— Удачно, говоришь, — тихо произнес он, но уж лучше бы орал. От этого шепота кровь в жилах в студень превращалась. — Ты понимаешь, что говоришь-то, собака ты бешеная. Нашего князя убили! Вороги под самым носом шмыгают да творят бесчинства, а ты говоришь, что они удачно?! Да я тебя вместе со всеми нерадивцами в дальнем остроге сгною. Ты у меня вместо теплого места в приказе на передовую отправишься. Там свою глупость кровью искупать будешь.
— Повинен, боярин. Каюсь, глупость сморозил, — тут же ответил Ждан ур-Зор, низко кланяясь.
Воевода хоть и крут на расправу, но отходчив. Понятное дело, нервы сейчас у всех взвинчены до предела, а уж про Кнута и говорить нечего.
— Мой помощник не имеет права на глупость. Чем выше находишься и чем больше людей от тебя зависят, тем дороже обходится твоя глупость. Запомни это, голова деревянная. Надеюсь, в будущем от тебя ничего подобного я не услышу.
Воевода отвернулся к окну и замолчал, о чем-то размышляя.
— Крысу найти, коли такая водится, во что бы то ни стало. Проверить каждого человека в детинце. Справиться по семьям, друзьям, знакомым… Также установить, кто где находился на момент вторжения лжеликих. Соотнести реальное количество обитателей детинца с тем, что мы имеем на сегодня. Считать потери и живых вместе. Почему-то я уверен, что кое-кого мы не досчитаемся. Возможно, это и будут искомые крысы. Исполнять! Жду доклад о первых результатах как можно скорее.
Ждан уже хотел было развернуться, чтобы идти выполнять поручение, но боярин остановил его.
— И еще… — Кнут помолчал и добавил: — Приведи ко мне этого княжеского секретаря, который присутствовал при убийстве князя да задницу свою от пола отодрать не смог. Хочу лично допросить его. Да чтобы ведун на допросе присутствовал. Лучший из наших. Все!
Ждан поклонился и молча вышел из княжеских покоев, испытывая внутреннее облегчение.
Кнут оторвался от созерцания безрадостного пейзажа за окном и неспешным шагом направился к пустующему княжескому престолу. Он медленно опустился на боярскую скамью и, сжав в кулак бороду, крепко задумался. И было о чем.
Пустующий княжеский престол это серьезная проблема даже в мирное время. А тут еще и Змеи активизировались. Жди беды. Князь, конечно, наследников оставил. Только вот княжич Игорь мальчишка еще совсем, четырнадцать годов только исполнилось. Ему не государством управлять, а девок дворовых тискать. Какие уж тут серьезные дела государевы. Да и война теперь…
Кнут болезненно поморщился. Ослабление княжеского престола может привести и к серьезному внутреннему разброду. В боярской думе и без этого согласия не было. Славные рода боярские вечно враждовали друг с другом. Вятшие гордились своим чистокровием и презрительно косились в сторону новиков и нордусов. Они были первыми руссами и сохранили чистоту веры и происхождения, не допустив к себе иную кровь. Вот ты подумай, дурни какие. Ну и где же ты сейчас во мраке веков отыщешь чистоту своей крови? Говорят, что и баб у руссов почитай совсем не было. Чистота! Тьфу. Воевода едва сдержался, чтобы не плюнуть на пол.
Новики гордились тем, что их предки испокон веков жили на этой планете. Они корнями были связаны с этой землей. Многие из них становились ведунами и волхвами, поскольку Сила была в их сердцах с рождения. Небольшая часть новиков помнила и хранила в себе тайну перерождения предков. Оборотничество было редким явлением, которое государство пыталось поставить на свою службу.
Нордусы кичились тем, что ведут роды от древнего вымершего народа, хранителей многих древних знаний. Каждый был славен и хранил верность своим интересам. В последние годы противостояние между боярскими родами обострилось. К чему может привести мальчишка на троне? Как тут заставить бояр закусить удила да двигаться в ту сторону, не куда им самим угодно, а куда для государства пользительнее.
Воевода понимал, что князю Игорю без советников и опекунов не сдюжить. Осталось только понять, кто станет напутствовать князя на путь истинный, чтобы на первых порах ошибок не наделать. В нынешнее военное время любая ошибка могла обернуться катастрофой. По закону мать княжича Милава должна стать его соправителем. Только вот будет ли с этого толк. Бабское ли дело государством управлять, да к тому же в разгар войны. Да и сил у Милавы не хватит. Слишком много горя навалилось на нее за последнее время. Мало того, что любимый муж убит, так еще и старшая дочь погибла. Тут как бы умом не тронуться, а не за государство радеть. Можно было бы, конечно, сыграть на желании отомстить. Только вот месть не лучший советчик в воинском искусстве. В горячке можно таких делов наворотить.
