Значит, не засветились. Когда они будут готовы и смогут приступить?» – «Завтра я познакомлю тебя с Валиевым, договаривайтесь напрямую», – ответил Маковецкий и уткнулся носом в надушенный платок.
Казакевич в подробностях раскрыл детали предстоящей операции, после чего ударили по рукам и разъехались в разные стороны.
Во вторник с утра Казакевич вызвал в свой кабинет помощника Тимонина Сашу Бокова, показал пальцем на кресло и начал с бытового вопроса. На самом деле вопрос имел некий угрожающий подтекст, и Боков понял скрытые намеки с полуслова.
– Вроде у тебя жена должна родить со дня на день? – спросил Казакевич.
– Должна, – подтвердил Боков.
– Как она себя чувствует?
– Так себе, тошнота и все такое. Плохо спит. – Лицо помощника оставалось бледным, глаза мутными, сонными.
– Дай ей бог здоровья. А вообще, это хорошо, что вы решили потомство завести. Дети – это ведь наше будущее. Правильно?
– Правильно, – механически подтвердил Боков.
– Кстати, тебе уже известно, кто отец ребенка?
– В каком смысле? – округлил глаза помощник.
– Я шучу. Ты совсем отупел, юмора не понимаешь? Теперь слушай сюда.
Казакевич сильно шлепнул ладонью по крышке стола, чтобы вывести собеседника из сонной задумчивости, и обрисовал картину. Только что ему звонила безутешная жена Тимонина. Хныкала и ждала, нет, просто выпрашивала слова утешения. И услышала их. Казакевич сказал ей все, что нужно говорить в таких случаях, что хотела услышать женщина. Мол, человек не иголка, найдется. Тимонин не пропадет, в обиду себя не даст, он не из слабаков и так далее.
Но все это эмоции, которые к делу не относятся.
Суть же в следующем. Сегодня утром приехал человек, которого они ждали, провинциальный мент Девяткин. Можно сколь угодно долго иронизировать насчет умственных способностей ментов вообще, и провинциальных – в частности. Однако этот Девяткин – старый друг Тимонина, вместе служили в Афгане, и хотя в дальнейшей жизни их дороги разошлись, но, как ни странно, эти два совершенно разных человека не перестали быть близкими друзьями.
Жена Тимонина рассчитывает, что Девяткин поможет ей в поисках пропавшего мужа. И хорошо бы ее расчет оказался правильным, тогда задача Казакевича упрощается. Девяткину нужен помощник, потому что одному с этим делом трудно справиться. Впереди много мелких дел, которые надо кому-то перепоручить.
Казакевич направил указательный палец на Бокова.
– Этим помощником будешь ты. У тебя есть опыт. Жена Тимонина тебе доверяет. Значит, этот мент тоже поверит. Ирина Павловна говорит, что ты можешь приехать прямо сейчас. Подождешь Девяткина в их доме на Рублевке. В настоящее время он сел в тачку и отбыл к лечащему врачу Тимонина. Сделай все, чтобы ему понравиться. Усек?
– Я не баба, чтобы кому-то нравиться, – возразил Боков.
– Ты понимаешь, о чем я говорю. Сядешь на хвост этому Девяткину, ни на шаг от него не отступишь, и будешь докладывать мне обо всем, что происходит. Возьми с собой мобильный телефон. Нет, два телефона. На всякий случай. И звони мне в любое время дня и ночи.
– Что вы сделаете, когда Тимонин найдется?
– Сам знаешь, что мы сделаем, поэтому не задавай идиотских вопросов и не старайся казаться дурнее, чем ты есть на самом деле. Тебе свои чистые пальчики испачкать кровью не придется. Грязную работу сделают другие люди. Все, топай. И жене от меня привет передай. Скажи, что я о ней помню и молюсь за ее здоровье. И за здоровье будущего ребенка.
– Спасибо. – Кажется, Боков сделался еще бледнее.
