Яна коснулась губами его щеки. Пилигрим почувствовал аромат её духов. Ему нравилось, что этот запах нельзя определить словами: не цветочный, не фруктовый, а глубокий, таинственный и обволакивающий душу. Он очень шёл такой девушке, как Яна.
– Ты знаешь, что опоздал родиться?
Пилигрим подозрительно покосился на свою спутницу. Снова смеётся? Оказалось, нет. Яна смотрела на него мягко и ласково. В мерцании голубых глаз было что-то гипнотическое.
– Разумеется, знаю, – ответил он с горечью. – Если бы я родился лет на десять раньше, ты бы сейчас не смотрела на меня сверху вниз.
– Разве я смотрю сверху вниз? – удивилась Яна.
– А разве нет?
Она дотронулась рукой до его щеки. Пилигрим отклонил голову – не собачка всё-таки.
– Я смотрю с восхищением. Ты – настоящий рыцарь без страха и упрёка.
Сначала фраза напугала, потому что Пилигрим вспомнил переписку предков, хранящуюся в обувной коробке. А потом неожиданно польстила. Мама-то писала её на полном серьёзе. Может, женщины и вправду видят рыцарей в тех мужчинах, которые им нравятся? Бред, конечно, но это значит, что он Яне… не совсем безразличен.
Словно подтверждая догадку, Яна неожиданно схватила его за руку. Пилигрим незаметно повернулся, чтобы ей было удобно упасть ему на грудь, как это проделала геста с Дедалом.
– Вот он!
Пилигрим ничего не понял, но рука Яны ощутимо пихнула его в плечо, и он свалился с облаков.
– Быстро лови машину! Он куда-то едет!
Красавец мужчина садился в серебристую тачку, отмытую до нереального блеска. Пилигрим вскочил со скамейки и метнулся к обочине дороги. Остановил первого попавшегося частника и махнул рукой Яне.
Серебристая машина привела их к дому на Кутузовском проспекте, выкрашенному в розовый цвет. Ничего более идиотского Пилигрим в своей жизни не видел. Одновременно с насмешкой в подсознании затрепетала смутная мысль, догадка, подозрение, ощущение – Пилигрим не знал, как выразить это словами. Кутузовский проспект, Кутузовский проспект… Почему название вызывает у него странное ощущение?
Додумать не получилось. Красавец мужчина выскочил из подъезда бледный и взъерошенный. Пилигрим невольно глянул на мобильник: пятнадцать минут девятого. Странно, если учесть, что в подъезд он вошел всего семь минут назад.
Серебристая машина взяла с места рывком. Водитель нервничает. С чего бы это? Ну, приехал к знакомому, а того нет дома – разве это повод для нервотрёпки? И потом, в наше отравленное пробками время к знакомым без предварительной договоренности не едут.
Они проводили красавца до его дома. Пилигрим рассчитывал провести ещё часик на лавочке возле детского городка, но Яна заявила, что уже поздно, она устала и ей пора возвращаться. Пилигрим отправил девушку домой на такси, а сам спустился в метро, ибо катание по Нерезиновой сильно подорвало бюджет.
Братан Серёга валялся на диване в их общей комнате и слушал песни Великого Победителя Евровидения, которого Пилигрим не выносил.
– Слушай, ты бы хоть наушники надел.
– А что такое? – окрысился братан, всё последнее время пребывавший не в настроении. – Не нравится, что ли? Ты сперва добейся того же, а потом рот открывай!
Ясно. Братан Серёга от нечего делать сидел в Интернете. «Сперва добейся» – распространенный ответ на критику в сетевых дискуссиях. В полной версии выглядит так: «Сперва (сам) добейся того же, а потом критикуй (выступай, воняй тут, разевай хайло)». Призван поставить умника на место и сообщить ему, что критиковать певца, чьи диски купил миллион музыкальных хомячков, может только тот, кто одурачил два миллиона таких же животных. В худшем случае попытался это сделать. По умолчанию предполагается, что высказывать мнение об эстраде имеют право только поп-звезды, о литературе – только авторы бестселлеров, о кулинарных изысках – только шеф-повара элитных ресторанов, а о политике – президенты стран не меньше Израиля.
