На какое-то время все стихло, но потом один за другим раздались два пистолетных выстрела. Лопатин подскочил в кресле, заморгал глазами. Светился экран телевизора, на кровати, отвернувшись к стене, храпел Тимонин. Что за черт, кто стрелял? Он подошел к окну, выглянул во двор.
Зрелище было настолько неожиданным, даже экзотическим, что захотелось протереть глаза. Возле распахнутых ворот стояли три незнакомых кавказца – два молодых парня и один мужик лет сорока с гаком. Тот, что постарше, одной рукой держал за шкирку хозяина ресторана «Императрица», другую руку с пистолетом приставил к виску Зудина. Кавказцы медленно, шаг за шагом, приближались к крыльцу.
Лопатин отскочил от окна, встал на колени, нырнул под стол, вытащил из обувной коробки револьвер с полным барабаном. Пробежал через сени, на ходу с силой толкнул ногой раскладушку, на которой досматривал последние сны водитель Коля.
– Проснись, мать твою, нас мочить пришли!
Коля встрепенулся, сбросил с себя простыню, что-то спросил. Но отвечать на вопросы было некогда. Лопатин распахнул дверь, выставил вперед руку с пистолетом, высунул голову из-за дверного косяка и рявкнул:
– Ахтунг! Ни шагу вперед, иначе стреляю!
Кавказцы остановились посередине двора. Валиев дернул за шкирку Зудина, еще ближе подтянул его к себе, прижал дуло пистолета к виску своего пленника.
– Послушай меня! – крикнул он. – Мы хотим договориться, все кончить миром. Мы пришли не за тобой. У тебя в доме некто Тимонин. Отдай его, и больше ты нас не увидишь.
– А если не отдам? Что будет?
Валиев крепче взял Зудина за шиворот и тряхнул его.
– Для начала я пристрелю твоего друга. Затем подпалим дом. А дальше видно будет.
– Так вам нужен только Тимонин? – переспросил Лопатин, выигрывая время.
Он опустил револьвер, высунул голову наружу, выставил вперед ухо, будто плохо слышал.
– Только он один, – кивнул Валиев. – У нас с ним свои дела.
– Хорошо. Я выведу Тимонина на крыльцо. Сейчас же выведу. Забирайте его к такой-то матери. Но предупреждаю сразу: не подходите к дому. Стойте там, где стоите, иначе буду стрелять.
– Договорились, – согласился Валиев.
Лопатин закрыл дверь, сунул револьвер в карман, проскочил сени, большую комнату, где продолжал смотреть сюрреалистические сны Тимонин. Вбежав в кухню, потянул за железную скобу в полу, распахнул люк погреба, спустился вниз по крутым ступеням, и зажег свет. Судьба Зудина беспокоила его меньше всего на свете. Этот таракан привел сюда каких-то кавказцев. Если Зудин сдохнет от пули – невелика потеря.
Но Тимонин – совсем другое дело. Теперь, когда этот денежный мешок из Москвы, по существу, стал собственностью Лопатина, какие-то грязные азеры нагло заявляются на его двор и хотят вырвать добычу прямо из зубов…
– Сейчас, сейчас, – приговаривал себе под нос Лопатин. – Подождите, сейчас, мать вашу.
Он вытащил из темного угла высокий тяжелый сверток, положил его на бетонный пол, сбросил мешковину. Под тканью находился ручной пулемет Дегтярева и металлическая коробка с двумя соединенными одна с другой лентами, в сто патронов каждая. Присев на корточки, подсоединил патронную коробку, сунул ленту в приемник, захлопнул крышку.
Взлетев по ступенькам вверх, Лопатин схватил пулемет, побежал обратной дорогой. В сенях он, тяжело дыша, остановился, опустил флажковый предохранитель, поднял ствол пулемета и распахнул дверь ударом ноги.
Глава 24
Когда Лопатин распахнул дверь, шагнул на крыльцо, держа ручной пулемет наперевес, обстановка во дворе уже изменилась. Кавказцы, словно почувствовав опасность, отошли назад к воротам.
