— А когда это было? Давно?
— Да, давно. Но раньше я об этом не хотел думать. Теперь вот решил: сознаюсь во всем и... будь что будет!
— Но тебя могут осудить?
— Конечно.
— Не ходи, Ростислав. Не нужно. Зачем самому идти? Подумай и обо мне!..
Светлана замолчала, сидела тихая, грустная. Она всего ждала от Ростислава, но только не этого. Его осудят. Он, оказывается, совершил преступление, которое не раскрыли, которое давно забыли. «Поэтому, наверно, он и со мною не хотел встречаться. А я-то думала...»
— Может, все же не пойдешь?
— Не могу, Светик! Не могу!..
— Я буду ждать тебя, Слава!
— А если надолго меня?..
— Сколько бы ни было. Только дай слово, что ко мне вернешься.
— Родная моя!.. Ты самая дорогая для меня!
— Я не могу... я пойду, — сказала Светлана, сдерживая подступившие к горлу рыдания.
Ростислав поднялся и пошел следом за ней, но Светлана остановила его:
— Не надо, не иди за мной. Меня ждут девчата... Я приду... Вечером... Ты будешь один?
— Один. Ребята поехали домой, в село. Буду ждать тебя, Светланка! Мне нужно так много тебе сказать!
Ростислав хотел обнять Светлану, но она быстро открыла дверь и вышла в коридор.
Когда Файбисович вошел к Григоренко, лицо его светилось улыбкой.
— Сергей Сергеевич! Отгрузили!
— Что отгрузили? — спросил с недоумением Григоренко.
— Пихту, конечно! Два вагона!
Нелегко было Льву Давидовичу выполнить это задание. Оказывается, в Госплане пихту по кубометрам делят. Вагонами отправляли только в Тольятти, на автомобильный завод. А теперь — лишь на КамАЗ. Всем остальным отпускают контейнерами. Как он слышал, на автомобильном заводе в Тольятти по цехам на автобусах ездят. Даже остановки есть, как на городских улицах. Конвейеры там по два километра. Попробуй походить туда-обратно. Там что ни цех, то целый завод. Но полы выстланы брусками пихты. Представить невозможно, сколько пихты пошло на это?! Но директор почему-то и не спрашивает Файбисовича, каким же образом он достал такую ценность. А сколько ему пришлось побегать... Да, Лев Давидович вправе ждать похвалы. Но директор почему-то сидит и молчит. Видимо, другие мысли его беспокоят.
Однако Григоренко именно о пихте сейчас и думал. «Сначала запроектировали цементный пол. Теперь вот решили выстлать его брусками пихты. А может, зря? Ведь на три с половиной тысячи дороже! Опять, скажут, растраты, мол, и прочее. Нет, не зря! Культура производства! И какое удобство для рабочих!..»
— Спасибо, — задумчиво произнес Григоренко. — Чудесный будет пол из пихты.
Провожала Ростислава Светлана одна. Она купила все необходимое ему в дорогу.
Сегодня Светлана должна была работать на кране, но она договорилась с подругой, чтобы та ее подменила.
В троллейбусе ехали молча. Ростислав все время держал руку Светланы в своей.
Сошли они возле сквера, который неподалеку от прокуратуры. Пройдя метров сто, Светлана заметила, что Ростислав стал чаще дышать, лоб его покрылся мелкими капельками пота.
— Посидим немножко, — предложила она и опустилась на ближайшую скамью.
Ростислав сел рядом, положил свою ладонь на ее руку, теплую и мягкую. Светлана осторожно высвободила руку и сказала:
— Перейдем лучше вон на ту скамейку и немного отдохнем.
— Да я не устал, — ответил Ростислав. — С чего ты взяла?
— Я и не говорю, что ты устал. Просто посидим, но только не здесь.
— Ты что, людей боишься?
— Никого я не боюсь. Но неприятно, когда все на тебя смотрят.
— Ну пойдем.
Они перешли на другую лавочку. Сели. Ростислав взял руку Светланы и начал ее нежно гладить.
— Слава, а может, не пойдешь?
— Не могу я! Говорил тебе не раз: не могу! Хочу стать честным человеком, совесть мучит...
Ростислав посмотрел в глаза Светлане. Потом привлек ее к себе и крепко поцеловал.
— Когда мы снова увидимся?.. — всхлипывая, спросила Светлана.
— Не знаю...
— Ты пиши мне оттуда. Часто пиши. Я буду жить твоими письмами.
— Хорошо. Ну, мне пора...
Светлана быстро поднялась, обвила руками шею Ростислава.
— Родной мой, я буду ждать!..
Они долго стояли, прижавшись друг к другу.
— До свидания, Светланка. Дальше не провожай,— сказал тихо Ростислав, освобождаясь из ее объятий. Он закинул на плечо рюкзак, прошел метров двадцать, оглянулся. Прижимая платок к глазам, Светлана стояла на том же месте.
— До свидания, Слава! Славик!.. — донесся ее голос.
Лисяк ускорил шаг.
Светлана обессиленно опустилась на скамью.
«А вдруг отпустят?» — подумала она.
Прошло полчаса, час. Лисяк не появлялся.
Светлана медленно, как во сне, поднялась и пошла к троллейбусной остановке.
Бегма видел, как главный инженер вошел в помещение лаборатории. Но когда вышел — не заметил. «Неужели он все еще там? Что-то зачастил в лабораторию Комашко. Хотя лаборатория — в ведении главного инженера. Он отвечает за качество щебня... Да, хорошо устроилась моя Марина. Попробуй, поищи на комбинате работу лучше. Отобрала для пробы шесть ведер щебня, просеяла, составила паспорта и сиди почитывай книжки... Это по моей просьбе Комашко устроил ее на такое место. Будь я в плохих отношениях с Арнольдом Ивановичем, черта лысого сделал бы он ее лаборанткой. Где еще найдешь такую работу, как в лаборатории? А тут — ругайся со всеми, задерживайся допоздна. Да еще опасайся, как бы тебя не уволили, а на твое место какого-то Поливанного из Клесова не взяли. Да-а, без поддержки Комашко я, пожалуй, уже давно бы в нормировщиках ходил...»
Бегма побродил вокруг завода, но главного инженера нигде не встретил. «Ну что там целый час делать? Или Марина ошиблась в паспортах и он помогает ей? Ведь инженер-лаборант в командировке... Зайду-ка посмотрю...» Бегма подошел к лаборатории, дернул за ручку дверь. Заперто. Постучал. Ни звука в ответ. Прислушался. Тихо. «Значит, ушел Комашко. Но как я мог его проглядеть? И жены нет. А она куда
