Ну, как мы и думали… Подходим к пристани и слышим, что кто-то умный уже командует тащить нашу добычу в форт… И что прикажете делать, а?.. А умные мысли есть?.. Понятно. У нас то же самое. В смысле, умных мыслей не оказалось. Поэтому я просто гаркнул:
— А-атставить! — и уже тише добавил: – Уважаемые, вам не кажется, что распоряжаться чужой добычей – дурной тон?
Капитан, худющий мужик выше нас на голову, и глазом не моргнул, а вот стоящий рядом с ним лейтенант скривился так, как будто ему стоматолог полчелюсти разом выдрал:
— Особо редкие животные, к коим относится данная тварь, подлежат неукоснительной сдаче представителям имперской администрации!
— Правда?! А с каких пор представителем таковой администрации является интендант захолустного гарнизона? И почему он считает себя единственным представителем имперской администрации в городе? — вот тебе, фашист, граната! Даже в Прибрежном сидела штатская крыса, представлявшая эту самую администрацию. А там вообще деревня была. Здесь же – городок тысячи на две.
— Сдавать следует представителю ближайшей администрации!
Все присутствующие дружно уставились на этого умника. Как на идиота. Потому что пристань, у которой мы стояли, хоть и не относилась к порту, но находилась в черте города. Из которого к нам уже тянулись обыватели, привлечённые непонятным столпотворением.
Поняв, какую промашку он допустил, складской крыс открыл было рот, чтобы попытаться исправить положение, когда наконец-то вмешался капитан:
— Скажите, уважаемый…
— Казус Беллиус, капитан.
— …уважаемый Беллиус, по каким причинам вы настаиваете на передаче этого… этой твари именно городской администрации?
— Только по одной, капитан. Ваш интендант почему-то забыл упомянуть о полагающемся за сдачу твари вознаграждении.
Капитан повернул голову и посмотрел на подчинённого. Сверху вниз. С выражением сержанта, увидевшего новобранца в грязных сапогах.
— Э-э-э… Размер вознаграждения может быть установлен только после определения состояния добычи!
— Точнее!
— За живую положено выдавать два больших империала, за мёртвую – один. Но…
Как раз этот момент тварь выбрала для того, чтобы продемонстрировать своё неудовольствие от нахождения в плену, и лодка, к которой была привязана сеть, дёрнулась и начала биться о пристань. Капитан, обернувшийся на шум, снова перевёл взгляд на лейтенанта и спросил:
— Этого достаточно?
— Э-э-э… А если она потом сдохнет?
— Простите, что вмешиваюсь, уважаемые, — не выдержал я, — а давайте я сейчас её просто убью, и вы заплатите мне за мёртвую?
Услышав такую ересь, сволочной маг отвлёкся от каких-то своих приятных мечтаний, подлетел к капитану, в нарушение всякой субординации дёрнул его за рукав и, поднявшись на цыпочки, что-то быстро зашептал в ухо. Через десять секунд капитан кивнул, вырвал рукав из пальцев мага и опять уставился на несчастного крыса:
— Заплатить. Немедленно.
— За вычетом четверти, полагающейся… — я посмотрел на погрустневшие лица легионеров. Самому тупому гоблину было понятно, что этой самой четверти им не видать как своих ушей. А поскольку терпение у меня закончилось аж целых две минуты назад, мы просто шагнули вперёд, ухватили этого скрягу за ворот кольчуги, притянули к себе и прошипели (именно мы, поскольку мысли у нас с партнёром в кои-то веки абсолютно совпали):
— Слышь, ты, крыса тыловая, знаешь, за что меня людоедом прозвали?
Тут же рядом со мной возник Гуль и попытался всунуть между нами руку, а сзади раздался предостерегающий возглас Крюка:
— Людоед!..
Разжав пальцы, мы сделали шаг назад и выжидательно уставились на заметно побледневшего лейтенанта. Тот сунул дрожащую руку в сумку, висевшую на поясе, вытащил два небольших мешочка и протянул их нам. Взяв деньги, мы тут же передали один из мешочков Старому Гулю и попросили раздать участникам лова причитающиеся им доли, после чего, вежливо попрощавшись с капитаном и другими зрителями, подхватили под руку Крюка и отошли в сторону.
Глава 9
You're in the army now…
— Партнёр, ты как насчёт устроить сегодня посиделки для участников и гостей? За наш счёт?
— Посиделки или… э-э-э… с дамами?
— С дамами посиделок не получается… Разве что полежалки…
— Вообще-то я и сам хотел предложить.
— Тогда объясни идею Крюку, а? И скажи, пусть сам приходит с кем-нибудь из своих и Гуля тоже позовёт… А то я сейчас к вежливости не склонен. Абсолютно.
В этот вечер трактир 'Щит легионера' встречал посетителей закрытой дверью, поставленной перед ней скамьёй и хмурым типом в кожаной броне, на этой скамье сидевшим. Левая рука типа придерживала длинный меч в ножнах, лежащий на коленях, правая покоилась на рукояти, а тёмно-синие глаза с зелёными искрами безо всякого выражения смотрели куда-то вдаль. Завсегдатаи из местных, заметив эту композицию, останавливались, скребли в затылках и отправлялись на поиск других заведений, где можно было бы пропустить кувшинчик-другой после трудового дня.
Оживился тип только один раз, когда от крутящейся неподалёку стайки детишек лет десяти- двенадцати отделилась девчонка в мальчишечьей одежде и, шалея от собственной смелости, подошла и остановилась в трёх шагах, не решаясь заговорить первой. Глаза типа, из которых исчезло отсутствующее выражение, переместились на лицо девочки, губы слегка раздвинулись в улыбке, и низкий голос произнёс:
— Светлого дня, уважаемая, вы что-то хотели?
Польщённая таким обращением, девочка слегка склонила голову и ответила:
— Светлого дня, уважаемый. Скажите, а это вы сегодня мокрохвата поймали?
— А этот зверёк называется мокрохват? — девочка кивнула. — Хм… Не знал… Но поймал его не я, я его только оглушил. А поймали уже другие.
— А… А как вы его оглушили? Он на вас напал? — сквозь маску взрослой серьёзности всё сильнее проглядывали детское любопытство и непоседливость.
— Нет, уважаемая. Он на меня не нападал. Он просто мешал мне думать.
— А…
В это время дверь за спиной мужчины приоткрылась, и на улицу высунулась темноволосая девичья голова:
