выругал он себя. – Мог бы проявить интерес, хотя бы из чистой вежливости».
– Как сессия?
– Как обычно, – просияла улыбкой Жанна. – Пока все пятерки. Ещё один экзамен – и я на свободе.
Жанна училась на четвёртом курсе соцфака МГУ и говорила, что хочет работать с одинокими стариками. Артём не сомневался: старики будут её обожать. И вполне возможно, некоторые из них завещают прелестной девочке свои пыльные квартирки, в которых пахнет старостью и одиночеством, а на облупившихся подоконниках стоят горшки с чахлыми цветами.
Наверное, теперь нужно спросить Жанну о её летних планах, но Артём боялся, что она предложит какое-нибудь совместное развлечение. Чем больше он находился в её обществе, тем лучше понимал: отношения пора завязывать. Но как об этом сказать? Будут слезы, скандалы, выяснения «чем я тебе не угодила», просьбы типа «начнём сначала»… Ох, он этого уже нахлебался, когда уходил от Ленки.
– У меня такое ощущение, будто ты мне не рад, – сказала Жанна после минутной паузы.
– Просто у меня есть работа.
– Ах, работа! – Жанна понимающе кивнула, поднялась с дивана и отряхнула платье. – Ну, тогда не буду мешать. Позвонишь, когда будет время?
– Конечно!
Артём ненавидел себя за радостную готовность, с которой он выпалил это проклятое слово. С другой стороны, он так надеялся, что зашедшие в тупик отношения рассосутся сами собой, без нервотрёпки. Жанна встретит парня своей мечты и забудет номер его телефона. Дай-то бог.
– Не провожай, я захлопну дверь.
Артём подставил щёку и получил ещё один легкий необременительный поцелуй. Услышал щелчок автоматического замка и с облегчением перевёл дух. Тут же затрезвонил мобильник. Артём чертыхнулся и схватил трубку, даже не взглянув на определитель.
– Слушаю, – сказал он, надеясь, что голос звучит достаточно вежливо. Возможно, это потенциальный заказчик.
– Ермолин Артём Игнатьевич? – осведомился неизвестный казённым тоном.
– Он самый.
– Вы не могли бы подъехать к аукционному дому «Брайс энд Хугер»?
– А в чём дело? С кем я говорю?
– Дело в том, что кабинет Анны Леонардовны Нарышкиной должен быть вскрыт в присутствии компетентных лиц, – равнодушно сообщил собеседник, по-прежнему не представляясь. – Говорят, он битком набит антиквариатом. Мне назвали вас как одного из возможных понятых.
Артём вытер ладонью внезапно вспотевшее лицо.
– А где сама Анна Леонардовна?
– Анна Леонардовна умерла. Так мы вас ждём, Артём Игнатьевич.
И тут же, не дожидаясь его ответа, собеседник разъединил связь.
Глава восьмая
День рождения закончился обуенно. Пилигрим вернулся домой в самое неподходящее время, то есть к тому моменту, когда окосевшие гости покидают разгромленную квартиру. Был обцелован несчётное количество раз тётей Олей, тётей Валей и тётей Надей. Неполовозрелый отпрыск сунул было свою прыщавую морду, но Пилигрим отбился незаметным тычком в солнечное сплетение. Отпрыск всхлипнул и согнулся.
– Живот прихватило? – участливо склонился к нему Пилигрим. – Беги скорей, пока не занято.
Он втолкнул отпрыска в сортир и навалился на дверь спиной. Неужели у него попрут такие же прыщи? Вот ужас-то будет! До сих пор бог миловал, может, и потом обойдётся.
– Надо же, как он вырос, – умилилась тётя Надя, подпирая корпус гражданского мужа.
Его голова с закрытыми глазами лежала на дамском плече, длинные усы были измазаны горчицей. Трогательное зрелище.
– Да уж, ростом он удался, – заметил законный правообладатель тёти Оли таким тоном, словно во всех других отношениях Пилигрим подкачал.
– А хорошенький будет! – внесла свою лепту тётя Оля и сделала попытку потрепать Пилигрима по головке. За что получила ощутимый толчок в бок от законного супруга.
– Он и сейчас ничего, – высказалась тётя Валя кислым тоном, типа «ничего хорошего».
Пилигрим её понимал и даже сочувствовал: когда имеешь отпрыска с такой мордой, тяжело смотреть на благополучных чужих детишек.
Отпрыск ожил и забарабанил в дверь сортира:
– Пусти, быстро! Ма, чего он меня запер?!
Пилигрим вильнул в сторону, дверь распахнулась, и отпрыск с разбегу торпедировал гражданского мужа тёти Нади, который тихо всхрапывал на её плече. Последовал взрыв негодования на языке, который в присутствии дам строго воспрещён. Пилигрим злорадно ухмыльнулся и отправился в гостиную, не обращая внимания на прощальные поцелуи в коридоре. Вошёл и замер на пороге.
Боже!
Комната, как поле боя, дымилась остатками сигаретного дыма. Сквозь пепельно-серую завесу тускло просвечивал экран зомбоящика с полуночным сеансом кино для взрослых. Огромный стол был завален грязными тарелками, переполненными пепельницами с вонючими окурками, пустыми бутылками всех видов, объедками и огрызками, подошвы прилипали к полу и отдирались от него с недовольным клейким всхлипом. Пилигрим облился гипсом, представив, как они с мамой будут всё это вылизывать. Больше-то некому – батяня давно храпит, братан Серёга, очевидно, ищет в клубешнике настоящую любовь, что делает раз в неделю исключительно по пьяни.
Пилигрим сел на диван и брезгливо отодвинул тарелку с чьими-то объедками. Есть ли у вас план, мистер Фикс?
Лучше всего поступить так: спокойно улечься спать, а завтра нанять «специально обученного» человека, который разгребёт гору мусора. Удачная формулировка, обычно используемая для указания на абсолютно тупую и не требующую использования верхней головы работу, к которой приставлен соответствующий персонаж. Ну, например: «Мусор на помойку выносят специально обученные таджики». Или ещё лучше: «Досмотр багажа осуществляет проводник со специально обученной собакой».
В общем, хороший план, есть один минус: «специально обученному» человеку придётся платить. Пилигрим пошарил в карманах и выскреб со дна остатки наличности. Двести баксов пока пребывают в неприкосновенности, а вот от полторашки осталось шестьсот рублей. «Куда деньги летят?» – извечный вопрос предков в конце месяца. В отличие от них Пилигрим знал, куда. Пятьюстами рублями он откупился от домогательств офисной самки по имени Луша (вот уж ничуть не жалко!), сотню потратил в баре, остальное кинул на Интернет. Потому как оставаться одному на необитаемом острове под названием «Столица» ужас как не хотелось.
– Ты где так измазался?
Мать села напротив Пилигрима, подперев щеку ладонью. Тушь у неё под глазами поплыла, и от этого мать казалась старой и ужасно замученной.
– Охота тебе было всё это затевать? – спросил Пилигрим, кивая на стол.
– Праздник всё-таки.
«Чей?» – чуть было не вырвалось у Пилигрима, но, взглянув на мать, он решил её пожалеть. Тридцать шесть лет женщине, а выглядит на все сорок шесть. Мораль: не ходите, деффки, замуж. Во всяком случае, не в восемнадцать лет».
– Ты не волнуйся, я сам рубашку постираю, – сказал Пилигрим. – Насчёт остального предлагаю так: оставь всё как есть, я завтра уборщиц найму. – Подумал и добавил: – Специально обученных.
– А деньги где возьмешь?
