заинтересовался недавно: Северная Ирландия, Анжела Дэвис; была также одна феминистическая песня - Woman Is The Nigger OfThe World. В большинстве своем песни эти ужасны, а тексты банальны. Это был не политический анализ (и слава Богу), а лишь шумная отрыжка типичного леворадикального меню. Так же как в случае с Power To ThePeople, Леннон скандировал лозунги. Конверт был оформлен в виде газеты с текстом, фотографиями и заголовками. Позднее Джон говорил, что старался быть репортером, описывающим современные ему события, однако ошибся, описав все с чужих слов, вместо того чтобы рассказать о том, что видел сам. Он перестал доверять собственному оригинальному видению мира, которое как раз и делало его художником уникальным. И поставил свое дарование на службу «новым левым». Результаты оказались плачевными; причем удар пришелся не только по творчеству Джона, но и по его душевному благополучию. Рой Карр и Тони Тайлер писали в книге «The Beatles: Illustrated Records»: «Леннон жил в нью–йоркском радикальном гетто, окруженный политическими деятелями и обычными для большого города культурными вампирами. Отказавшись от мирового господства в качестве битла, Леннон позволил манипулировать собой в качестве экс–битла».
Ясное дело, альбом этот не был перегружен идиосинкратическим ленноновским юмором. Конверт, правда, наделал немного шума в США, поскольку некоторые распространители отказались принять его, пока не будет закрыта карикатура, изображающая танцующих нагишом Ричарда Никсона и Председателя Мао. Some Time InNew York City также содержал бесплатный диск (что, правда, повысило цену основного), на котором были записаны два выступления Джона и Йоко: совместный состоявшийся 6 июня 1971 года в Нью–Йорке; и столетней давности запись, сделанная на концерте в фонд ЮНИСЕФ в лондонском Лицеуме в 1969 году при участии Джорджа Харрисона и членов группы- Делани и Бонни.
Альбом пользовался некоторым успехом в США, но плохо разошелся в Англии. Для человека, имевшего все основания претендовать на роль ведущего рок–исполнителя мира, это было равносильно полному провалу. Леннон, вероятно, был потрясен. Под сомнение ставилась верность выбранного пути, не удивительно, что он очень быстро свернул с него.
Но не отказался при этом от услуг Elephant's Memory. Похоже, он верил, что им удастся сыграть хорошую музыку, и 30 августа 1972 он вместе с группой (и, конечно же, с Йоко) возглавил список, участников благотворительного концерта в Мэдисон Сквер Гарден. Концерты проводились, чтобы оказать помощь умственно отсталым детям, и все сборы (1.5 миллиона долларов от продажи билетов и прав на телетрансляцию) передавались трем нью–йоркским приютам с тем, чтобы при детских домах были построены помещения, в которых каждый из маленьких пациентов обслуживался бы индивидуально. Проект назывался «Один на один», и день проведения концерта мэр Нью–Йорка Линдсей объявил «Днем Один на один».
Затее сопутствовал огромный успех. Помимо всего прочего, Леннон, по общему мнению, был в прекрасной форме и устроил великолепное шоу; то, что он был крутым вокалистом, и раньше особых сомнений не вызывало, а этот концерт стал лишним тому подтверждением. Да и событие в целом было прекрасным и помогло поскорее забыть злополучный Some Time In New York City. В Британии, разумеется, о концерте почти ничего, не сообщалось, и ни одна из телевизионных компаний не удосужилась закупить права на показ этого шоу. Британские средства массовой информации по–прежнему дружно изображали Леннона как заблудшего битла и вовсе не собирались бороться с собственным предубеждением. Так что в свое время ленноновский акт милосердия не был оценен английской публикой. И это была расплата за Some Time. Во многих отношениях прежний статус Леннона в Англии так и не был восстановлен вплоть до его смерти.
Некоторое время Джон и Йоко продолжали сотрудничество сElephant's Memory. В благодарность за оказанную помощь они спродюсировали альбом группы. Он назывался Elephant's Memory и появился под маркой Эппл в сентябре 1972 года. Успехом он не пользовался, и с тех пор сотрудничество между ними не возобновлялось.
Леннон начал потихоньку избавляться от своих радикально настроенных знакомых; похоже, еще один этап его жизни подошел к концу. На этот раз к обычному охлаждению примешивалась доля паники, поскольку общениеe с радикалами оказалось слишком пагубным для его творчества.
