в день, но викарий что-то напел мистеру Джеймсону, и тот пригрозил нас выселить. Уж я-то знаю, кто его настроил против нас! Уперся, как бык… И вот как-то раз я встретила полковника на улице, остановила его и попросила замолвить за нас словечко перед мистером Джеймсоном.
— Перед мистером Джеймсоном?
— Да, он управляющий старой миссис Крайтон. Сама-то она живет в Лондоне, а всей ее недвижимостью в Аппер-Стритеме управляет мистер Джеймсон. В общем, он согласился не выселять нас. Признался, что поспешил.
— Записка полковника еще у вас?
Обернувшись, женщина окликнула:
— Бетси, милочка, принеси мне, пожалуйста, то письмо полковника!
Через миг на крыльцо вышла другая женщина, постройнее и поменьше ростом, с испуганными глазами. В руке она держала кремовый конверт. Бетси передала конверт подруге и спросила:
— Джорджи, что-нибудь случилось?
— Нет-нет, все в порядке, инспектор расспрашивает о полковнике, вот и все. — Джорджи протянула конверт Ратлиджу и продолжала: — Сюда он никогда не приходил — я имею в виду как клиент. Полковник был настоящим джентльменом: честным, порядочным. Всегда держал слово. Уж мне-то есть с кем сравнивать, я знаю многих здешних мужчин лучше, чем их собственные жены. Но, если вы спросите мое мнение, не представляю, кто из местных вдруг захотел бы пристрелить полковника Харриса!
На конверте были написаны всего два слова: «Миссис Грейсон».
— Это я, Джорджина Грейсон.
Ратлидж достал письмо из конверта, увидел выгравированное наверху имя полковника и дату, написанную отчетливо, черными чернилами. Записка была написана в понедельник. Она была довольно лаконичной:
«С Джеймсоном я поговорил. Вам не нужно беспокоиться, он согласился уладить дело с Карфилдом. Если возникнут еще неприятности, дайте мне знать».
Письмо было подписано просто: «Харрис».
— Можно мне его оставить? — спросил Ратлидж у миссис Грейсон.
— Мне бы хотелось получить его назад, — ответила она. — Но… возьмите, если оно вам пригодится.
На всякий случай Ратлидж расспросил и Бетси, но она никого не видела, ни Мейверса («Уж он-то знает, что ему лучше здесь не появляться!»), ни Хикема, ни Харриса, ни Уилтона.
— И очень жаль! — добавила Бетси, весело улыбнувшись. — Зато, — с внезапным злорадством продолжила она, — позавчера, то есть в четверг, я видела здесь нашу Задаваку; она шла за беднягой Дэниелом Хикемом. Всю ночь он провел у нас на полу; так напился, что не мог найти дорогу домой. Мы его немного подкормили да и отпустили. Она набросилась на него, как пчела на мед, и пошла за ним вон туда, под деревья! — Бетси показала в сторону дороги, которая вела на вершину холма, а оттуда к «Мальвам».
Джорджи язвительно улыбнулась:
— Кэтрин Тэррант!
— Что ей было нужно от Хикема? — спросил Ратлидж. Он помнил, что в четверг Кэтрин Тэррант приехала в Аппер-Стритем, чтобы поговорить с ним о капитане Уилтоне.
Бетси пожала плечами:
— Откуда мне знать? Может, чтобы он для нее позировал. Она как-то и Джорджи просила, но Джорджи быстренько ей высказала все, что она об этом думает! Но в четверг ей нужен был Хикем. Догнала его, думала, я ничего не вижу, окликнула, остановила и о чем-то заговорила с ним. Он стоял и только головой качал. Потом она вынула что-то из кармана и протянула ему — пари держу, предлагала денег, чтобы он снова напился! Хикем отказался, прошел несколько шагов, обернулся и заговорил с ней. Пару раз она его перебивала, а потом дала то, что держала в руке, и он ушел под деревья. Она вернулась к своему велосипеду, села на него и покатила. Довольная была, как кошка, которая съела сметану. А сама-то кто — немецкая подстилка! Да еще и пьяницами не брезгует.
Глаза ненависти и ревности…
Миссис Грейсон урезонила подругу:
— Перестань, Бетси, твоя ругань не поможет инспектору найти убийцу. Дела мисс Тэррант нас не касаются!
Ратлидж спрятал записку в карман и ушел, ломая голову над тем, что услышал. Значит, Хикем не соврал и полковник утром в понедельник действительно заезжал в переулок. А Кэтрин Тэррант дала Хикему денег…
Уилтон и сержант Дейвис уже поджидали Ратлиджа в гостинице. Вид у обоих был понурый; наверное, не слишком приятно провели утро. Едва заметив Ратлиджа, сержант Дейвис вскочил со стула и отрапортовал:
— Сэр, нам кажется, мы нашли ту девочку.
Обернувшись к Уилтону, Ратлидж спросил:
— Что он имеет в виду? Вы что, не совсем уверены?
Уилтон взорвался:
— Еще бы! Она… изменилась. Но… да, я думаю, девочка та самая. Ни одна из других не подошла. Дело в том, что…
Ратлидж перебил его:
— Сейчас вернусь.
Он поднялся к себе в номер, взял куклу и снова спустился:
— Поехали!
— Опять туда? — спросил Уилтон.
Сержант неприязненно покосился на Ратлиджа.
— Опять туда, — ответил Ратлидж, направляясь к машине. Он не оставил им выбора. Капитану и сержанту оставалось лишь одно — следовать за ним. — Я сам хочу взглянуть на девочку.
Ехать оказалось недалеко. Ферма находилась вблизи луга, где нашли тело полковника. Сначала они повернули на дорогу, разделяющую «Мальвы» и владения Холдейнов. Дорога поднималась в гору. На последнем участке она была ухабистой; земля и корни царапали днище машины.
По пути Ратлидж расспрашивал своих спутников о семье девочки.
— Она внучка Агнес Фаррелл, — ответил Дейвис. — Горничной миссис Давенант.
— Той, что мы встретили у нее дома утром в четверг?
— Нет, сэр, мы видели Грейс. Агнес осталась дома с ребенком. Дочка Агнес — мать Лиззи, а отец ее — Тед Пинтер; он служит конюхом у Холдейнов. Они живут в домике на холме. Капитан говорит, что в понедельник утром как раз спускался с холма, когда встретил Лиззи и мисс Соммерс. Когда Энн Пинтер занята, девочка иногда гуляет рядом с домом одна, рвет цветы. Но сейчас она очень больна, сэр. Агнес говорит, похоже, умирает.
Ратлидж выругался сквозь зубы. Как только открывается одна дверь, другая тут же захлопывается.
— Что с ней?
— В том-то и дело, сэр. Доктор Уоррен не знает. Девочка как будто ума лишилась. И кричит, если к ней подходит Тед. Ночью тоже кричит. Не ест, не спит. Печально!
Ратлидж затормозил перед небольшим ухоженным домиком. За ним был разбит огород; он увидел несколько цветочных клумб и курятник. На каменном крыльце умывалась белая кошка; она не обратила на незваных гостей никакого внимания.
Дверь им открыла Агнес Фаррелл. Ратлидж увидел, что женщина совершенно измучена. Глаза запали от волнений и бессонных ночей. Она как будто преждевременно состарилась от страха. Увидев, кто пришел, Агнес отрывисто сказала:
