под потолком, примостился читатель с толстым фолиантом; не он ли вот так же сидел, согнувшись в три погибели, вчера, с этой же книгой на коленях? Живет, что ли, здесь, подумала она рассеянно.
— Чем могу быть полезен? — мужчина в длинном жилете домашней вязки, с характерным пивным брюшком, разглядывал ее поверх очков.
— Вот, — она выложила перед ним альбом.
— Если вы хотите сдать в букинистический, то вам нужно…
— Нет, я… — Женя смешалась.
— Или это на обмен?
— На обмен, — ухватилась она за спасительное предложение.
— Тогда напишите свой адрес и что вы просите, — он положил перед ней чистую карточку, а сам принялся листать альбом, проверяя его состояние.
Это вполне невинное требование повергло ее в замешательство. Какой адрес? Московский? И что просить взамен? На ум, как нарочно, не приходило ни одного названия. Она уже готова была бежать, оставив книгу.
— Что, забыли, где живете? — вязаный жилет вернулся к форзацу, где был оттиснут экслибрис с адресом владельца. — Меняетесь, конечно, по договоренности?
Женя виновато кивнула, словно сознаваясь в преступности подобного намерения. Продавец каллиграфическим почерком списал на карточку адрес, сделал какую-то пометку и засунул листок в картотеку.
— По договоренности! — хмыкнул он, ставя альбом на полку. — Придумали себе бюро знакомств. На ходу подметки рвут!
— Я могу идти? — спросила Женя.
— Можете, — великодушно разрешил он. — Постойте! — Он достал ее карточку и переписал данные на чистую. — Ваш домашний адрес, а то еще заблудитесь.
— Вы очень любезны, — она не глядя сунула листок в сумочку и вышла из магазина.
Алексей обтер руки ветошью, и, вздохнув над своим «жигуленком», поднялся в гостиницу.
— Что, плохи дела? — спросил его швейцар.
— Все отлично, отец.
Он отмывался в ванной, Женя стояла в дверях.
— Надо было сразу ехать в автосервис, я тебе говорила…
— Ты говорила! Ты у нас пифия… Кассандра!
Она решила перевести разговор в более спокойное русло:
— Мы к Юрису идем?
— К Юрису?
— У Владаса, помнишь? На какаду похожий, в углу читал? Художник, ну? Он пригласил нас в мастерскую.
— Сходи, тоже развлечение, — Алексей стоял на пороге, приглаживая свою седую шевелюру.
— Я одна не пойду.
— Без сопровождения не можешь?
Она оттеснила его и закрылась в ванной. Взбешенно ударила струя душа, становиться под который она не собиралась. Алексей возвысил голос:
— Не понимаю, почему нельзя одной пойти? Чай, не Бармалей?
Женя не отвечала, и Федоров завелся с пол-оборота:
— Ты что, считаешь себя такой неотразимой, что на тебя готов наброситься каждый встречный? Тебя в туалет сопровождать пока еще не надо? Нет, ежели чего, я пожалуйста. Видишь, уже на посту, так что можешь расслабиться.
Он помолчал, реакции не последовало.
— Жень, ну в самом деле. То на тебя не так посмотрели, то в ловушку заманивают. Охота нервы себе трепать… и мне заодно. Приехали на отдых!
Сквозь шум льющейся воды он расслышал всхлипы, осторожно приоткрыл дверь. Женя сидела на краешке ванны и рыдала навзрыд. Он закрутил краны, присел рядом с ней на корточки, убрал с лица мокрую прядь.
— Какие мы красивые!
— Леша… Лешенька… — скулила она.
— Все будет хорошо, вот увидишь.
Вдруг как-то истерично тявкнул телефон, Женя так и подскочила. Федоров, чертыхнувшись, потопал в спальню.
— Я слушаю, — глухо сказал он и сразу позвал жену: — Это тебя!
Женя вышла из ванной, размазывая слезы полотенцем.
— Алло?.. Да, Юрис, — она прикрыла ладонью трубку. — Он на машине, так мы едем?
— Ты поезжай, а ко мне должен зайти приятель… журналист.
— Я одна не…
— У нас деловой разговор. Деловой, понимаешь?
— Юрис, — сказала она в трубку, — вы пять минут подождете?
Она подсела к зеркалу и вооружилась доступными средствами — уничтожать на лице следы разора.
— Вы тут за час управитесь?
— Постараемся.
Она все ждала, что он передумает, но Федоров был танк. Женя помедлила в дверях, молча вышла. Из окна он видел, как она отказалась сесть на переднее сидение и Юрис, пожав плечами, открыл ей заднюю дверцу, видел, как они отъехали.
— С Лешей своим поссорились? — Юрис пытался разговорить свою пассажирку.
— Простите, а вас это каким боком касается?
Он вел машину, по-пижонски удерживая руль одной ладонью и поглядывая на Женю в зеркальце. Она запудривала красный нос, который можно было вывешивать вместо семафора.
— Зря вы так с ним.
— Как?
— Мягко стелете, жестко спать будет.
— У вас, я вижу, богатый опыт.
— Молчу.
Его хватило на десять секунд. В профиль его сходство с птицей усиливалось: такой говорящий попугай, привыкший получать вознаграждение за каждый концертный номер.
— Как альбомчик? — поинтересовался он.
— Какой альбомчик? — голос у Жени дрогнул.
— Ну этот, «Ракурс»?
— Откуда вы знаете?
— Я же рядом стоял, в книжном. Вы меня еще так ласково плечиком… забыли? А я вас у Владаса сразу узнал.
— Остановите! — закричала она.
— Что?
— Остановите, мне плохо!
— Плохо? — растерялся он.
— Мне надо срочно выйти, слышите!
В ее голосе звенели такие ноты, что он не посмел ослушаться. Женя выскочила из машины и опрометью бросилась бежать. Юрис, высунувшись в окно, изумленно таращился ей вслед.
Алексей спустился в бар, взял коньяку, залпом выпил и заказал еще. Женина нервозность выбила его из колеи. Если это обычные женские штучки, то он прав и нечего потакать минутным капризам, но что-то