Сабж[51] превращается, таким образом, в покойника, о котором, как в поговорке, «или хорошо, или ничего».
Учитывая настроение братана, Пилигрим спорить не стал и отправился в гостиную. Батяня возлежал на диване и смотрел при погашенных огнях новый плазменный телевизор, купленный три месяца назад в рассрочку. Пилигрим пристроился рядом. Спортивный канал транслировал соревнования по вольной борьбе, которые комментировал темпераментный мужчина с ярко выраженным кавказским акцентом:
– Девяносто шесть килограммов вот выходит… Ох, какой коренастый американец! Какой-то боевик выходит!
Двое мужчин зверского вида, облачённые в трико, которым больше подошли бы шкура и палица, тискали друг друга в смертельных объятиях. Судья опасливо кружил возле канатов. Борец в синем трико опрокинул противника на ковёр и улёгся сверху в двусмысленной позе. Второй запыхтел, пытаясь вырваться.
– Хитрый американ знает, когда головой с ковра выходит, за это очко не снимают, – продолжал комментатор. – Значит, знает правила.
Мужчина в синем трико изогнулся, вырвал руку и в свою очередь завалил соперника на ковёр, чем вызвал нервный вопль комментатора:
– Вабабай!
Тут Пилигрим просёк, где слышал это неповторимый голос. В марте 2007 года в Рунете появился видеоролик, показывающий схватку борцов вольного стиля. Дагестанец Рамазан Рабаданов разорвал шаблон поведения спортивного комментатора: он высказывался по-простому, будто находился в компании друзей, при этом всячески подчёркивая свой кавказский менталитет. Особенно доставили его полные эмоций междометия, вроде «вабабай!» и «аллах акбар!», вставляемые по поводу и без. Ролик быстро овладел умами народных масс и распространился по асечкам и жэжэшечкам в самые отдалённые уголки Рунета. Народ был един во мнении посадить дядю Рамазана на место унылых комментаторов футбольных матчей Первого канала и телеканала «Спорт». Администрация портала life.ru быстро просекла фишку и, потирая ладошки, зачислила Рабаданова в штат. С тех пор там стали регулярно появляться ролики с вырезками соревнований российских клубов, идущие под аккомпанемент полюбившегося дагестанского комментатора. К сожалению, Рамазан стал повторяться, быстро приелся и совсем перестал доставлять лулз. Это ли не доказательство несовместимости денег и творчества? Человек занимался делом с душою, для себя; отчего-то на зарплату так не получается.
Мужчина в красном трико давил соперника весом, пытаясь уложить его лопатками на ковёр. Тот яростно сопротивлялся. Потная кожа, покрытая густой чёрной порослью, отсвечивала в свете софитов. Публика за канатами свистела и волновалась.
– По крайней мере, наш наверху, – успокоил зрителей комментатор. – Сидит, ездит. Американ тоже руку жмёт. Но плохо.
Батяня всхлипнул от смеха. Этот матч двухлетней давности спортивный канал повторял по вечерам исключительно ради развлечения телезрителей. Конец был давно известен, как хеппи-энд в голливудском фильме.
– Счёт один-один, – бодро возвестил Рамазан. – Наш впереди, у него больше чем «один» американа, за выход американа с ковра.
– Где мама? – спросил Пилигрим.
Батяня, давясь хохотом, махнул рукой на стенку. Ясно. Мама приглашена к соседке на чай со сплетнями.
Пилигрим сполз с дивана и отправился на кухню – единственное спокойное место в квартире. Поднял крышку сковородки, поворошил остывшую жареную картошку, но есть не стал. Включил чайник и достал банку кофе. Дедал не удержался бы от назиданий, типа, кофе на ночь пить вредно. Однако Пилигриму хотелось обдумать сложившуюся ситуацию, а кофе в этом смысле исключительно благотворно влияет на
