Три женщины вышли оттуда, когда инспектор и констебль входили в калитку. Они конечно же сразу обратили внимание на Ратлиджа, и он мог даже слышать их догадки по поводу его персоны, когда они проходили мимо по выложенной плиткой дорожке, с обеих сторон окаймленной цветочными клумбами.
— Та, которая повыше, — пояснил Уокер, — была замужем за одним из тех солдат, кто пошел на войну из Истфилда сражаться с кайзером. Миссис Уотсон. Ее муж был убит на третью неделю сражений. — Он открыл двери, пропуская вперед Ратлиджа.
— У Роупера была искалечена нога?
— Прошило пулеметной очередью. Парень с трудом мог ходить, когда вернулся домой, но позднее это не было очень заметно. Осталась лишь легкая хромота. Пирс потерял ногу из-за гангрены после ранения. Он долго не мог носить протез, потому что культя плохо заживала. Только в прошлом году наконец надел и все не мог привыкнуть. Джефферс был ранен тяжело в грудь, но выжил.
В маленькой приемной было пусто. Доктор Гудинг вышел из своего кабинета им навстречу:
— Добрый день, констебль. Только собирался закончить ланч, сегодня он получился позже обычного.
Доктор был худощавый, начинающий лысеть человек, на лице его выделялась сильная квадратная челюсть.
— Это инспектор Ратлидж, сэр, — представил Ратлиджа Уокер, — он из Скотленд-Ярда. Хочет с вами поговорить.
Гудинг бросил взгляд на часы, стоявшие на каминной полке.
— Разумеется.
Он провел их в кабинет и указал на стулья напротив стола. Усевшись, он подвинул инспектору стопку листов, лежавших рядом с журналом посетителей.
— Мои доклады по осмотру тел. У констебля Уокера есть копии.
Ратлидж просмотрел бумаги.
— Все трое были гарротированы? И у всех во рту находились опознавательные медальоны?
— Да, верно. Говоря по правде, я еще ни разу не встречал убийство посредством гарроты, но мне не составило труда сразу определить, что произошло, когда я осматривал труп Джефферса. Мое мнение — в качестве гарроты могло быть использовано что-то вроде струны для фортепьяно, прочности которой достаточно, чтобы прорезать кожу. Отсюда кровь на шее. И убийца умел с ней обращаться. Хотя Джефферс был пьян, с ним нелегко было справиться, то же касается и Роупера, несмотря на его ногу. Женщина не могла бы удержать гарроту, надо обладать немалой силой, чтобы сломить сопротивление сильных мужчин. Все подверглись неожиданному нападению глухой темной ночью. И все находились в таком месте, где не могло быть свидетелей. Джефферс — на пустынной дороге за городом, Роупер — в сенном сарае, Пирс — совершенно один в цехе.
— К ним подкрались, как вы думаете?
Гудинг кивнул:
— Конечно, они не ожидали. Проволока была перекинута сзади через голову. Если бы они знали, что им грозит опасность, то могли вовремя подставить руку, чтобы защитить горло, хотя это бы не изменило результат. Просто жертва могла лишиться пальца или рука сильно была бы поранена. Но так не случилось.
Доклад был кратким. Доктора можно было понять — его ждал прерванный ланч.
— Вы не видите связи между убийствами именно этих трех жертв? — спросил Ратлидж. — Может быть, кому-то они сильно досадили?
— Я бы сказал, что Роупер и Джефферс были ближе знакомы друг с другом, чем с Пирсом. Все трое когда-то ходили в местную школу, но, когда братьев Пирс послали в частную школу, они потеряли связь с остальными. Что касается всяких инцидентов, на это лучше ответит Уокер. А эти трое в детстве приходили ко мне, но ничего серьезного — ссадины, ушибы от лазанья по деревьям или от игры в футбол.
— А после войны не было недоразумений, ссор между теми, кто вернулся? Может быть, что-то случилось во Франции и вражда продолжалась здесь?
— Если и были, меня это не касалось, поэтому не могу подтвердить. — Доктор поколебался, потом добавил: — Дэниел Пирс — вот кто мог стать исключением. За два дня до того, как он исчез, я встретил его на улице, на левой щеке у него был кровоподтек. Он не высказался по этому поводу, я тоже. Ничего серьезного, думаю.
— Я слышал, что он был возмутителем спокойствия в юности. — Ратлиджу хотелось услышать об этом мнение доктора.
— Возмутитель спокойствия? Громко сказано. Кто вам сообщил? — Гудинг нахмурился. — Вы ведь не подозреваете его в этих убийствах?
— Как близко он был знаком с Джефферсом и Роупером?
— Наверно, не больше, чем Энтони. Я всегда считал, что его выходки имели целью всего лишь привлечь внимание брата и поразить воображение окружающих. Младший всегда пытается доказать всем, что он не хуже.
— Какого рода выходки? — гнул свое Ратлидж. Он видел, что Уокер занервничал, но не обращал на него внимания.
— Ему самому, наверное, это казалось веселыми шутками. Однажды летом трое или четверо мальчиков, надев на себя простыни, пошли на церковное кладбище ночью. Они напугали до смерти жену церковного сторожа и двоих служек. А в ночь Гая Фокса они соорудили свой собственный костер, подожгли старую мельницу на окраине города. Мельница не работала, и там никого не было. Но если бы ветер понес искры в направлении жилых построек, могло бы случиться несчастье. Некоторые люди возмущались и требовали, чтобы зачинщиков посадили в тюрьму. Но возобладали трезвые головы, и мальчишек просто сопроводили домой, чтобы их наказали родители.
— Это не похоже на мальчишескую шалость.
— Я был на месте, — вдруг вмешался Уокер, — они не собирались никому причинить вред. Но еще до случая с мельницей произошло несчастье. Один из них чуть не утонул. Они начитались об инквизиции и попытались воспроизвести ведьмин стул, это когда ведьм испытывали водой. Сначала мальчишки тащили жребий, кому быть ведьмой. Но они не привязывали никого, а просто смотрели, сколько испытуемый продержится. Пруд был неглубокий, но они перепугались, когда голова того, кто вытащил несчастливый жребий, ушла под воду.
— Он все еще живет в Истфилде?
— О нет, сэр, — ответил Уокер. — Уже пятнадцать лет прошло с тех пор, как его отец, который был счетоводом на мебельной фабрике, насколько помню, нашел себе другую работу в Стаффордшире, поближе к семье жены.
Все замыкалось на Дэниеле.
— Дэниел воевал вместе с остальными волонтерами из Истфилда?
— Как и брат, он сразу получил офицера, но предпочел идти в саперы.
Помня, что говорили о тяге Дэниела к приключениям, инспектор подумал, что такое решение вполне было в его характере. Опасная работа — подрывать туннели под противником, закладывать туда заряды. Минеры часто погибали во время взрыва, когда он происходил неожиданно, или их заваливало в туннеле, когда они возвращались, чтобы посмотреть, почему не произошел подрыв.
— Что-нибудь еще можете добавить? — спросил Ратлидж.
— Джефферс был в ту ночь сильно пьян. Вообще-то он не был пьяницей, только раз в год напивался, отмечая годовщину своего ранения, когда чудом остался жив; шел в паб и пил пива столько, сколько влезало. Он мне однажды сказал, что был так близок к смерти, что частенько переживал все заново.
— Так, значит, все трое получили ранение во Франции?
— Да. Ко мне пришли копии медицинских свидетельств об их ранениях.
Ратлидж повернулся к Уокеру:
— Вы спрашивали в пабе, не было ли там в тот вечер незнакомых людей? Может быть, кто-то интересовался Джефферсом?
— Нет. Только завсегдатаи. И все знали, что у Джефферса очередной юбилей. Они привыкли.
Доктор Гудинг снова со значением взглянул на часы, и Ратлидж на этот раз смилостивился —