Когда Девяткин подъехал к больнице Кащенко, врач Вадим Ильич Щеголев, невысокий пожилой мужчина, уже ждал его, устроившись на скамейке и разложив на коленях свежий номер газеты. Залитый солнечным светом большой сквер перед психиатрической больницей выглядел так празднично и многолюдно, будто здесь с минуты на минуту должно начаться народное гулянье. Девяткин представился, показал Щеголеву полицейское удостоверение, коротко пересказал историю исчезновения Тимонина.
– Я нашел ваши рецепты в столе Тимонина, – сказал он. – И вот я здесь. У меня много вопросов. Но только не рассказывайте, пожалуйста, историй про медицинскую тайну, сейчас мне надо знать правду.
Щеголев сложил газету трубочкой, отмахнулся от мухи и сунул трубочку во внутренний карман пиджака.
– Я объясню все по порядку. Тимонин последние полгода страдал головными болями и, когда выпивал, плохо себя контролировал. Позже и в трезвом состоянии у него стали появляться провалы в памяти. Один мой бывший пациент, которого я лечил частным образом, посоветовал Тимонину обратиться ко мне. Так мы и познакомились. О моем существовании не знает никто, даже жена Тимонина. Он считал, что стыдно наблюдаться у психиатра.
– И каков ваш диагноз?
– Если без сложной терминологии – психопатия.
– Куда мог исчезнуть Тимонин?
– Мое мнение таково: в данный момент он находится в психопатическом расстройстве. Переживает сумеречное состояние, другими словами, не контролирует свои действия. При этом посторонним людям его поступки кажутся вполне логичными. Он может отвечать на вопросы, поддерживать жизнедеятельность, то есть есть, пить, справлять нужду и так далее. Словом, его трудно отличить от здорового человека. Но, повторяю: свои действия он не контролирует.
– Не исключено, что Тимонин задался какой-то целью?
– Возможно. Какой именно, мы не знаем. И в этом сумеречном состоянии он идет к своей цели. Но это лишь предположение. Может быть, никакой определенной цели Тимонин не имеет. Я не могу сказать, что испытывает больной, потому что это неисследованная область медицины. Сумерки.
– А вообще какие цели могут преследовать психопаты?
– Они могут быть самыми разными. Известен случай, когда военнослужащий сбежал из части в Перми, чтобы убивать. Блуждал в лесах и выслеживал своих жертв. Ими были женщины, независимо от возраста. Он их не избивал, не насиловал, а кончал выстрелом в затылок. Мужчин не трогал. Его целью был именно отстрел женщин. В конце концов его выследили и задержали, но военнослужащий ничего не вспомнил. Ни побега из части, ни убийств, вообще ничего.
– Тимонин тоже…
– Когда он выйдет из сумеречного состояния, тоже не вспомнит, где был и что делал. Печально, но он может совершить преступление, пережив сильный приступ агрессии, даже не один приступ, а несколько. Может, например, убить человека. С теми навыками, что он получил в Афганистане, это запросто. Возможно, агрессия будет направлена не только на посторонних людей, но и на самого себя.
– Почему вдруг Тимонин впал в психопатическое состояние? Раньше ведь этого не было.
– Кто сказал, что не было? Просто лично мне об этом ничего не известно. А причины могут быть разные. Например, эпилепсия, перенесенный менингит, тяжелое простудное заболевание. Наконец, травма головы. Насколько мне известно, эпилепсией Тимонин не страдал, травм головы не получал, в автомобильные аварии не попадал.
– Но была контузия. Его тяжело контузило в Афгане.
– Ах, да, контузия… Я знаю эту историю. Очевидно, она и есть причина. По существу, контузия – это тяжелый ушиб головного мозга. Та же самая мозговая травма.
– Но ведь прошло столько лет… – покачал головой Девяткин.
– Время не имеет значение. Контузия – это мина замедленного действия. Когда рванет, никто не знает. Может жахнуть через десять лет, а может через двадцать. Он носил в себе эту хворь, и однажды болячка вылезла наружу. Вероятной причиной мог послужить нервный стресс. Неприятности по службе или в семье, плюс алкоголь. В последнее время он часто прикладывался к бутылке. Вот и все… Дальше –
