к площади.
Разогнаться не получалось – дорога между домами была довольно-таки узкая, и навстречу время от времени попадались люди, бегущие с площади. «И правда, что-то случилось…» – глядя на испуганные лица прохожих, подумал Никита. Кто-то стучал по капоту, махал рукой, призывая ехать обратно.
Никита покачал головой, продолжая движение. Страха он не чувствовал. Лишь беспокойство за Дину. «Как знал – не надо было ее отпускать!»
Он выехал на площадь – уже пустую, по которой ветер гнал обрывки бумаги. Покосившаяся деревянная сцена, оборванные гирлянды. Мимо пробежали люди, судя по виду, обычные горожане – женщина и мужчина. Мужчина прижимал к груди ребенка. У взрослых лица отрешенные, мрачные, ребенок ревел.
Полицейский в белой парадной рубашке – немолодой, пузатый – торопился куда-то.
– Что случилось? – выскочил из машины Никита.
– Уходите, – коротко бросил полицейский. – На больницу напали. Говорят, взяли заложников.
Автоматная очередь издалека.
Пару-тройку раз, участвуя в гонках по странам и континентам, Никита попадал в передряги – то местное население забастовку устроит, то какой-нибудь переворот… Но все обходилось, да и не склонен был гонщик переживать из-за чего-либо, что не касалось его лично… Только гонки, и ничего, кроме гонок. Все происшествия проходили словно мимо его сознания, не задерживаясь надолго. Но сейчас… Сейчас от происходящего зависела его собственная судьба.
– Я с вами! – крикнул Никита, догоняя полицейского. Они обогнули здание больницы – там, у запасного выхода, толпились солдаты. Время от времени из-за каменной ограды раздавались выстрелы.
– Иди отсюда, парень! Чего привязался… – плачущим голосом заорал полицейский, заметив Никиту.
– Не могу. У меня там… у меня там – жена! – в ответ заорал Раевский.
…Дина не являлась его женой. Хуже того – она была чужой женой еще. Но невозможно было представить мир без нее. Дина стала для Никиты воздухом. Водой. Солнцем. Всем тем, без чего невозможно жить. Она была утешением и спасением – ведь любой мужчина, даже самый сильный и самодостаточный, без этой нежной женской поддержки («Милый, я с тобой!») – сдохнет. И Дина, в свою очередь, тоже не могла без его поддержки. Он, Никита, – для Дины, а Дина – для него.
Поэтому кто она, Дина, если не жена?..
Автоматная очередь. Полетела щебенка. Чьи-то крики. Команды:
– К стене прижаться, не выходить!
– Назад…
– Обходи их, обходи!
Что происходило там, внутри больничных корпусов – не разобрать. Но скоро Никита понял (из обрывков разговора и отдаваемых команд), что бандиты были заблокированы в одном из корпусов. Незваные гости вошли туда, наткнулись на заграж-дение, а выйти тоже не смогли – снаружи их встретил автоматчик из наших. Бандиты оказались в ловушке.
Некоторое время шла перестрелка, но потом прибыли полицейские с оружием, еще несколько солдат с автоматами, и вроде как положение бандитов ухудшилось – они теперь не имели возможности выбраться из больничного корпуса.
Часть персонала и пациенты-горожане разбежались, но часть все еще оставалась там – то ли в заложниках, то ли просто не могли выбраться из помещений.
Дело еще осложнялось тем, что у солдат оружия не было, к тому же они не до конца пришли в себя после отравления.
Сумела ли Дина сбежать или осталась там, в больнице, Никита не знал.
Опять перестрелка.
– Обходи!
– Уходит, гад, через окно!
– Держи его…
Выстрелы.
Топот. Вопли, мат-перемат. И тут – радостные крики. Все ринулись вперед и Никита следом.
– Сюда нельзя…
– У меня там жена!
– Да хоть кто! Нельзя… Опасно тут еще, понимаешь?..
Минут через пять из запасного выхода повели людей с замаскированными лицами. «Взяли!» – ликующе подумал Никита и из проулка побежал в обратную сторону, к главному входу.
– Куда! Тот корпус еще не осмотрели! Стой! – закричал кто-то Никите в спину, но он уже не слушал.
Взлетел по ступеням на крыльцо, ворвался внутрь.
Побежал по коридорам, заглядывая во все двери подряд. Некоторые палаты были пусты, в других – люди в больничных пижамах: какой-то старик с капельницей, рыдающие в голос тетки…
– Дину не видели?
Дальше.
– Дины нет?
Где-то снаружи – опять автоматная очередь. Но Никиту уже ничего не могло остановить – он должен был найти Дину, и все тут.
Обвалившаяся штукатурка. Сломанные стулья. Человек на полу. Мертвый? Лицо платком замотано, не разобрать… Еще бандита, наверное, подстрелили.
Дальше был процедурный кабинет, который не единожды посещал Никита – там ему делали уколы, перевязки…
Раевский ворвался внутрь и сразу видел Дину – она стояла посреди кабинета. Со странным, совершенно белым лицом и белыми-белыми губами.
– Дина! – крикнул Никита.
Опустив голову, Дина одной рукой держала за запястье другую руку – прямо перед собой. После того как Никита позвал ее по имени, женщина подняла лицо и взглянула на своего возлюбленного как-то странно. Никита не сразу смог расшифровать значение ее взгляда. А потом – угадал. Понял. Во взгляде Дины, в ее черных зрачках сконцентрировалась сама боль.
И уже в следующее мгновение Никита заметил двух солдат в углу комнаты и Руслана, мужа Дины. Руслан стоял особняком, держа в руках автомат, словно стрелять собирался.
Но сейчас присутствие Руслана не сильно смутило Никиту. Главное, бандитов тут нет.
– Дина, что случилось? – Никита хотел кинуться к ней, но тут Руслан всем корпусом, боком оттолкнул Раевского в сторону.
Никита споткнулся, но не упал, схватился за стол – тот пошатнулся, тоже чуть не перевернулся, ящики выкатились наружу.
– Пришел, – сказал Руслан. – Ты смотри, какой прыткий.
– Дина, ты как? Что тут происходит? – с недоумением, с раздражением (на Руслана) спросил Никита.
– Товарищ майор…
– Демченко, заткнись, я сказал.
– Товарищ майор, что вы делаете…
– Дина!
– Стоять. Кому сказал – стоять! Все на своих местах остаются…
– Он сломал мне руку, – шепотом, без всякого выражения произнесла Дина.
Ее правая ладонь быстро краснела, наливалась синюшным отеком – и так ярко блестел на указательном пальце стальной перстень, который подарил Дине Никита.
Никита выдохнул. Он в одно мгновение понял, что тут произошло. Этот изувер, Руслан, с автоматом, еще двое перепуганных мальчишек в солдатской форме, безоружных, и – Дина… Значит, Руслана не смутила ни экстремальная ситуация, ни присутствие третьих лиц – он продолжал заниматься все тем же, чем занимался всегда. В этот раз он сломал Дине руку.
