земле, – Эакид покосился на Олимпиаду.
Эвмен улыбнулся, прикрыв рот ладонью: Эакид и не думал скрывать своего неудовольствия от решения Александра вмешаться в македонские дела, из-за чего за последнее время ему пришлось выслушать от Олимпиады бесчисленное множество упреков и обвинений в равнодушии, трусости, даже в предательстве. Царицу, никогда не отличавшуюся сдержанностью, заносило так, что Александр вынужденно вставал на защиту брата, хотя и ему, разумеется, не нравилось то, что Эакид противится его решениям. Впрочем, упрекнуть брата царь ни в чем не мог, тот деятельно готовил поход, никому не давая повода заподозрить себя во вставлении палок в колеса царскому предприятию.
– Через перевалы на границе Эпира и Тимфеи непросто провести войско, – подал голос Кратер, – их легко оборонять. Не считая того, что это кратчайший путь в Македонию, здесь нет других преимуществ. Мы прошли этой дорогой зимой. Немало наших навсегда осталось на тех перевалах. Замерзли, провалились в занесенные снегом трещины…
– Сейчас лето, – напомнила Олимпиада.
– Конечно, царица, – кивнул Кратер, – летом совсем другое дело. Легкая прогулка.
Олимпиада поджала губы, но ничего не сказала.
– Я пойду вокруг Лихнидского озера, – хлопнув ладонью по столу, напомнил о своем решении царь.
– Хорошо ли ты все обдумал, Александр? – спросила Олимпиада.
– Да-да, – подхватил Полисперхонт, – учел ли ты, что нам в таком случае придется договариваться с иллирийцами?
– Мы в хороших отношениях с Клитом, – ответил царь, – он давно уже не тревожит Эпир.
– Зато все время лезет в Македонию… – буркнул Полисперхонт.
– Тем не менее, сначала нужно отправить посольство, – сказал Эакид.
– Разумеется, – кивнул Александр, – кстати, брат, мы все еще не слышали твоего мнения на этот счет.
– Насчет посольства?
– Нет, скажи, что ты думаешь, о том, с какой стороны лучше идти в Македонию.
– Мое мнение о вмешательстве в македонские дела всем хорошо известно, но, поскольку присутствующим так хочется подраться с Линкестийцем, выскажусь, – Эакид обвел взглядом членов царского совета и усмехнулся, – я пошел бы вокруг Лихнидского озера.
Полисперхонт скрипнул зубами, а Александр с довольным выражением лица откинулся на спинку кресла.
– Поясни, – попросила Олимпиада нахмурившись.
Царица симпатизировала князю Тимфеи и недолюбливала Кратера, поднявшегося из низов волей ненавистного ей Филиппа. В военном деле она не разбиралась, но не пропускала ни одно заседание царского совета и всегда поддерживала Полисперхонта, с тех пор, как он появился в Додоне. Она понимала, что без сторонников из числа македонян ей в Пелле не усидеть, но на кого делать ставку, как не на аристократа?
– Кратер уже все сказал, – ответил Эакид, – да, путь намного длиннее, да, надо договариваться с варварами, зато проходы в горах севернее Лихнида гораздо шире, закрыть их почти невозможно и вряд ли нас там будут ждать.
– Есть еще одна гирька на весы царского решения, – сказал Эвмен.
– Какая? – спросил Полисперхонт.
– Пойдя на север, мы первым делом нанесем удар по Линкестиде, а разгромив вотчину самозванца, лишим его опоры и путей отступления.
– Верно! – с воодушевлением подхватил Александр, – ты читаешь мысли, Эвмен! Что же, все решено, я удовлетворен.
Царь собирался распустить заседание совета, но тут из-за стола поднялся высокий седой муж, шириной плеч способный поспорить с самим Гераклом. То был Аэроп, дядька-воспитатель Эакида, самый преданный из его приближенных.
– Государь, кого же ты пошлешь послом к иллирийцам?
Царь задумался, взгляд его заскользил по лицам присутствующих и, описав полный круг, вернулся к Аэропу.
– Я помню, почтенный Аэроп, некогда тебе удалось кое в чем убедить Бардилея, когда во времена иллирийской смуты этот бывший углежог, назвавший себя князем, угрожал нашим границам.
– Было дело, – кивнул Аэроп.
– Ты умудрен опытом, варвары хорошо знают и уважают тебя. Кому как не тебе возглавить посольство?
– Брат, – встрял Эакид, – не ты ли месяц назад приказал Аэропу разделаться с пиратами в Амбракийском заливе?
– Верно, – подтвердил царь, – но разве ты, Аэроп, присутствуешь здесь и сейчас не потому, что прибыл в Додону с отчетом об успешном выполнении задания?
– Это так, государь, – прогудел стратег, – но несколько разбойных вождей смогли улизнуть от меня и уйти на Левкаду. Они переждут и вернутся. Я как раз хотел просить тебя наделить меня полномочиями, преследовать пиратов за пределами прибрежных вод Эпира, в том числе и на Кефаллении с Итакой.
– И на Керкире, – добавил Эакид.
– Это может не понравиться эллинам, – проскрипел Диокл, князь долопов.
– Что же, пусть грабят и дальше? – возмутился князь береговых феспротов, земли которых более других страдали от пиратских набегов.
– Аэроп, тебе так и не удалось поймать Тевтама Кривого? – спросил Диокл.
– Ублюдок скользкий, как угорь, – покачал головой стратег.
– Вот-вот, а он, между прочим, этолийский аристократ и в Калидоне любую дверь ногой открывает!
– Этолийцы в прошлом году уже разевали пасть на Аргос Амфилохийский, – прошамкал еще один старческий голос, – если бы их македоняне не потрепали у Фермопил…
Суровый Кратер невольно заулыбался. Еще бы, о его подвиге речь.
– Так больше не полезут, – уверенно сказал Эвмен.
– Ой-ли…
– Афинские триеры замечены у Кефаллении…
– Да-да, сунемся туда, вызовем гнев Коринфского союза.
– А так мы его не вызовем? – раздраженно бросил Полисперхонт, – идя войной на Линкестийца и поддерживающих его афинян?
– Вот именно! Не время сейчас воевать с Македонией!
– Правильно! Какое нам дело до Македонии?
– Верно! Следует укреплять южную границу, дружить с иллирийцами на севере!
– Это решать царю! – в голосе Олимпиады зазвенела сталь.
– Погонимся за двумя зайцами…
Александр, хмуро посмотрел на брата. Эакид невозмутимо заявил:
– Слышал я басню о том, как волк, погнавшись за зайцем, угодил мордой в капкан, а косой, недолго думая, зашел с тыла, да и огулял серого.
– Что ты хочешь этим сказать? – раздраженно спросил Александр.
Эакид не ответил. Только он да Олимпиада могли позволить себе подобное поведение в присутствии царя, но чтобы при таком количестве свидетелей, князей, стратегов и советников… Это уж слишком.
Царь грохнул кулаком по столу.
– Аэроп, я приказываю тебе преследовать пиратов, угрожающих нашим берегам везде, где только можно. Даже в гаванях Пирея, если потребуется! К иллирийцам поедет Эвмен.
– Почему это? – удивился Полисперхонт, раскрыв рот без разрешения.
– Потому что я так решил! – повысил голос царь, – совет окончен. Миртала и ты, Эакид, останьтесь. Эвмен, тоже задержись.
