общества, как и медведианского или центаврианского.
Наши нормы честного поведения требовали точного выполнения обязательства перед Питером и Лилит за спасение моей жизни. Мы не запирали двери от собратьев — марсиан, мы не замыкались в своей культуре больше, чем другие. У себя дома, на Марсе, я отказывался от веселых кутежей, которым неоднократно предавался в любом другом месте, и, заводя романы с медведианскими девушками, я не собирался жениться, сохраняя верность юношескому обету жениться на Марсе.
Какой образец классического достоинства! Короче говоря, нашу марсианскую культуру заложили пуританские пионеры, с теми же самыми достоинствами и недостатками, что были присущи пуританам Новой Англии в семнадцатом веке.
— Силена? Как вы узнали о ней? Мы не очень гордимся этой ветвью нашей семьи!
— Вы должны были бы проклясть ее, — сказал я.
Я только сейчас понял, что не в состоянии пожертвовать своими марсианскими иллюзиями, делающими меня гордым, хотя придется тогда принести в жертву чертовски много, даже Тодера.
Я чуть не спросил, где аппарат связи, чтобы связаться с Тодером и объяснить допущенную им ошибку, иначе мы лишимся последнего шанса сделать больше, чем просто спасти положение, — направить развитие ситуации против и центавриан, и медведиан. То, что сказал Хоуск, всплыло в моей памяти. Этот неизвестный Рэглан сказал ему о Дживесе и об образце ткани, переданном в этот генетический центр, находящийся на противоположной от Зонда стороне планеты. Как же он мог получить такого рода информацию? По-видимому, центавриане могли перехватывать сообщения системы связи. Безопаснее в таком случае вернуться назад в Зонд.
— Возьмите тот образец, который я привез, — сказал я Иете. — Не спорьте, Дживес не будет требовать анализов, к этому времени мы прервем общение с ним. Соберите необходимые вещи и идите со мной.
— Но вы должны объяснить. — Она выглядела слегка испуганной.
— Пусть объяснит ваш дядя, — огрызнулся я. — Пойдемте быстрее!
19
— Тодер! Тодер! — кричал я во все горло в доме учителя; рядом стояла недоумевающая Иета.
Из комнаты слева послышался какой-то шум, я развернулся и, протянув руку, открыл дверь.
Там был не Тодер, а Лугас.
— Мэлин! — рявкнул он и собрался продолжать, но взглянул мимо меня и узнал Иету.
Вид его был явно более утомленным и обеспокоенным, чем он старался показать. Внезапно он пришел в ярость:
— Космос! Что вы здесь делаете! Вы доставили этот генотип для Дживеса? Все пойдет к черту, если он не получит его, как обещано.
— Он не получит его, — сказала она.
— Что? — лицо Лугаса позеленело. — Но…
— Центаврианин, который, кажется, шпион, внезапно появился и потребовал, чтобы я отдала ему образец ткани, — вздохнула Иета. — Теперь говорите вы, Рэй.
Лугас повернулся ко мне.
— Хоуск? — нерешительно выдохнул он.
— Да, Хоуск. Он не получил образца. Я помешал. Но это не меняет дела.
— Ты сошел с ума? — Лугас взбесился. — Ты спрятал Хоуска?
— Мы передали его полиции Пегаса, и я предполагаю, через некоторое время он будет доставлен в центаврианское посольство.
— О нет! — Лугас схватился руками за голову. — Какая «блестящая» идея! Это как раз то, что нам нужно. Я предполагаю, весь Пегас уже болтает об этом деле!
— Было невозможно сохранить тайну, когда человек десять прибежали на шум и увидели валявшегося на полу Хоуска и стоявшую над ним Иету с нейрохлыстом.
Лугас почувствовал необходимость поддержки и тяжело оперся на ближайшую стену.
— Так вот как, — сказал он вяло. — Это не пойдет нам на пользу… и разве не было никакого другого выхода?
— Наоборот, — ответил я. — Это лучшее, что могло случиться, поскольку эта ситуация проливает свет на все запутанное дело.
— Вы, должно быть, лишились памяти, — рассердился Лугас. — Когда Дживес не получит анализа образца ткани и проведет свое расследование, он узнает о назойливом центаврианине и поймет…
— Подождите! Лугас, время для секретов уже прошло. Это Марс, вспомните! Не Леованда, или Дарис, или что-нибудь еще, а Марс!
Я напрасно ждал от него понимания, он слишком много лет провел в секторе Центавра, выдавая себя за центаврианина, и это притупило его память. Во всяком случае, я не Лугаса хотел посвятить в свое открытие, а Тодера.
— Где Тодер? — спросил я.
— А как вы думаете, где он? — устало проговорил Лугас.
— В колледже Серендипити?
— Конечно. Он работает так же, как и всегда, ему лучше быть на месте. Мы предполагаем, что ребенок находится у Дживеса, а Дживес является мнимым студентом колледжа.
— Иета! Попробуйте поймать такси — вездеход. Мы должны проехать около пяти миль за город и быстро!
— Мэлин, вы сделаете в десять раз хуже, если разрушите все. От одного необдуманного действия все…
— Ради бога! — вскрикнул я и вынул из кармана ложный образец ткани, который оказался ненужным, и махнул им перед Лугасом. — Этот необычный ребенок, несомненно, центаврианин и, несомненно, потенциальный гений, но, сверх всего этого, он частично марсианин, и если вы не понимаете, как это важно, то, будь я проклят, Тодер поймет!
— Такси ждет, — доложила вошедшая Иета.
Маршрут к колледжу Серендипити вдоль изгибов канала проходил мимо апартаментов Большого Канала, и его длина в пять раз превышала расстояние по прямой. Я напряженно застыл на переднем сиденьи, пытаясь что-нибудь разглядеть через завесу пыли, поднимаемой машиной.
— Черт, — заворчал я, — пешком можно пройти этот откос гораздо быстрее!
Иета ответила не сразу. Когда все-таки мы обогнули этот склон, она сказала:
— Рэй, вы уверены в своей правоте? Лугас казался ужасно…
— Лугас пойман в ловушку психологического лабиринта — мне это тоже пришлось испытать, — ответил я. — Он слишком много времени притворялся центаврианином.
— Все-таки…
— Иета, пожалуйста!.. Нет, я не уверен, что правильно поступаю, но только на девяносто процентов я убежден в самой идее. А пока мы доедем до цели, думаю, что смогу присоединить к ним и остальные десять процентов, если вы позволите мне сосредоточиться.
— Прошу прощения, — она сжала губы и откинулась назад.
Правильно. Сейчас у меня было свое понимание истории, и я хотел повидать Тодера, чтобы…
Такси наконец достигло главной поверхности равнины и приближалось к апартаментам Большого Канала. В это время у входа появилась маленькая фигура в маске, закутанная в теплую одежду, несомненно, это была Лилит Чой. Я спрятался за оконной шторкой такси и не спускал с нее глаз. Я с замиранием сердца увидел, как она огляделась по сторонам и направилась к новым зданиям Большого Канала.
Там находился только один возможный пункт назначения — колледж. Дорога больше никуда не вела. Неужели это был явный след? Знала ли она о связях между мной и Дживесом? Сейчас еще не наступило
