разберутся, действительно ли эти обстоятельства были настолько тяжелы. Действительно ли крайняя степень страданий и лишений толкнула к совершению преступления. Обычно отсутствие смирения и терпения и тот же звериный эгоизм заставляют твердить о 'крайних' обстоятельствах. Кто может знать, была ли эта крайность действительной, но Небо знает, и претерпевшим до конца — помощь всегда готова, но помощь эта приходит всегда в последний, действительно последний момент.
Да и кто же из совершивших проступок может доказать, что он исчерпал все положительные возможности, чтобы избежать, обычно в таких случаях любезно предложенного, соблазна и тем самым углубления в сторону зла. Нет. Конечно, такие своекорыстники не станут особенно утруждать себя, — они предпочтут взять там, где легче, а совершение зла оправдать или 'тяжелыми обстоятельствами' или еще более тонким самооправданием, которое весьма изобретательно.
А ведь это нелепо! Нелепо потому, что злая карма таким действием не только не исчерпывается, но усугубляется еще больше, и еще большие страдания нависают над легкомысленным.
Людской закон принимает во внимание нечто, 'заслуживающее снисхождения', но Божественная Справедливость сформулирована строго и безапелляционно: посеявший пожнет то, что посеял и — никто и ничто, кроме самого человека не сможет изменить качество следствий уже посеянных причин. Лишь возвышенное мышление (в основе своей содержащее самоотверженность) и твердая воля помогут выдержать испытание до конца и тем самым получить двойную награду: исчерпанность какой-то кармы и помощь, неизбежную при этом.
Но и твердая воля и возвышенное мышление постигаются чистым общением с Носителем Света — с тем Учителем, который ближе по сердцу.
САМООПРАВДАНИЕ
Честность с самим собой является первым, необходимейшим условием самосовершенствования. Даже очень неплохие люди страдают ужасной болезнью — самооправданием. Нелегко признаться в своей слабости и своих ошибках. Не правда ли: гораздо легче поискать оправдывающий мотив, который принесет утешительное самоуспокоение, гораздо легче найти виновников неприятных обстоятельств, нежели честно принять ответственность на себя. Мы очень боимся признать свою слабость, хотя, даже если это сделано ошибочно, все же это будет выгоднее для нас же самих! Одним признанием своей слабости мы становимся сильнее, если это сделано сознательно. Это гораздо лучше самоуверенности, построенной на песке. Если в нас горит несломимая устремленность, если мы решили бороться во что бы то ни стало — такое признание не вызовет нерешительности, но призовет лишь к скорейшему пополнению сил.
Многие качества походят на отрицательные свойства в своем внешнем проявлении. Например: осторожность и трусость, раздражение и возмущение духа, сострадание и жаление, бережливость и скупость — почти каждое качество имеет похожую на него иллюзию, но как различны следствия этих явлений! Но как часто мы забываем о следствиях, оправдывая скупость бережливостью, жаление — состраданием, раздражение — возмущением духа и т. д. Подобного рода самосовершенствование вырождается в гнусное ханжество и изуверство.
Гораздо выгоднее не оправдывать допущенную слабость, но предотвратить ее проявление честным анализом тех побуждений, которые толкают нас к совершению, быть может, внешне прекрасных и необходимых действий, продиктованных самыми отрицательными внутренними мотивами.
Учение говорит: 'Мы судим по следствиям': если следствие хорошо, значит и побуждение было прекрасным, значит и проявлено оно было умело и мудро. Но если следствие было безобразным, не лучше ли тотчас признать свою ошибку, проанализировать ее причину и, найдя подчас очень глубоко и искусно скрытого червя самости, обогатиться опытом и в будущем уже больше не допускать его в рычаги наших действий.
Каждая ошибка помогает обнаружить какую-то слабость, но если эта слабость обнаружена, то потворство ей уже ничем не может быть оправдано. Слабость может быть настолько сильной, что неуспешная борьба с нею породит пессимизм, который приведет в один прекрасный момент к желанию 'плыть по течению'. Если мы не допустим этого унылого пессимизма, если временные поражения приведут нас лишь к новым атакам, приведут лишь к укреплению желания победить — то это значит, что мы не слабы, что конечная победа будет за нами. Именно, не поражения, но уныние будет слабостью! Мы очень озабочены, чтобы честность признания не была бы принята за унылую сдачу. Настоящее признание не есть сложение оружия, но лишь укрепление боевого духа.
Если несовершенство окружающих еще как-то может оправдать наше желание скрыть свою слабость от них, то что же может оправдать желание скрыть свою слабость от самого себя? Что же может привести к глупейшему желанию солгать самому себе? Конечно, это все то же губительное самомнение, на чадном огне которого было сожжено столько крыльев, готовых поднять своих носителей к сияющим сферам совершенного мира, к престолам Великих Водителей человечества.
Если на первых же шагах самосовершенствования мы убережемся от лжи самооправдания — наш путь будет прямым и кратким.
НАСМЕШКА
Насмешка есть орудие темных. Много разрушений поселено маленькой, злой насмешкой. Как часто эта ничтожная песчинка останавливала великие колеса. Мы зовем не бояться насмешек. От утонченной насмешки до грубого, сатанинского издевательства, до глумления злобы, ничто не должно отразиться на прямолинейности светлого пути.
Каждая насмешка есть вызов на поединок. (Не случайно многие насмешки кончались поединками.) Вначале это состязание в злобной изобретательности и находчивости, но коль скоро чья-то находчивость исчерпывается — он прибегает к открытым ударам, побуждаемый чувством мести.
В повседневной жизни можно наблюдать, как легко задеть человека насмешкой. Мирный и спокойный обыватель становится невозможным зверем и надолго омрачается злобой. Чем удачнее будет сформулирована злоба насмешкой, тем сильнее ранит она незащищенное сознание. Против этой болезни должен быть выработан мощный иммунитет, иначе движение к свету будет затруднено применением темными заградителями излюбленного и легкого оружия.
Мы должны научиться соблюдать хладнокровие, зная цели сознательной или бессознательной насмешки. Мы должны научиться принимать в свой щит все стрелы, и только, когда целесообразность делает невозможным присутствие врага, — послать в него лишь одну смертельную стрелу, первую и последнюю.
Еще надо упомянуть 'добродушную' насмешку. Часто (под личиной добра) это 'добродушие' является лишь маской, для прикрытия самой обыкновенной, обывательской злобы.
Жертва этой 'добродушной' насмешки вынуждена деланно улыбаться. В обществе иногда, быть может, действительно добродушная шутка подхватывается отнюдь не добродушно настроенными людьми. Несчастный окружается злобным хором. Чем мощнее будет этот хор, тем ему будет тяжелее. Нередко 'меткая' насмешка становится неотступным спутником человека на всю его жизнь.
В малосовершенном обществе насмешка должна быть избегаема, ибо в большинстве случаев порождает лишь грязь, злорадство и затаенную злобу.
БОЛТЛИВОСТЬ
