воды и продовольствия на обоих шлюпах.
Восьмого мая, отсалютовав залпом пушек порту, корабли подняли паруса и направились к Новой Зеландии, которую, по инструкции, надлежало обойти с северной стороны, чтобы следовать к островам Общества. Беллинсгаузен намерен был использовать зимнее для южного полушария время для обследования умеренных и тропических широт Тихого океана, посвятив затем летнее время для новых попыток проникнуть как можно дальше к югу.
Во время плавания в умеренных и тропических широтах русским мореплавателям удалось познакомиться близко с жителями Новой Зеландии и многих островов Полинезии (
Капитан велел спустить трап, и тот островитянин, который делал знаки, ловко взобрался по нему на борт и смело ступил на палубу. Оглядев быстрым взглядом всех находящихся наверху, он безошибочно определил, кто начальник, и, подойдя к Беллинсгаузену, протянул ему сверток, обвязанный кокосовыми волокнами. Видя недоуменный взгляд Беллинсгаузена, он зубами разорвал волокна. В свертке находились небольшие жемчужины. Усиленной жестикуляцией он дал понять, что привез эти жемчужины в дар пришельцам.
- Скажи, друг, - обратился к нему Беллинсгаузен, подкрепляя слова жестами, - много ли на острове жемчуга?
- Нюй! Нюй! - ответил быстро островитянин, сразу уразумев, о чем его спрашивают. Как потом удалось установить, 'нюй' означало в переводе с полинезийского 'много'.
Командир 'Востока' и свободные от вахты офицеры направились в кают-компанию, пригласив с собой гостя. Наступало время обеда, и Беллинсгаузен в благодарность за подарок хотел накормить островитянина и оказать ему соответствующее внимание, так как тот дал понять, что он из рода вождей. Начальник экспедиции посадил островитянина подле себя и старался оказывать ему внимание, чем весьма расположил гостя. А когда после обеда островитянину был вручен в дар старый лейб-гусарский мундир, в который он немедленно облачился, восторгам его не было конца. В довершение всего Беллинсгаузен надел ему на шею серебряную медаль, выразив при этом надежду, что уважаемый гость сохранит ее и при случае покажет пришельцам, которые могут здесь появиться после ухода русских.
До вечера островитянин не покидал корабль.
Плавание продолжалось, шлюпы держали курс к острову Таити. 21 июля показался этот остров. Было раннее утро, и в лучах восходящего солнца в подзорную трубу можно было рассмотреть вздымающиеся над берегом темные горы. По мере приближения очертания острова становились объемнее и красочнее. А утром следующего дня Таити предстал во всем своем великолепии. Роскошная зелень контрастировала с желтыми ожерельями песочных пляжей, и все это в свою очередь оттенялось голубизной окружающего океана.
Шлюпы, окруженные многочисленными лодками с островитянами, бросили якоря неподалеку от берега, и вскоре началась меновая торговля, местные жители буквально завалили моряков всевозможными фруктами: апельсинами, ананасами, бананами, а также кокосовыми орехами.
Во второй половине дня на борт 'Востока' явился английский миссионер Нот, проживающий на острове уже более двадцати лет, с сообщением о том, что король таитян Помаре прибудет с визитом на шлюп.
Вскоре показалась большая двойная лодка с помостом и навесом. На помосте восседал король в белой рубашке. Он был средних лет, высокого роста, глаза его были прикрыты темными очками. Под навесом размещалась королевская семья со свитой.
Беллинсгаузен любезно принял короля и его семью, угостил их обедом, во время которого Помаре пил вино и произносил тосты на ломаном английском языке. Художник Михайлов, участвующий в экспедиции, сумел сделать портрет короля.
Затем ему была показана нижняя палуба, где стояли пушки. В честь Помаре Беллинсгаузен приказал сделать несколько выстрелов, и тот был очень доволен, хотя не скрывал страха, всякий раз прячась за спину командира шлюпа.
