умер на шестом десятке разочарованным человеком, потерявшим покровительство и доверие своего высокопоставленного друга. Итак, он снова жив, молод и энергичен. Не сомневаюсь, что этот жестокий протестант одушевлен какой-нибудь кровожадной религиозной идеей и уничтожает всех, кто с ней несогласен.
Часом позже Сэм и Лотар получили известие, что с верховьев Реки приближается флот короля Джона.
— Армия Джона будет здесь раньше, — сказал Сэм конунгу норвежцев. — Они плывут быстрее, ветер и течение помогают им.
— Не учи меня, скрелинг! — рявкнул Кровавый Топор. — Во имя Одина, не попадайся мне сейчас под руку!
— Но что ты собираешься делать?
— Сначала разобью англичанина, а потом покончу с германцем! — захохотал Эрик. Он взмахнул своим топором и сказал: — Будь проклята эта буря, что погубила два моих корабля! И мои ребра — они еще болят! Но боль не помеха для воина!
Сэм не стал затевать спор. Но когда они с Лотаром остались наедине, он сказал:
— Великолепная перспектива! Сражайся с противником, намного более сильным, и умри в бою! Потом этот кабан воскреснет где-то и снова устроит кровавую резню! Такой поворот событий меня не устраивает. У меня есть Мечта, и чтобы она стала реальностью, я должен быть здесь, Лотар, только здесь! Если хотите — считайте меня предателем или трусом, но мы не можем сейчас вступать в бой!
— Что же вы предлагаете? — спросил немец. Он был бледен, и губы его кривила презрительная усмешка.
— Мы должны вступить в союз с королем Джоном! Он — распоследний мерзавец, но не дурак и пойдет на объединение с нами. Флот Радовитца сильнее, и даже если Джон захватит шахту, удержать ее он не сможет. А в случае объединения наших сил мы дадим такой пинок фон Радовитцу, что он уберется отсюда как побитая собака!
Лицо Лотара оттаяло, в глазах появился теплый блеск. Он положил руку на плечо Сэма и сказал:
— Простите меня. На мгновение я подумал, что вы предложите спрятаться в лесу, а потом пойти на службу к победителю. Но я не смог бы предательски бросить наших людей на смерть и пытки.
— Я тоже не хочу этого, потому и предлагаю свой план. Но тут есть одно препятствие — Кровавый Топор! Он никогда не согласится на союз с Джоном, как с равным партнером. Двум средневековым королям будет тесно в одной лодке.
— Вы говорили, что Джон коварен, как ядовитая змея, — сказал фон Ритгофен, — но я тоже не вижу другого выхода. Что касается конунга, то его нужно убрать, убрать быстро и незаметно. Думаю, вам не стоит терзаться угрызением совести по этому поводу. Он прикончит вас при первом же удобном случае.
Сэм опустил голову; его лоб покрылся испариной, глаза блуждали.
— На самом деле мы даже не убиваем его, — нерешительно пробормотал он. — Мы только убираем его подальше...
Сэм хотел добавить еще что-то, но фон Ритгофен остановил его нетерпеливым жестом. Немец сказал, что пора разговоров миновала. Сэм дал идею, теперь надо действовать и воплотить ее в жизнь.
Лицо Клеменса было бледным, он закрыл его ладонями.
— Я знал, что так будет... так будет, если я пойду на это...
— Что с вами? — спросил Лотар.
— Я мучаюсь от вины еще до того, как совершил преступление. .. — прошептал Сэм. — Я чувствую себя подобно трусливому, продажному псу... хотя понимаю разумом, что для этого нет причин... Проклятье! Я словно рожден для того, чтобы страдать за все грехи мира... даже за грех собственного рождения.
Фон Ритгофен в отчаянии всплеснул руками и зашагал прочь, кинув Сэму через плечо:
— Следуйте за мной — или оставайтесь на месте, как хотите. Но не требуйте, чтобы я считал вас капитаном нашего корабля. Капитан должен твердо стоять на своих ногах.
Со страдальческой гримасой Сэм пошел за немцем. Лотар сказал, что для задуманной операции вполне достаточно дюжины надежных и решительных парней. К тому времени, когда солнце перевалило зенит, все детали были обсуждены и люди пошли за оружием. Вскоре они вернулись из своих хижин с бамбуковыми копьями и ножами в руках. Один нес лук из ствола молодого бамбука и десяток стрел, но это оружие было эффективно только на небольшом расстоянии.
