Дон Уинслоу
Час джентльменов
Глава 1
Канзас.
См. «плоский». Как доска.
Как океан августовским утром в Пасифик-Бич, округ Сан-Диего, штат Калифорния.
Пасифик-Бич. Он же Канзас.
И конвоиры зари уступили дорогу джентльменам.
Глава 2
Земля, воздух, огонь и вода.
Четыре стихии.
Забудем пока про воздух — все равно его нигде, кроме Лос-Анджелеса, практически нет. Огонь нас тоже не интересует — во всяком случае, пока.
Остаются земля и вода.
И вот между ними гораздо больше общего, чем вы думаете.
Например, и земная, и водная поверхность выглядит одинаково неизменно и незыблемо, тогда как на глубине и там и там идет множество самых разных процессов. Земля, как и вода, все время находится в движении. Движение это не всегда заметно, почувствовать его тоже непросто, но оно есть. Под нашими ногами ворочаются тектонические плиты, расширяются разломы земной коры, копят силы землетрясения.
Так что земля, на которой мы так твердо и уверенно стоим обеими ногами, на самом деле постоянно движется.
Как волна под доской сёрфингиста.
Так давайте взглянем правде в лицо: вольно или невольно, но все мы — сёрферы.
Глава 3
Бун Дэниелс в полудреме развалился на доске, словно на надувном матрасике в бассейне.
Прикрыв глаза, он нежился на солнышке, которое еще ранним утром согрело океан. Как всегда, вместе с Буном на пляж пришли остальные конвоиры зари — Бог Любви Дэйв, Прибой, Джонни Банзай и Шестипалый. Но сегодня волн не было, и сёрфинг не задался. От нечего делать они вяло травили байки. Из постоянных членов команды отсутствовала только Санни Дэй, которая уехала в Австралию участвовать в соревнованиях по сёрфингу среди девушек и сниматься в рекламе «Квиксильвера».[1]
Скука была страшенная. В такие летние дни, как этот, невыносимо жаркие и бездельные, в Пасифик- Бич толпами стекаются туристы. Большинство местных ребят, следуя призыву песенки «Увидимся в сентябре», разъезжается кто куда, а у океана не хватает сил даже на самую жалкую и маленькую волну.
— Какой-то Канзас, — горестно вздохнул Шестипалый.
Шестипалый — и правда обладатель двенадцати пальцев, к счастью, на ногах, а не на руках — самый младший из конвоиров. Парнишке было всего тринадцать, когда Бун подобрал его, словно брошенного щенка. И хотя кожа Шестипалого сияет белизной, как собрание Национального комитета Республиканской партии, на голове у него кустятся дремучие растафарианские дреды, а на лице красуется рыжая козлиная бородка. Его родители, любители ЛСД, частенько улетают в прекрасный мир глюков, но, несмотря на это (а может, благодаря этому), Шестипалый настоящий гений с легким налетом аутизма — он прекрасно разбирается в компьютерах, но этим его таланты и ограничиваются.
— А ты в Канзасе-то был? — скептически спросил Джонни Банзай. Он сильно сомневался, что Шестипалый хоть раз в жизни выбирался восточнее Пятого шоссе.
— Нет, — признался Шестипалый. Он и впрямь никогда не бывал восточнее Пятого шоссе.
— Тогда откуда такие сведения про Канзас? — продолжал допрос Джонни. — Может, Канзас весь покрыт горами, как Альпы. Не знаешь, а говоришь.
— Зато я знаю, что сёрфинга там нет и быть не может, — упрямо ответил Шестипалый. Он был на сто процентов уверен, что никакого океана в Канзасе нет, а если и есть, то какой-нибудь Атлантический, в котором приличных волн не сыщешь днем с огнем.
— Так и в Сан-Диего сёрфинга нет, — пожал плечами Бун. — Во всяком случае, сегодня.
В этот момент Дэйв, лежавший на доске вниз животом, опустил голову и изверг в воду мощный поток рвоты. И следом — еще один. Бун дружил с Дэйвом с первого класса школы и не раз был свидетелем жесточайших похмельных мук приятеля, но еще никогда не видел его в таком состоянии.
Вчера в «Вечерней рюмке» был день ромового коктейля «Май-тай».
— Ты как? — спросил у него Бун. — Жить будешь?
— Без особого удовольствия, — простонал Дэйв.
— Хочешь, добью? — любезно предложил Прибой, сжимая огромные кулаки. Гиганта самоанца весом в 150 килограммов прозвали так не зря — когда он входит в воду, океан расступается и вместо прибоя на пляже остается только сам толстяк. — Хоть какое-то занятие.
Идею горячо поддержал Джонни Банзай.
— А как? — оживился он. — Как мы его убьем?
Джонни работал детективом в отделе по расследованию убийств полиции Сан-Диего. Так что в случае чего разбираться с трупом Дэйва пришлось бы ему. Но он не возражал — приятно потрепаться об убийстве, которое не состоится. В отличие от тех трех, над раскрытием которых он сейчас бился. В том числе одного, о котором ему даже думать не хотелось. В изнурительно знойное лето ссоры вспыхивают от самой малой искры и разгораются пожарами. А после любого пожара остаются жертвы. Грандиозная война наркобаронов картеля Баха[2] добралась и до Сан-Диего, и теперь в городе то и дело «всплывали» трупы.
— Проще всего утопить, — развил тему Бун.
— Ты чего? — удивился Прибой. — Он же спасатель!
Бог Любви Дэйв в самом деле следит за безопасностью пловцов. При этом его слава спасателя, вернувшего к жизни десятки человек, не превышает его же славы любовника, соблазнившего сотни девушек. Дэйв объявил крестовый поход против хорошеньких туристок, полагая, что тем самым поддерживает экономику родного Сан-Диего и привлекает в город еще больше хорошеньких туристок. Правда, в данный момент он никого и ничего не поддерживал, а просто лежал на животе и громко стонал.
— И что? — пожал плечами Бун. — Ты на него посмотри.
— Нет, все-таки топить его — слишком жестоко, — не согласился Джонни. — Ты только представь себе заголовки в газетах! «Легендарный спасатель утонул в полный штиль». Как-то не очень, по- моему.
— А у тебя оружие с собой? — спросил у Джонни Прибой.
— В воде, ага.
— Если бы ты был мне другом, — подал голос Дэйв, — ты бы отвез меня на пляж, достал из машины
