вечер написать представителю компании «Эксельсиор» относительно приза.
— Теперь только ухитритесь сохранить все в тайне, мои маленькие девочки. Это будет замечательный сюрприз, если лампа прибудет к Симпсонам в День Благодарения,[22] не правда ли? — спросил он, заботливо подтыкая им под ноги старый кожаный фартук брички.
Они охотно согласились с ним и разразились восклицаниями благодарности. В глазах Ребекки стояли слезы радости.
— О, пустяки! — засмеялся мистер Аладдин, приподнимая шляпу. — Я сам был когда-то коммивояжером — много лет назад, — и мне приятно видеть успех вашего предприятия. До свидания, мисс Ребекка Ровена! Как только у вас появится еще что-нибудь на продажу, дайте мне знать. Я заранее уверен, что мне это потребуется.
— До свидания, мистер Аладдин! Я непременно дам вам знать! — воскликнула Ребекка с восторгом, откинув назад свои черные косы и помахав на прощание рукой.
— Ах, Ребекка! — благоговейным шепотом сказала Эмма-Джейн. — Он приподнял шляпу перед нами, а нам еще нет и тринадцати. Еще лет пять пройдет, прежде чем мы сможем называться «юные леди».
— Ничего, — ответила Ребекка. — Мы — зачатки юных леди уже сейчас.
— И фартук он вокруг наших ног подоткнул, — продолжила Эмма-Джейн, предавшись воспоминаниям. — И какой он поразительно элегантный! И как это мило с его стороны все у нас купить! И подумать только — заработать и лампу, и абажур за один день! Разве ты теперь не рада, что все-таки надела свое розовое платье, хоть моя мама и заставила тебя надеть вниз фланелевое? Ты такая хорошенькая в розовом и красном, Ребекка, и такая некрасивая в желтом и коричневом!
— Я знаю, — вздохнула Ребекка. — Я хотела бы быть такой, как ты — хорошенькой в любом цвете! — И она с завистью взглянула на пухлые, розовые щечки Эммы-Джейн, на ее голубые глаза, ничего не выражавшие, на ее аккуратный носик, в котором не было ничего характерного, на ее яркие губы, с которых никогда не слетало слова, заслуживающего того, чтобы к нему прислушаться.
— Ничего, — попыталась утешить Ребекку Эмма-Джейн. — Зато все говорят, что ты ужасно способная и сообразительная, а моя мама думает, что с каждым годом ты будешь хорошеть. Не поверишь, но я была отвратительно некрасивым младенцем и оставалась некрасивой очень долго, пока год или два назад мои рыжие волосы не начали темнеть. А как зовут этого славного человека?
— А я даже и не подумала спросить! — воскликнула Ребекка. — Тетя Миранда сказала бы, что это так на меня похоже, и она была бы права. Но я назвала его мистером Аладдином, потому что благодаря ему мы получим лампу. Ты читала сказку о волшебной лампе Аладдина?
— Ох, Ребекка! Как ты могла, впервые увидев его, сразу дать ему прозвище?
— Аладдин — это не совсем прозвище. Во всяком случае, он засмеялся и, похоже, ему это понравилось.
Со сверхчеловеческими усилиями, наложив на свои уста такую печать молчания, какой не налагал до той поры ни один смертный, девочки сумели сохранить в тайне чудесную новость, хотя всем наблюдавшим за ними было очевидно, что пребывали они в странном и необычном душевном состоянии.
В День Благодарения в дом Симпсонов была доставлена лампа. Маятник извлек ее из большой коробки и немедленно проникся уважением к деловым способностям своих сестер. О прибытии лампы Ребекка узнала быстро, но ждала почти до наступления темноты, прежде чем попросить разрешения посетить Симпсонов. Ей хотелось увидеть, как великолепный трофей будет зажжен и как он польет через гофрированный бумажный абажур свое восхитительное пурпурное сияние.
Глава 15 Банкетная лампа
В кирпичном доме в этот день были гости — сестры Бернем, которые жили на дороге между Северным Риверборо и Шейкер-Вилиджем и которые каждый год вот уже более четверти века приезжали к Сойерам на День Благодарения. В час дня был подан праздничный обед, а после него, вымыв посуду, Ребекка молча сидела у окна с книгой в руках. Когда было уже почти пять часов, она спросила, нельзя ли ей сходить к Симпсонам.
