Думаю, Робину понравилось бы то, что было сказано о фильме третьей группой. Я хочу сказать, что их комментарии были во многом близки к тому, что говорил он сам. Но Робин хуйней не маялся. К тому времени он уже потерял всякий интерес к подобного рода обсуждениям. Б
14.24
— Похоже, вы в основном работали по приглашениям, которые получали после показов у Макса?
— М-да, хотя примерно треть из них потом отменялась. Было также несколько случаев, когда я приходил, но никто не отвечал на мой звонок в дверь.
— Но вы продолжали заниматься своим бизнесом.
— Да. И б
— Несколько иная публика…
— Именно так.
— И вы перестали рассказывать о фильме перед началом сеанса.
— Да. Как вы правильно заметили, это была иная публика.
14.25
В заключительный период нашей работы — когда мы собрали больше всего бабла — мы получали приглашения почти исключительно от старых холостяков и от студентов. Во многих отношениях это время оказалось для меня очень полезным. В частности, я узнал много нового о том виде человеческих существ, который называется мужчинами. Если первые просмотры были, так сказать, «церебральными», то эти, если так можно выразиться, — «висцеральными». Эти мужские компании были одной из причин, побудивших меня начать изучать человеческое поведение. После показа «Любимой собаки» миллион раз зрители стали интересовать меня гораздо больше, чем мой фильм. Так что вскоре на моей книжной полке рядом с Платоном и Ницше появились Ирвинг Гофман, Десмонд Моррис и Лайонель Тайгер.
Да, эти заключительные показы часто сопровождались дебошами. Конечно, большая их часть сопровождалась возлияниями. На самом деле фильм был только поводом для пьянки. Общему направлению таких вечеров очень соответствовало превращение в «Любимой собаке» воспитанного, цивильного вида человека в дикого, одержимого страстью безумца. Именно такая метаморфоза происходила и со зрителями.
15.1
Я прокрутил «Любимую собаку» примерно в пятидесяти местах к тому моменту, когда Нетти приехала домой на рождественские каникулы. Все, кто слышал о фильме, уже успели его посмотреть. Телефон Робина замолк. Он хотел было возобновить наши сеансы у Макса, но тот сказал, что его интересует только наша следующая премьера. Когда Макс спрашивал, снимаем ли мы что-нибудь новое — то есть что-нибудь с голыми мальчиками, — Робин врал ему, что работа идет полным ходом.
15.2
— Что сказала о «Любимой собаке» Нетти?
— Примерно этого она и ожидала.
— Ей понравился фильм?
— Она заявила, что снято неплохо. Правда, кое-что покритиковала. Но в целом ее оценка была положительной. По ее словам, «Собака» была хорошей для того, чем она являлась.
— Чем же она являлась?
— Всем, чем угодно, на ваш выбор.
— Была ли она одним из фильмов, которые Анджела Картер имела в виду, когда писала, что «общество, в котором доминируют мужчины, производит порнографию, в которой всецело доминируют женщины»?
— Нет, думаю, «Собака» имела большее отношение к другим словам Картер: что порнография, если ее используют правильно — я имею в виду используют в более широком контексте, — выявляет и ставит под сомнение все виды неравенства в обществе. Или что-то в этом роде. Я так думаю.
— Но разве не был ваш фильм прекрасным примером «экзистенциального одиночества» и «фантазии без места и времени»?
— О том и речь. Это попытка осознать контекст.
— А как Нетти понравилась ваша речь?
— Она разнесла ее в пух и прах. Просто утопила в говне.
— Это разозлило вас? Ее критика?
— Вовсе нет. Джон и Пенни учили нас, что критика очень важна. Кроме того, я думаю, в критике Нетти был отзвук наших давних споров о «Джо и Барби».
— Судя по тому, что вы говорите, складывается впечатление, что она намного опережала вас в развитии.
— Вы говорите это, только чтобы спровоцировать и подловить меня.
— Обсуждали ли вы с Нетти возможность совместной работы над фильмами?
— О да! Мы всегда говорили с ней о фильмах. Мы всегда знали, что рано или поздно будем снимать фильмы, как бы ни повернулась наша жизнь. Что касается вашего вопроса — да, мы собирались сделать вместе по крайней мере один фильм.
15.3
Я услышал, как мама говорит по телефону с миссис Смарт. Нетти должна была приехать на следующий день, утром. Я почти не спал этой ночью. Был слишком возбужден.
После завтрака я поднялся в свою старую комнату и присел напротив окна там, где раньше стоял мой письменный стол, а теперь — швейная машинка матери. Заняв таким образом наблюдательный пост, я стал ждать, когда Смарты на своей машине проедут из аэропорта домой. Любовник мамы, Карл, где-то шатался всю ночь и теперь брился в ванной. Потом мне пришлось слушать его дебильные рассуждения о хоккее и о том, насколько лучше шли у него дела в Альберте. Затем он стал напевать песню, которая абсолютно не соответствовала моему настроению, — «Volare!». Я сидел, пытаясь думать о чем-нибудь другом.
Вскоре Карл неуклюже ввалился в комнату и сказал:
— Привет!
Я повернулся и вежливо поздоровался с ним, надеясь, что он съебется и я не пропущу из-за него смартовский «линкольн».
— Не знал, что ты шьешь, — сказал он, держась за обмотанное вокруг бедер полотенце, из-под которого торчало нечто, оказавшееся изрядно эрегированным членом.
— Может быть, сшить тебе трусы? — спросил я и тут же пожалел об этом.
