что Омар решил остаться с семьей, которой некогда принадлежал, он был хозяином сам себе.
— Пожалуйста, госпожа.
Я быстро обдумала эту необычную просьбу. Вполне возможно, что Фаддель накажет Омара за то, что тот не сообщил о нашем приходе в гарем. Я теперь хорошо знала, что Фаддель способен на любую гнусность. Без особой охоты я все же сказала:
— Ладно, садись. Поедешь с нами.
Как только этот маленький человечек уселся, я спросила его:
— Почему ты хочешь жить в нашей семье?
Перед тем как ответить, Омар с минуту внимательно смотрел на меня.
— Понимаете, — наконец вымолвил он, — я много лет прожил в этой стране. Когда мне было восемь лет, меня украли у моих родителей в Судане и продали богатому турку. В тот же год мой хозяин совершал хадж в Мекку. — Омар фыркнул. — Он был толстым дураком, который ел слишком много жирного, сладкого, и он упал замертво, обходя «черный камень» Кааба. Меня забрали власти и потом в качестве дара преподнесли отцу Фадделя, который в свое время оказал какую-то любезность правительству.
Сейчас мне восемьдесят восемь. Так что восемьдесят лет я прожил среди вашего народа. — Он надолго замолчал. Потом продолжил: — Когда-то сердца арабов этой страны были добрее. Но лично я, сколько себя помню, никогда не видел ни одного акта милосердия. — Он глубоко вздохнул: — Несколько лет назад я поклялся, что, если встречу доброго человека, буду ему служить. — Омар посмотрел на меня и весело улыбнулся.
И вдруг ко мне пришло осознание того, что я сделала. Мой муж был очень терпимым человеком, но я и представить себе не могла, что он скажет, увидев этого фантастически одетого евнуха. Когда мы приехали в наш дворец, Маха вся в слезах побежала в свою комнату.
Я велела Омару подождать меня в гостиной. Он с радостью подчинился.
Я пошла искать Амани и, как и ожидала, нашла ее в саду с птицами. Я стояла и наблюдала за своей дочерью, как она потчевала птиц очищенными семечками и другим кормом. Ладно, по крайней мере эти птицы больше не узнают страданий. Их веселые трели разносились по всему саду.
Я грустно вздохнула, подсчитывая свои победы и поражения. Певчие птицы на свободе, зато девушки все еще в заточении.
Приехав домой, Карим застал меня в гостиной в компании маленького черного евнуха, Омара, с которым я вела беседу. Он бросил на меня подозрительный взгляд. Бедняга, он и вообразить не мог, что произошло в этот день в его отсутствие. Он также еще не знал, что среди его прислуги появился евнух.
Глава восьмая
РАССКАЗ ЕВНУХА
Много раз я слышала, как Карим говорил, что пути Господни неисповедимы. Теперь, видя, в каком оцепенении пребывает мой муж, я надеялась предотвратить его бурную реакцию, которая, я не сомневалась, последует, напомнив ему его же слова:
— Карим, я знаю теперь истинное значение твоих мудрых слов. Пути Господни действительно неисповедимы. — Я снова повернулась к евнуху и с улыбкой продолжила: — Сам Господь привел в наш дом Омара из Судана, который теперь останется у нас.
Природное арабское гостеприимство Карима тут же взяло верх над гневом в мой адрес. Он посмотрел на странного маленького человечка, сидящего рядом со мной, и любезно его приветствовал:
— Омар, мы рады видеть тебя в нашем доме.
Я попыталась заразить Карима своим энтузиазмом.
— Дорогой! Жизнь Омара — это легенда из нашего прошлого.
Глядя на красочное одеяние Омара, Карим выразил на лице явный скепсис по отношению к моим словам:
— Да?
Я не хотела, чтобы Карим слишком строго судил Омара, так как понимала, что этот маленький человечек не сам выбрал себе ту роль, которую ему определила судьба.
— Да. Всю свою жизнь Омар был защитником. Защитником женщин.
В этот момент в гостиную вошла Амани: на руке у нее, как на жердочке, сидело несколько птиц. Каким-то чудесным образом ей уже удалось приручить некоторых спасенных из садового рая Фадделя.
Широко улыбаясь, Омар вскочил на ноги.
— Юная госпожа, я из-за кустов наблюдал, как вы выносили на свободу этих бедных птиц из дворца Фадделя. Несомненно, Аллах наградит вас за вашу доброту!
Амани никто никогда не хвалил за ее любовь к животным. Довольная, она улыбнулась и тепло посмотрела на Омара.
Прежняя сдержанная толерантность Карима вот-вот готова была взорваться.
— Великий Боже, Султана! Что это? Ты еще забрала у Фадделя и этого карлика?
— Омар не карлик! — запротестовала я. — Омар — евнух!
Карим воздел к небу руки.
— Султана! — Его громкий голос и бурная жестикуляция напугали птиц, которые начали в панике летать по комнате.
— Папа! — вскричала Амани.
Омар бросился помогать Амани ловить птиц и переносить их снова в сад. Как только дверь за ними закрылась, я попыталась успокоить Карима, объяснив, что произошло утром и как получилось, что этот старый, дико одетый евнух оказался в нашем доме.
Когда до Карима дошло, что я не только ослушалась его приказа больше не появляться во дворце Фадделя, но и устроила там еще один скандал во время второго визита милосердия, его терпение лопнуло.
Карим заорал:
— Убереги меня, Аллах, от лживых губ и неискренних языков! — Жилы на его шее ужасающе надулись.
Я попыталась рассказать Кариму о мольбах бедных девушек, которых держали в заточении против их воли, но его громкий крик перекрывал мои слова. В результате мы бессмысленно стали орать друг на друга. Наши аргументы иссякли только тогда, когда мы охрипли.
После того как он замолчал, я сделала еще одну попытку рассказать Кариму трагические истории юных девушек, которых в качестве сексуальных рабынь насильно удерживал Фаддель, но даже страшное существование этих невинных в гареме не произвело на него никакого впечатления и не погасило его гнева.
Я смиренно добавила:
