так что она упала навзничь на пол. Я же, наступив на подол своего длинного платья, споткнулась и упала прямо на своего противника.
Остальные бедуинки, явно ненавидя Фатен, не подумали прийти ей на помощь, а, наоборот, стали смеяться и подбадривать меня.
Одна женщина закричала:
— Ну-ка, принцесса, выколи ей глаза!
Другая подбадривала меня:
— Сверни ей шею!
Мои сестры пришли в исступление от страха, что злобная Фатен и мокрого места не оставит от их младшей сестры. Их вопли были слышны даже за стенами шатра.
Фатен удалось схватить горсть песка с пола шатра и бросить его прямо мне в лицо.
Ничего не видя, я схватила Фатен за волосы и стала таскать ее за них, пока та не начала хватать руками воздух и не взмолила Аллаха о милосердии.
Но чтобы закрепить победу, я дважды стукнула ее головой об пол и только после этого встала на ноги. Поправляя платье, я бросила ей самое унизительное оскорбление, которое пришло мне на ум в этот момент:
— Значит, так вы встречаете гостей?
Я знала что по традиции бедуины обращаются с гостями очень уважительно. Даже смертельному врагу оказывают почести в течение трех дней после того, как он покинет территорию бедуинского поселения.
С каждым моим словом лицо Фатен все больше багровело, и теперь угрожающий взгляд ее черных глаз был ужасен. Она больше не делала попыток напасть на меня.
Радуясь поражению Фатен, бедуинки залились истеричным хохотом.
Нура и Тахани бросились ко мне и стали стряхивать песок с моего лица и волос.
Тахани испугано вскричала:
— Султана, она тебе сделала больно?
Я засмеялась:
— Нет. — Когда наши глаза, в которых светилась взаимная ненависть, встретились, я бросила Фатен последнее оскорбление: — Эта бедуинка дерется хуже ребенка.
Быстро прикрыв лица никаб, мы втроем поспешили за Сарой и Хаифой из шатра.
Тем временем мужчины, услышав шум, выскочили из шатра шейха Фахда, оглядываясь по сторонам, пытаясь понять, в чем дело. Когда мы подошли к мужьям и собирались уже описать то, что произошло, за нашей спиной раздался страшный крик.
Что еще случилось? — подумала я.
Я повернулась и увидела клубы песка, которые разлетались из-под ног бегущей Фатен. Обезумевшая бедуинка схватила две пригоршни песка и бросилась ко мне. Я не успела отвернуться, когда она швырнула песок мне в голову, крича:
— Да ниспошлет Аллах все проклятия на твою голову!
От ее слов мужчины остолбенели. Они потеряли дар речи от такого оскорбительного поведения. У меня кровь застыла в жилах от ее проклятий, но я, сохраняя достоинство, не произнесла ни слова, а лишь наклонилась, чтобы стряхнуть песок с головы и никаб. Пусть эта негодяйка раскроется в полной мере.
С чувством глубокого удовлетворения одна из старших бедуинок объяснила шейху Фахду, что его новая жена с кулаками накинулась на гостей.
— Султана! — Карим бросился ко мне. — С тобой все в порядке?
Шейх бросился за Фатен, которая теперь убегала со всей мочи прочь. Слышно было, как он кричал:
— Ты глупая женщина! Ты позоришь мой шатер!
Думаю, Фатен получила от своего мужа сполна, но она заслужила наказание.
Нура стала просить мужей, чтобы они увезли нас поскорее из этого дикого и опасного места, — долго уговаривать их не пришлось.
Когда все выслушали нашу историю, я стала настоящей героиней. Сару все в нашей семье очень любят, и даже Карим понял, что у меня не было другого выхода — я должна была защитить Сару. Асад был так потрясен тем, что сумасшедшая бедуинка пыталась напасть на его обожаемую жену, что заявил Саре, что в знак благодарности хочет купить мне самые дорогие драгоценности, какие только найдутся в Рияде. Даже Али отнесся к моим действиям с одобрением, с гордостью сообщив всем, что именно он научил меня искусству драки, и это, должна я признать, было сущей правдой. В течение нескольких дней наш лагерь находился в возбужденном состоянии и говорил только о моей победоносной борьбе с Фатен.
Когда шейх Фахд в качестве извинения за случившееся прислал нам в дар десять батинских верблюдиц, мы поняли, что своим поведением Фатен действительно опозорила этого гордого бедуинского шейха. Эти верблюды происходят из Омана и считаются одной из лучших пород верблюдов. Все десять верблюдиц были отменными по своим качествам: у них были маленькие головы, большие лбы, огромные глаза, маленькие ноздри и длинные уши.
Благосостояние бедуинского племени измеряется числом и качеством его стада, и десять батинских верблюдов стоят очень больших денег. Подозревая, что эти верблюдицы были лучшими животными стада шейха Фахда, Карим не хотел принимать этот дорогой подарок. Однако он не мог от него отказаться, поскольку это нанесло бы тяжелое оскорбление шейху Фахду. Таким образом верблюдицы пополнили наше стадо.
После этой драматической истории мы уже проводили остальные дни нашего путешествия в более спокойных развлечениях.
Глава семнадцатая
ПОГРЕБЕННАЯ ЗАЖИВО
Однажды утром за несколько дней до нашего возвращения в Рияд меня растолкала Маха.
— Мама, — кричала она, — скорее вставай! Дядя Али умирает.
Еще не совсем проснувшись, я спросила:
— Дочка, в чем дело?
— Дядю Али укусила ядовитая змея. И теперь он совсем при смерти.
— Аллах! Нет!
Моя горничная уже стояла рядом, держа мое длинное сатиновое платье, которое она надела прямо поверх ночной рубашки. Я сунула ноги в сандалии Карима, стоявшие у выхода из шатра, и побежала с Махой к шатру Али.
У шатра уже собралась большая толпа слуг. Когда мы с Махой протискивались сквозь нее, я слышала взволнованный разговор. Один из наших филиппинских слуг сказал:
— Он отошел всего на несколько шагов от стоянки, как вдруг непонятно откуда появилась огромная змея и укусила его в руку.
— Эти змеи могут летать, как птицы?! — воскликнул наш египетский слуга.
Суданец сообщил:
— От укуса королевской кобры умирают даже сильные мужчины.
Услышав эти слова, я застонала. Кобра. Если Али еще не умер, то все равно ему уже не жить. Я знала, что яд этой змеи смертельный — страшнее яда нет. Жестокая змея из семейства пустынных кобр, один их самых ядовитых видов в Саудовской Аравии и самый редкий. Поскольку она нечасто встречается, то и случаев смертельных исходов в результате ее укусов мало.
Хотя мой брат приложил все усилия, чтобы я не любила его, а иногда даже ненавидела, я никогда не желала его смерти. И я всегда хотела, чтобы Али отказался от своего порочного образа жизни. Если бы он умер в этот день, он покинул бы этот мир страшным грешником. Эта мысль не давала мне покоя, так как я знала, что это очень расстроило бы дух моей мамы.
