поездки «на конференцию». И еще он подумал со смешанным чувством жалости, презрения и изумления — поскольку мысли о добродетели всегда вызывали в нем ощущение чуда — о том, с каким выражением бесконечного доверия на лице его жена будет выслушивать всю эту чушь.
Как бежит время! Как далеко в прошлом остались дни молодости и те три девчонки на Оукмор-роуд! Смешная малышка Моника.
«И никогда не…» Это пошловатое замечание Рут неотвязно засело у него в голове. Никому никогда и в голову не приходило подумать о Монике в таких выражениях. И не потому, что она была непривлекательна (он-то как раз всегда считал ее очень хорошенькой), а потому, что казалось, ей никто не нужен. Она не нуждалась в утешении.
Ему вспомнилось вчерашнее поведение Моники. Белинде было явно все равно, поедет он с ними или нет. Но почему Моника была столь настойчива? Он почувствовал себя заинтригованным. Вряд ли она могла знать про Рут. «Или они, — вдруг мелькнула у него безумная мысль, — они специально поехали за нами в Фонтенбло? И эта встреча была не случайной?» Ему стало совсем не по себе. Белинда по дороге не замолкала ни на минутку. Перебирала старых знакомых — можно подумать, он обязан их всех помнить. То и дело слышалось: «А ты видел Жерара и Алекс?» — «Нет, уже лет пятнадцать как нет». — «Дорогой мой, надо чаще встречаться — Жерар отрастил бороду. Это что-то!» Моника то и дело вклинивалась со своими колкостями: «Когда вы последний раз ездили отдыхать с Ричелдис?» или — и не раз: «Саймон, ты в самом деле приехал один?»
Он пытался их убедить, что следующее утро у него забито деловыми встречами. Но Моника выудила из него, что его самолет улетает около трех часов дня из аэропорта «Де Голль». «Как раз успеем посидеть за ланчем, — заявила она. — Никаких „нет“, возражения не принимаются».
Казалось бы, нет ничего страшного в том, что старинные подружки жены хотят посидеть с ним и поболтать, но он чувствовал, что попался, что вокруг его шеи угрожающе стягивается петля.
Утром, когда Рут проснулась, Саймон понял, что у него язык не повернется рассказать ей о назначенной встрече. В пол-одиннадцатого ему пора было выходить. Увы, она совершенно иначе представляла, как должен пройти обед. Было бы куда спокойней, если бы она улетела одна.
— Не хочешь ли ты сказать, что будешь обедать с ними? — запричитала она.
— Я и сам понимаю, что не надо было, но они меня вынудили.
— «Вынудили»! Скажите, пожалуйста, а почему нельзя было сказать, что ты занят? Ты, вообще-то, приехал сюда по делам. У тебя, может быть, назначен деловой завтрак.
— Не вышло.
— Ты предлагаешь мне добираться в аэропорт самой?
— Зато тебе не придется меня дожидаться… — Он набрал полную грудь воздуха и решил, что настал подходящий момент. — Рут, знаешь, наверно, нам…
Зазвонил телефон. Они в страхе переглянулись. Кто может сюда звонить? Они даже еды в номер не заказывали.
— Слушаю, — он поднял трубку.
— Попросите, пожалуйста, мадемуазель Джолли, мсье, — ответила трубка голосом портье.
На ее лице застыло напряженное изумление. Он недоуменно пожал плечами.
— Алло?
Молчание.
— Алло.
После недолгой паузы она повесила трубку.
— Тишина, — испуганно пролепетала она. — Но никто не знает, что я здесь!
— Может, ты кому-то говорила? — резко бросил он.
— Саймон, опомнись, я не могла об этом никому говорить. Маме сказала, что на несколько дней еду в Лондон.
— Может, кто-то слышал, что ты заказывала билеты?
— Кто? Откуда? Я взяла их через транспортного агента в Лондоне, как ты и велел.
— Но кто-то ведь должен знать, иначе сюда бы не звонили. Позвоню-ка я портье.
Он присел на краешек постели и набрал номер. Она машинально провела рукой по его спине.
— Перестань! — Он передернул плечами. — Нет, нет… Алло. Это номер двести семь. Да, верно, Лонгворт. Нам только что кто-то позвонил, но разговор прервался. Да, телефонный звонок. Я хотел узнать, кто… Нет, Лонгворт… Да. — Он повернулся к Рут и прошептал: — У них там какой-то кретин сидит…
— Попробуй спросить по-французски.
— Алло… Рут, помолчи… Encore une fois. Oui, c’est monsieur Longworth. [20]
Рут неловко хихикнула.
— Нам только что позвонили… Да… К сожалению, связь прервалась, понимаете? Черт! Почему здесь никто не говорит по-английски? Да… Нас прервали. Да. Вот именно. Интересно, кто же это звонил?..
— …Кто позвонил вам, месье?
— Вот именно.
— Невозможно сказать, месье, сожалею.
— Скажите хотя бы, голос был мужской или женский?..
— Мужской или женский, месье?
— Да-да.
— Думаю, женский, мсье.
— Спасибо… — Он положил трубку на рычаг и повернулся к Рут. — Это кто-то из твоих ухажеров. Так и знал, что проболтаешься.
Глава 4
Когда прошло первое смятение, леди Мейсон почувствовала угрызения совести. Смех смехом, но они все-таки перегнули палку. Она весь вечер прокручивала в голове сложившуюся ситуацию и пришла к выводу, что Моника вела себя возмутительно. Пусть сама и выкручивается. Поразмыслив, Белинда заявила, что участвовать в завтрашнем ланче отказывается. Ей совершенно не улыбается выслушивать оправдания неверного супруга, покаянные речи и прочую белиберду. Лишнее знание ни к чему. Она предпочитает остаться в неведении касательно причин, по которым он оказался в Париже.
— Ну и влип мужик, — проронила она за завтраком, откусив кусок горячего тоста.
— Ты его еще пожалей! — Моника зло выплюнула вишневую косточку. — Странные у тебя представления о том, что такое хорошо и что такое плохо. Лично мне его ничуть не жаль. Его поведение отвратительно.
Вчера они часа полтора провели, мучительно соображая, как относиться к случившемуся в Фонтенбло. Кстати, а куда делась его белобрысая спутница? На ее месте они послали бы его куда подальше и вернулись в Англию. И тут Монику потянуло на подвиги. Ей втемяшилось непременно разузнать все про спутницу Саймона.
Белинда чуть не поперхнулась от изумления. Вот уж чего она не предполагала в Монике, так это талантов сыщика. Правда, расследование оказалось делом трех минут.
— Сама посуди, — начала излагать свои соображения мисс Каннингем, — Саймон занятой человек. Жена, дети, работа. У него просто нет времени искать любовниц.
— У мужчин всегда находится на это время.
— И тем не менее, круг поисков у таких, как он, несколько сужен. Это явно не няня Маркуса.
— Миссис Тербот около шестидесяти. Да, Господи, он мог найти ее где угодно. Таких девочек пруд пруди — открой «Evening Standard» — там на каждой странице телефоны.
— Но таких не берут с собой за границу. Голову даю на отсечение, она его секретарша.
— Его новую секретаршу зовут мисс Мэрри. Это мне Ричелдис сказала. И никакая она не Мэрри.