Группа, предводительствуемая фон Ритгофеном и Клеменсом, быстро достигла хижины норвежского конунга. Ее охраняли шестеро викингов.
— Мы хотим видеть Эрика, — сказал Сэм, пытаясь сдержать предательскую дрожь в голосе.
— У него в доме женщина, — ответил старший из стражей, Бенгт Гримарссон.
Сэм поднял руку. Лотар, выскочивший из-за его спины, нанес внезапный удар Гримарссону по голове. Над плечом Сэма свистнула стрела и застряла в горле другого викинга. В несколько секунд стражи, ошеломленные внезапным нападением, были перебиты. Дело, однако, не обошлось без шума и еще десяток викингов поспешил на выручку к своему вождю. Конунг, обнаженный, с высоко поднятым топором, выскочил из хижины с яростным ревом. Фон Ритгофен ударил норвежца копьем в грудь и шагнул вперед, продолжая сжимать бамбуковое древко. Эрик зашатался, выронил топор и стал опрокидываться на спину, пока не навалился на стену хижины. Его глаза вылезли из орбит, кровь хлынула изо рта, кожа посерела.
Лотар вытащил копье и нанес конунгу второй удар в живот. Кровавый Топор согнулся, инстинктивно зажимая рану руками, и медленно повалился на землю.
В последовавшей схватке шесть человек из отряда Клеменса были убиты и четверо ранены. Викинги сражались отчаянно, пока их не перебили полностью.
Сэм Клеменс, залитый чужой и собственной кровью, сочившейся из пореза на плече, опустил копье. Он убил одного воина, Гунара Торфинссона, всадив ему копье под лопатку, пока викинг сражался с фон Ритгофеном. Плохая смерть для Гунара. Как большинство викингов, он дружелюбно относился к Сэму и любил слушать его рассказы. Теперь недавний соратник заколол его ударом в спину.
«Я участвовал в тридцати восьми сражениях, — подумал Сэм,—и убил только двух человек. Тот, другой, был раненый турок, пытавшийся подняться на ноги. И я, Сэм Клеменс, могучий воин с безжалостным сердцем, прикончил его». — Вспомнив об этом, Сэм с ужасом и отвращением уставился на валявшиеся на земле тела. Он знал, что эти трупы будут сниться ему, даже если он проживет еще десять тысяч лет.
Вдруг он пронзительно вскрикнул от ужаса и дернул ногой, отчаянно пытаясь вырвать лодыжку из охвативших ее пальцев. Он поднял копье, намереваясь поразить лежащего на земле человека, посмотрел вниз и увидел бледно-голубые, подернутые туманом смерти глаза Эрика. Жизнь на мгновение вернулась в могучее тело викинга. Его голос был слаб, но Сэм и стоявшие поблизости люди хорошо расслышали слова умирающего.
— Ты, отродье Локи! Слушай, я не дам тебе уйти, пока я говорю. Боги открыли мне будущее. Они отомстят тебе за предательство. Слушай! Я знаю, тут есть железо, под этой пропитанной кровью травой. Я чувствую его всеми своими жилами. Оно течет к моему телу и холодит кровь. Тут много железа, больше, чем надо для твоего белого корабля. Ты добудешь железо и ты построишь корабль, который станет соперничать с драккаром Одина.
— И ты будешь капитаном этого корабля, пес Клеменс, и ты пройдешь на нем больше миль, чем колесница Тора покрывает за день. Ты будешь плыть вперед и назад, на север и на юг, на восток и на запад, туда, куда поведет тебя Река. И ты много раз обогнешь этот мир.
— Но строительство корабля и последующее плавание будут полны жестокости и горя. И после многих лет, равных жизни двух поколений на Земле, после великих страданий и немногих радостей, когда ты будешь близок к цели своего путешествия, ты найдешь меня!
— Вернее, я найду тебя! Там, в неимоверной дали, я буду ждать корабль и я убью тебя. И ты никогда не увидишь конец Реки и не возьмешь штурмом ворота Валгаллы!
Сэм стоял похолодевший и недвижимый. Он слышал голос судьбы и не мог заставить себя поднять оружие или снова взглянуть в глаза умирающего.