Впереди на открытом месте остался стоять Али, младший из братьев Джафаровых. Старший брат Габиб спрятался за угол сарая. Валиев, прикрываясь Зудиным, как живым щитом, отошел к деревянной кабинке сортира. Зудин, увидев пулемет, хотел вырваться из тесных объятий бригадира, даже лягнул Валиева ногой, но ничего путного из этой затеи не вышло. Бригадир сдавил шею Зудина рукой и отступил на шаг.
– Не стреляй, – прохрипел Зудин. – Пожалуйста. Не надо.
– Ну, волки, получите! – заорал Лопатин.
Али метнулся к воротам. Пулеметная очередь срезала его на бегу, переломила пополам. Парень, сделав несколько прыжков, дважды перевернулся через голову, проехался лицом по земле, неестественно широко расставил ноги и больше не шелохнулся.
– Алик, Алик! – заорал из-за сарая старший брат Габиб.
Никто не отозвался на этот крик. Только пули засвистели еще яростнее, подняли фонтанчики горячего песка. Валиев подтащил Зудина к сортиру, но не успел скрыться за его углом.
Пулеметная очередь изрешетила сортир, оторвала дверь, издырявила заднюю стенку. По сторонам разлетелась сухая щепа. Одна из пуль прошила бедро Зудина навылет, вырвав добрый шмат мяса, другая ударила в левую нижнюю часть груди. Зудин не потерял сознания. Он вскрикнул, яростно замахал руками, словно отгонял от себя диких пчел. Изо рта хлынул фонтанчик крови. В последние мгновения своей жизни он почувствовал, как под сердцем остывает нестерпимо горячий свинец.
Валиев разжал руки, бросил Зудина, прыгнул в сторону и, распластавшись на земле, отполз за туалет. Пули ложились слева и справа, свистели над головой. Лопатин, решив, что кавказец убит, перевел огонь на сарай, за которым спрятался Габиб Джафаров. Пулеметная очередь насверлила дырок в передней стене, разворотила оконную раму, оторвала несколько досок. Но Габиб, успевший залечь, остался цел и невредим.
Расстреляв ленту за полторы минуты, Лопатин оглянулся назад.
– Коля, давай патроны! – заорал он во всю глотку.
Прятавшийся за сараем Габиб, услышав слова Лопатина, без опаски быть подстреленным выглянул из-за угла и трижды пальнул из пистолета. Из-за разрушенного сортира выстрелил Валиев. Лопатину повезло, стрелявшие промазали. Две пули просвистели над самой головой и застряли в дверном наличнике. Лопатин пригнулся, отступил в сени.
Водитель Коля уже оценил обстановку. Он слазил в погреб, но не нашел ни одной снаряженной пулеметной ленты – только оцинкованное ведро, где патроны лежали навалом. Зато наткнулся на картонную коробку из-под румынского вина, на дне которой перекатывались пять ручных противотанковых гранат. Он поднял коробку наверх и притащил ее в сени.
– Ну, где патроны? – спросил Лопатин водителя.
Тот показал пальцем на коробку.
– Ни одной снаряженной ленты. Зато тут противотанковые гранаты. Пять штук.
– Точно, гранаты, – обрадовался Лопатин. – Зер гут. Действуй! У тебя лучше моего получается метать гранаты. Я открою дверь, ты выбегай и кидай эту «дуру» в то место, где был сортир. А вторую – за сарай.
Собрав пальцы в щепотку, Николай трижды перекрестился, засунул за пояс две гранаты, третью взял в руку. Лопатин толкнул ногой дверь. Со стороны двора грохнули два выстрела.
Коля выскочил на крыльцо, спрыгнул вниз со ступенек, вырвал чеку и, широко размахнувшись, запустил гранату в сторону разрушенного сортира. Сам рухнул на землю, зажал ладонями уши. Граната легла рядом с тем местом, где несколько секунд назад прятался Валиев. Он успел отползти на несколько метров в сторону.
Граната взорвалась, подняв над землей столб пыли и песка. Взрыв оглушил Валиева, приподнял над землей, перебросив с живота на спину. Но крупные осколки разлетевшегося корпуса гранаты не достали