— Да зачем они тебе понадобились в День Благодарения? — спросила мисс Миранда. — Неужели ты не можешь хоть раз посидеть спокойно и послушать с пользой для себя разговоры старших? Никак не можешь угомониться, вечно тебе надо куда-то бежать.
— У Симпсонов новая лампа, и мы с Эммой-Джейн обещали прийти и посмотреть, как они будут зажигать ее в первый раз. Это будет что-то вроде вечеринки.
— Да с чего это, скажи на милость, они вдруг захотели лампу и где они взяли на нее деньги? Если бы Эбнер был дома, он сразу же взялся бы ее на что-нибудь менять, — сказала мисс Миранда.
— Дети получили ее как приз за продажу мыла, — ответила Ребекка. — Они работали целый год, и, я вам говорила, мы с Эммой-Джейн тоже помогли им один раз, в ту субботу, когда вы были в Портленде.
— Я, наверное, не обратила внимания, когда ты об этом говорила, так как впервые слышу об этой лампе. Ну что ж, сходи на час, но не больше. Сейчас уже в шесть часов темно, как в полночь. Хочешь, возьми с собой яблок. Что это у тебя в кармане нового платья? Почему он так отвис?
— Это мои орехи и изюм от обеда, — сказала Ребекка, которой никогда не удавалось скрыть от тети Миранды даже самый маленький и невинный проступок. — Это только то, что вы положили мне на тарелку.
— Почему ты это не съела?
— Я наелась за обедом и решила оставить изюм и орехи, чтобы угостить Симпсонов на их вечеринке, — с запинкой пробормотала Ребекка, которая терпеть не могла, когда ее допрашивали и отчитывали в присутствии гостей.
— Изюм и орехи были твои, Ребекка, — вмешалась тетя Джейн, — и если ты решила сохранить их, чтобы кому-то отдать, в этом нет ничего плохого. Вместо того чтобы проводить весь этот день в размышлениях о дарованных нам благах, мы должны вспомнить о наших ближних и дать им что-то, за что они тоже смогут благодарить Бога.
Когда Ребекка вышла из комнаты, сестры Бернем одобрительно кивнули и заметили, что никогда не видели, чтобы ребенок так повзрослел и стал настолько лучше за такое короткое время.
— Живи она в одном доме с вами, вы бы знали, что поле для дальнейших улучшений огромное, — ответила Миранда. — Какое бы дело ни затевалось по соседству, она не только тут как тут, но обычно его возглавляет, особенно если это какое-нибудь озорство. О многих глупостях я слышала, но эта лампа — дальше ехать некуда. Впрочем, чего еще ждать от этих Симпсонов? Хотя я не думала, что у этих детей хватит ума, чтобы суметь что-либо продать.
— По крайней мере, у одной из них хватило, — сказала мисс Элен Бернем. — Эта девочка продавала мыло Ладдам в Северном Риверборо, и Адам Ладд отозвался о ней как о самом необыкновенном и обаятельном ребенке, какого он когда-либо видел.
— Вероятно, это была Клара-Белла, но я никак не назвала бы ее необыкновенной, — ответила мисс Миранда. — А что, Адам опять дома?
— Да, остановился на несколько дней у своей тетки. Доходы у него, говорят, баснословные, и он всегда делает подарки всем соседям. А самой миссис Ладд он в этот раз привез шубу. И подумать только, что мы помним то время, когда он был босоногим мальчишкой, у которого даже рубахи на смену не было! Странно, что он не женат, при таких деньгах и любви к детям. За ним по пятам вечно бежит стайка ребятишек.
— Для него еще не все потеряно, — улыбнулась мисс Джейн. — Ведь ему, я думаю, не больше тридцати.
— Он мог бы найти жену в Риверборо, если б ему было и больше ста тридцати, — заметила мисс Миранда.
— Миссис Ладд говорит, что Адаму так понравилась девочка, продававшая мыло, — Клара-Белла, так вы, кажется, ее назвали? — что он собирается сделать ей подарок на Рождество, — продолжила мисс