В этот период практически все его время уходило на борьбу за право остаться в США. В марте 1973 года ему опять было приказано покинуть страну, а он в очередной раз оспорил это решение. Тот месяц принес, правда, и хорошее для них с Йоко известие. За ней было признано право опеки над Кьоко (которой исполнилось уже восемь лет). По иронии судьбы после этого они ее ни разу не видели, так как Тони Кокс вновь пустился в бега, а маленькие неприятности с визой не позволяли Джону отправиться в погоню.
Джон был настолько занят домашними проблемами, что только летом внезапно понял, что настало время поработать над новым альбомом.
С момента выхода Some Time прошел год, а он лишь однажды зашел в студию, чтобы помочь Ринго записатьI'm The Greatest, песню, написанную им для нового альбома «Ringo». Теперь он отправился в студию Record Plantв Нью–Йорке, как обычно, почти ничего не подготовив заранее. И на этот раз он был не на высоте — чувствовалась растерянность после катастрофы с Some Time. Единственный бесспорный плюс нового альбома — качество записи. (На этот раз Спектора за пультом не было. Так что, выходит, Леннон в совершенстве владел и звукозаписью).
При том, что заглавная песня альбома, Mind Games, была прекрасна, сравниться с нею мог лишь еще один номер - Bring On The Lucy (Freda Peeple). Их тексты показывали, как быстро Леннон отошел от прошлогодней политической риторики. ' We don't care what flag you're waving» — «Нам плевать, каким ты флагом машешь», — пел он, указывая на дверь политикам, с которыми братался год назад.
Политические заявления в этом альбоме носят иной характер. Джон и Йоко предлагают всем принять гражданство придуманной ими страны, Нутопии, в которой в соответствии с идеями Imagine, нет «ни земли, ни границ, ни паспортов, а только люди». После дидактизма проирландских, песен Some Time Леннон разумно оставил патриотические игры. Последний номер альбома являл собой Интернациональный Гимн Нутопии. Тишина. Однако в основном Mind Games состоял из посредственных, незапоминающихся песен. Это был неплохой альбом, но он не удивлял, ни провоцировал; от Джона Леннона ждали большего. Сам он охарактеризовал альбом, как «промежуточный», записанный в тот момент, когда он пытался «из политического лунатика вновь превратиться в музыканта».
Альбом содержал также привычную квоту песен, посвященных Йоко: Aisumasen (I'm Sorry) — первые, шаги в японском; One Day (At A Time), Out The Blue и I Know (I Know) — нежные любовные песни, a You Are Неге — встреча Востока и Запада в лице Джона и Йоко («От Ливерпуля до Токио…» и т. д.).
Между тем еще до того, как альбом вышел в свет. Джон расстался с Йоко — впервые со времени исторического совместного уикэнда в Уэйбридже в мае 1968–го.
Конечно, Джон оказался в трудном положении, во многом из–за непрекращающейся войны с иммиграционными властями. He было сомнений и в том, что он начал разочаровываться в Нью–Йорке. Он оказался в центре его контркультурой жизни, но не нашел там подлинного счастья, а лишь неприятное ощущение, что его использует. «Неужели я делал все это лишь для того, чтобы Джерри Ру6ину было, чем заняться», — говорил он позднее. Тогда он покинул этот круг, но не нашел чем его заменить. В–третьих, он, должно быть, испытывал творческое неудовлетворение. Впервые в жизни он записал альбом, которым сам не был полностью доволен.
И вот, Леннон сделал то, что делал всякий раз, когда, жизнь заводила его в тупик. Он катапультировался. Как он сам рассказывал: «Однажды я вышел за кофе и газетами и не вернулся». У него не было широкого круга знакомых в США — скорее, наоборот. Так что он полетел в Лос–Анджелес, повидать Фила Спектора. Он подумывал о рок–н-ролльном альбоме, о стопроцентном рок–н-ролльном альбоме.
В то время как Джон крушил основы собственной карьеры, а затем пытался по кусочкам собрать разрушенное, Пол невольно ступил на тот же путь в Лондоне.
На этой ранней стадии своей сольной деятельности Леннон и Маккартни сильно влияли друг на друга. В основном действовал Леннон, а Маккартни лишь отбивался. Его, например, особенно задело длинное, душераздирающее интервью Леннона «Роллинг Стоун», в котором тот тщательно разрушал битловскую легенду, мимоходом бросая упреки в адрес своего бывшего партнера.