Кнут поднялся и направился к выходу. Надо проверить состояние княгини и поддержать ее. Заодно посмотреть на юного князя. Ему скоро на престол взойти предстоит. Понять бы, чем он дышит.
Воевода Зорян Кнут был старым и умным сановником. Он понимал, что в сложившейся ситуации ему предстоит взять на себя все бремя ответственности за молодого князя. Даже если наместником юного князя станет его мать Милава, фактически учить князя управлять государством предстоит ему.
Кнут вышел из княжеских покоев. Не обращая внимания на вытянувшихся перед ним дружинников из Тайного приказа, он пошел тяжелым шагом вперед по коридору. За тяжкими думами он и сам не заметил, как дошел до крыла терема, где обитала семья покойного князя.
На этой половине здания пройти было трудно от толпившихся дружинников, стрельцов, гридней… Эту ночь все запомнят надолго. Черное крыло позора теперь коснется многих. Возможно, и самого Кнута. Они потеряли не только князя, но и его старшую дочь. Никогда доселе руссы не знали такого поражения. Даже в стародавние времена, когда княжество раздирали междоусобицы. Кнут был готов к всенародному попреканию. Да и что ему людская молва, когда он сам корил себя больше других. Огонь ненависти и злобы сжигал сердце. Он гнал от себя поспешные мысли. Месть должна созреть, как хорошая брага. А торопыгство удел юнцов!
По личному распоряжению Кнута были предприняты повышенные меры предосторожности — усилены все караулы. Нельзя было допустить даже возможность нового удара. Тщательно обыскивалась не только вся территория детинца, но также и улицы города. Возможность того, что кто-то из врагов или их пособников мог затаиться и уйти от праведного возмездия, была высока.
Перед лицом боярина услужливые дружинники распахнули двери покоев княгини. Раньше о таком даже помыслить было нельзя, чтобы без приглашения и одобрения князя, даже без стука вторгнуться на эту территорию. Сейчас было не до любезностей. К тому же Милава была не одна, а в окружении практически всего уцелевшего женского населения терема. Бабки, мамки-няньки и прочая челядь набилась в просторные покои княгини, и, казалось, занимались каждая своим делом. В этом кажущемся хаосе все-таки была слаженность и осмысленность. Кто возносил богам молитву за опочившего князя и его дочь. Кто в отдельной комнатке хлопотал над телом убиенной княжны, приготавливая ее к погребальному костру. Отдельное место в покоях занимала огромная кровать под балдахином. Впрочем, пологи были откинуты. На кровати лежала княгиня Милава — краше в гроб кладут. Вокруг нее сгрудились врачеватели, о чем-то своем разговаривали, предлагали разные варианты настоев и лекарств для поддержки эмоционального и физического состояния женщины. В изголовье кровати стоял сам волхв Медун, старый мужчина с длинными белыми волосами, длинной бородой, худой, как вяленая вобла, в серых длиннополых одежах. Он опирался на резной деревянный посох и молча смотрел на мертвенно-бледную княгиню. Детей князя не было видно. Вероятно, они находились где-то во внутренних комнатах.
Появления воеводы никто не заметил. Бабки как причитали и молились, так и продолжали этим заниматься. Только волхв скосил глаза и неожиданно ожил. Медленно, стараясь лишний раз не шуметь, он направился навстречу Кнуту.
Воевода уже очень давно не видел Медуна. Его воспитанники верно служили князю, охраняя детинец, сам же волхв вел жизнь затворника, не покидая своих покоев. Даже князь ходил за советом к нему.
— Плоха княгиня, боярин. Очень плоха, — тихо произнес волхв. — Слишком серьезный удар приняла. Теперь жить не хочет. Мы ее целебными отварами поим, только все не то. Если жить не захочет, то бесполезно все будет.
— Рано еще панику наводить, владыко. Времени мало прошло. Придет в себя. У нее сын да дочка остались. Милава сильная женщина. Справится, — твердо сказал воевода. Только вот сам он в этом не был уверен до конца.
— Я буду приглядывать за ней. Да силами своими питать. Сколько могу — все отдам. Вытянем княгинюшку, — заверил волхв. — Как же так получилось, воевода, что тати в терем пробрались да такое
