На гребне длинного низкого отрога, отстоящего к западу от войска союзников примерно на четыре стадии, засверкала яркая звездочка. Следом за ней из-под земли, как ростки драконовых зубов, пробившихся взглянуть на слепящий блеск спешащей к зениту гелиосовой колесницы, возникали плохо пока различимые человеческие фигуры. И у каждой в руках маленькое солнце.
– Они здесь, – сказал Ликург и усмехнулся, – наверное, всю ночь щиты начищали.
Харидем повернулся к филарху.
– Помни, вся моя надежда на тебя.
Ликург покачал головой.
– Ох, не нравится мне твоя затея, Харидем. Не нравится.
– Помни, Ликург!
Филарх пристально посмотрел в глаза стратегу, тот вцепился в его взгляд, как утопающий за протянутую руку.
– Все сделаю, Харидем.
Ликург принял из рук слуги шлем и надел. Откинул из-за шейного отворота панциря край гребня, свисавшего сзади конским хвостом.
– Зевс нам поможет!
Харидем кивнул и повернулся к воинам, которые уже заканчивали построение.
– Братья! Этот день будут помнить века и воспоют в песнях, а вас всех, поименно, уровняют с героями седой древности! Отправим варваров в Аид! Паллада!
– Паллада! – взревели гоплиты.
– Некоторые не способны учиться даже на своих ошибках, – Антипатр, восседая на рослом гнедом жеребце, нервно раздувавшем ноздри и бившем копытом, осматривал из-под ладони строй союзников.
– Что ты имеешь в виду? – поинтересовался Линкестиец.
Регент вытянул руку вперед.
– Смотри, как встали. Левее. Видишь эмблемы на щитах?
Линкестиец прищурился, напрягая зрение.
– Нет, не могу разобрать.
– Молодежь… – усмехнулся регент, – сова на щитах. Афинская фаланга.
С возрастом Антипатр стал гораздо лучше видеть вдаль, к сожалению, в ущерб ближнему зрению.
– И что? – спросил Линкестиец.
Регент досадливо поморщился: зять не отличался наблюдательностью и быстротой ума. Хотя, последнее утверждение можно и оспорить, если вспомнить с какой резвостью он пал в ноги тезке, самым первым наименовав того царем. После казни своих братьев-заговорщиков.
– Асандр, ты видишь? – Антипатр повернулся к брату покойного Пармениона, – что думаешь?
Тот покривил губы, поскреб заросший седой щетиной подбородок, проследил взглядом строй союзников до Каллидромона и заявил:
– Надо бить туда.
Антипатр согласно кивнул и обернулся к прочим стратегам, конными и пешими расположившимся чуть позади.
– А вы что скажете?
– Там брешь, – не слишком уверенно сказал Кратер, всматривавшийся вдаль, приложив обе ладони к козырьку высокого фригийского шлема, – между афинянами и фокейцами.
– Им что, чести нет, со всеми монолит составить? – предположил Мелеагр
Афиняне сильно загнули свое правое крыло вперед. Между ними и остальными союзниками действительно прослеживалось пространство, вроде бы никем не заполненное. Там мелькали отдельные человеческие фигуры, но это могла быть россыпь пельтастов.
– Думаю, они надеются таким способом избежать охвата фланга, – сказал Кратер, – не знают, что у нас сил для этого не достанет.
– Надо бить туда, – Антипатр подтвердил уверенность Асандра.
– Вдруг ловушка? – осторожно поинтересовался Эвмен.
– Какая? – спросил регент, – думаешь, если мы туда вклинимся гетайрами, они смогут сжать нам бока? При Херонее у них не получилось.
Регент не участвовал в битве, подчинившей Элладу Филиппу, но, разумеется, был наслышан и не раз, во всех подробностях из первых уст. Тогда Филипп выманил афинян притворным отступлением своего фланга и, когда те в азарте оторвались от союзников, в образовавшуюся брешь, в бок фиванского «Священного отряда», теснившего македонян, ударил Александр. Конница переломила ход сражения. Было ли прежде такое на земле Эллады? Дайте-ка припомнить… Вроде нет. Именно тогда и родилась кавалерия – ударная сила войска, а не просто его вспомогательная часть.
– Однако не следует явно демонстрировать намерения, – состорожничал Асандр, – расстояние большое, успеют сомкнуться.
– Вот поэтому ты и поведешь один таксис прямо на них. Создашь видимость атаки.
– Маловато, – возразил Асандр.
– С тобой пойдут гипасписты Адмета, они же поддержат конницу, когда та оторвется от фаланги.
Послав две тысячи щитоносцев против спартанцев, Антипатр оставил при себе еще одну тысячу, ибо эти воины отлично выучены прикрывать тыл атакующей тяжелой кавалерии и развивать наступление во все стороны. Их вооружение легче гоплитского, отсутствовали панцири и поножи, но щиты применялись значительно большего размера, нежели те, что использовались «пешими друзьями».
– Александр! – регент позвал зятя, – пустишь коней шагом за Асандром. Когда он сойдется с афинянами на полстадии, перейдешь в галоп и атакуешь из-за его спины, ударишь в эту брешь, заходя в тыл фокейцам. Все понял?
– Сделаю, – коротко ответил Линкестиец.
– Мелеагр, встанешь в центре и растянешь строй до восьми шеренг. Кратер – на правом фланге в шестнадцать шеренг. Всем все ясно?
Стратеги дружно кивнули.
– Ускорить развертывание. Нечего тянуть кота за хвост, – Антипатр, щурясь, посмотрел на солнце, – скоро полдень, а там и Гелиос за нас встанет.
Военачальники отправились к своим отрядам. Фаланга торопливо перестраивалась из походной колонны.
Вот нет клепсидры под рукой, да собственно, и зачем она, когда солнце на небе? Опытный глаз по тени скажет, что и получаса не прошло, как ряды щитов союзников вздрогнули, и строй гоплитов качнулся вперед. Шумно опустились сариссы первых рядов македонской фаланги, задние слегка наклонились, создавая какую-никакую защиту от стрел. Зафыркали кони, понукаемые пятками всадников. Битва при Фермопилах началась.
* * *
Тяжелый свинцовый шар угодил прямо в вершину лямбды, украшавшей щит, тот загудел, привычно задрожал, но его край его, поддерживаемый плечом, не шелохнулся. Пущенный не слишком умелой рукой дротик на излете скользнул по украшенной чеканкой бронзе, защищающей выставленную вперед ногу.
– Агесилай! Долго мы будем так стоять? Теряем время!
– Прекратить разговоры! – рявкнул полемарх.
На нетерпеливого воина зацыкали. Несмотря на непрекращающийся лязг, гудение, свист и вопли дикарей-фракийцев, Агесилай явственно различил донесшийся слева зубовный скрип: Павсания тоже не радовало текущее положение вещей. Варварам, налетевшим конными, не удалось застать спартанцев