Не пробыв на острове и десяти дней, мореплаватели оставили его и продолжили свои изыскания. 10 сентября оба шлюпа возвратились в Порт-Джексон.
Началась тщательная подготовка ко второму плаванию в высокие южные широты, которая продолжалась около двух месяцев.
В воскресенье 31 октября 1820 года шлюпы снялись с якорей и покинули Порт-Джексон, взяв курс на юг, к острову Маккуори, открытому не более десяти лет назад англичанами и названному в честь губернатора Нового Южного Уэльса - колонии, учрежденной англичанами на территории Новой Голландии. Этот остров лежит примерно на той же широте, что и остров Георгия в Атлантическом океане.
Семнадцатого ноября показался остров. На его берегу мореплаватели обнаружили множество бочек с тюленьим жиром, из чего заключили, что остров обитаем. Вскоре они увидели небольшую хижину, вид которой свидетельствовал о том, что в ней живут люди. Предположение это вскоре подтвердилось. Возвратившись на корабль, посланные на разведку обнаружили трех английских промышленников, рассказавших, что они уже почти семь месяцев находятся на острове, заготавливая жир.
Ночью шлюпы под малыми парусами держались вблизи острова. Около полуночи шлюп сотрясли два удара. Вахтенный начальник немедленно сообщил о происшествии Беллинсгаузену. Тот распорядился проверить, цела ли обшивка корабля. В это время с 'Мирного' прибыл лейтенант Анненков.
- Что случилось, лейтенант? - спросил его Беллинсгаузен.
- Господин капитан, - взволнованно произнес Анненков. - На 'Мирном' все на ногах. Два сильных удара один за другим ввергли нас в беспокойство. Пока на шлюпе ищут пробоины, Михаил Петрович послал меня к вам доложить о происшествии.
- Так вы также испытали удары? - задумчиво переспросил Беллинсгаузен. - Послушайте, Иван Иванович, - обратился он к Завадовскому, - уж не землетрясение ли тому виной?
- Вполне возможно, - согласился Завадовский.
- Это следует проверить, - решительно сказал Беллинсгаузен. - Потрудитесь, Иван Иванович, послать завтра утром на берег кого-либо из офицеров, чтобы расспросили англичан: не испытали ли они того же. А вы, лейтенант, - обратился он к Анненкову, - возвращайтесь на 'Мирный' и передайте Михаилу Петровичу, чтобы прежде времени не тревожился.
Утром посланные на берег увиделись с английскими промышленниками, которые подтвердили, что вечером они ощутили два подземных толчка.
Девятнадцатого ноября остров Маккуори остался позади, и шлюпы продолжили путь на юг, придерживаясь меридиана Новой Зеландии. К этому мореплавателей побуждало соображение, что Новые Гебриды, Новая Каледония, Новая Зеландия и ряд других островов, вытянувшихся по этому меридиану, есть не что иное, как выступы на поверхности океана подводного хребта, и, следовательно, южнее может быть его продолжение.
Вскоре появились льды; по мере продвижения к югу их становилось все больше. Остаток ноября, декабрь и первая половина января 1821 года прошли в бесплодных поисках земли. Сильные ветры, холод, каждодневные туманы да ледяные поля, появляющиеся то справа, то слева, то впереди, то сзади, - таковы были условия плавания.
Как-то - было это в середине декабря - Беллинсгаузен, осматривая горизонт, обнаружил на льдине, вдоль которой следовал шлюп 'Восток', крупного тюленя, нежившегося под лучами только что вышедшего из облаков солнца. Командир корабля подозвал лейтенанта Игнатьева и указал ему на тюленя. Тот кликнул двух матросов, и не прошло и десяти минут, как ялик уже качался на волнах, направляясь к месту отдыха животного.
Спустя час охотники вернулись. Лейтенант Игнатьев был несколько сконфужен.
