как перышко.
— Однажды я прикончу тебя! — прошипел Шарки на английском.
Джо медленно повернул голову, как боевую башню военного корабля; его чудовищный нос уставился на противника подобно орудийному стволу.
— Да? Ты не шутишь, парень?
— Очаровательная острота, Джо, — шепнул Сэм. — Мое влияние, не сомневаюсь.
— Я не так туп, как думаете вы, люди.
— Ты, безусловно, прав, дружище.
Его ярость утихла. Он понимал, что даже присутствие Джо не гарантирует его безопасности. Однако он полагал, что Джон не рискнет заходить слишком далеко. Ему тоже хотелось получить Корабль.
Джон сидел за большим круглым дубовым столом, окруженный дюжиной своих приверженцев. Гигант Закскромб стоял за спинкой его кресла. Все держали в руках глиняные кружки, в комнате пахло табаком и виски. Плотные занавеси прикрывали окна; несколько сосновых факелов дымно чадили на стенах.
Сэм остановился, достал сигару из маленькой сумки, висевшей на его поясе, и зажег ее. Его рука дрожала, это сердило его и увеличивало раздражение против Джона.
— Ну что ж, прекрасно, Ваше Величество! — сказал он, выпуская клуб дыма. — То, что вы с гнусной целью захватили чужих женщин, достойно сожаления. Но как посмели вы коснуться Гвиневры? Она — гражданка этого государства! Боюсь, что вы сунули голову в петлю, Джон — причем я выражаюсь отнюдь не фигурально!
Джон плеснул виски в свою кружку и мягко сказал:
— Я приказал увести этих женщин ради их собственной безопасности. Толпа была в ярости, люди хотели растерзать этих миссионеров. А Гвиневра попала в их число по ошибке. Я найду виновного и накажу его.
— Джон, — сказал Сэм, — все это напоминает мне объяснение бродяги в полицейском участке, как чужой кошелек случайно очутился в его кармане. Я не верю ни единому вашему слову. Вы лгун. Вы обманывали в прошлом и настоящем, и, несомненно, продолжите это занятие в будущем. Но вы — не ординарный обманщик. Вы — наглый лжец, и любой другой представитель этой породы выглядит рядом с вами не опаснее Санта Клауса.
Лицо Джона налилось кровью. Закскромб что-то рявкнул и поднял свою палицу. За спиной Сэма раздалось предостерегающее ворчание Джо.
Джон сделал глубокий вдох и сказал, приятно улыбаясь:
— Та небольшая кровь, которую пришлось пролить, выбила вас из колеи. Но это пройдет. Вы ведь не можете опровергнуть мои слова, не так ли? Перейдем к другим делам. Вы уже приказали собрать Совет? В вашем распоряжении только два часа.
«Похоже, что ему удастся вывернуться», — подумал Сэм. Все, включая приверженцев Джона, знали, что он лгал. И, тем не менее, ничего нельзя было сделать — если только не развязать гражданскую войну в Пароландо. А это означало, что в страну вторгнутся Публий Красс, Тай Фанг, Чернский и дикари из-за Реки — даже если такие крупные хищники, как Иэясу и Элвуд Хаскинг, сохранят нейтралитет.
Сэм швырнул сигарету и вышел вон. Двумя часами позже его предположения подтвердились. Совет вынес официальное порицание Джону за излишнюю поспешность. Впредь в подобных ситуациях он должен был советоваться со своим соконсулом.
Нет сомнений, что такое решение изрядно развеселило Джона. Итак, он мог по-прежнему попивать виски, курить табак и марихуану, а также выбирать для себя женщин.
Однако его победа была неполной. Все в Пароландо знали, что Сэм Клеменс приструнил Джона, что он вошел в его дворец с одним телохранителем, освободил женщин и оскорбил Джона прямо в лицо. Джон понимал все это; его триумф стоял на глиняных ногах.
Сэм просил согласия Совета на полное изгнание сторонников Церкви из страны — для их же безопасности. Но некоторые советники указали, что это было бы незаконно; подобная мера требует изменения Хартии. Кроме того, маловероятно, чтобы Джон предпринял какие-либо действия против Церкви после полученного им предупреждения.
Члены Совета прекрасно понимали, что Сэм пытается воспользоваться ситуацией и вытеснить миссионеров из Пароландо. Пожалуй, большинство — кроме некоторых упрямцев — разделяло позицию Сэма. Однако они были раздражены тем, что не могли ничего сделать с Джоном, и решили, по крайней мере, отстоять демократические принципы Хартии.
Сэм готов был держать пари, что пережившие побоище убегут из Пароландо как из ада. Но они пожелали остаться. Резня убедила их, что эта страна нуждается в проповеди милосердия. Геринг затеял строительство несколькитх больших хижин для прибывшего к нему пополнения. Сэм наложил запрет на строительство. Пароландо итак почти лишилось собственной древесины. Геринг прислал сообщение, что строительство прекращено, женщин разместят в старых домах, а он сам и его единоверцы-мужчины будут ночевать под открытым небом. Сэм выругался и, выпустив клуб сигарного дыма в лицо посланцу Геринга, сказал, что у этого мира есть один больший недостаток — пневмония в нем не смертельна. Потом он испытывал стыд, но сердце его не смягчилось. Он не мог лишить топлива свои печи и горны ради нескольких фанатиков.
Сэм чувствовал себя расстроенным; но к вечеру он получил еще два сообщения, от которых земля разверзлась под его ногами. Первое гласило, что Одиссей ночью исчез со своего корабля, который уже возвращался в Пароландо. Никто не знал, что с ним случилось; поиски не дали результатов. Второе сообщение касалось Уильяма Грейвела — человека, который шпионил за Джоном. Его нашли у подножия горы с разбитым черепом.
Каким-то образом Джон смог найти и уничтожить шпиона. Сэм с ненавистью представил себе ухмылку экс-короля. В официальном порядке Сэм не мог преследовать Джона за убийство своего разведчика; никому не следовало знать, что Грейвел был его человеком.
Сэм вызвал фон Ритгофена, де Бержерака и прочих, считавшихся его сторонниками. Хотя в его отношениях с Бержераком имелась определенная напряженность из-за Ливи, тот все же предпочитал Клеменса Джону, с которым он не раз вступал в перепалку.
— Исчезновение Одиссея можно было бы считать случайным совпадением, — сказал Сэм. — Но это, плюс смерть Грейвела, убеждает меня, что Джон нанес удар и приступил к уничтожению моих друзей. По- видимому, он попытается прикончить вас одного за другим при таких обстоятельствах, когда никто не сможет предъявить ему обвинения. Сейчас он затихнет на некоторое время. Он хитер. Я думаю, от Одиссея избавились таким образом, что изучение места происшествия ничего не даст. Я не могу также обвинить Джона в гибели Грейвела, не раскрывая, что тот работал на меня. Итак, все, что я могу посоветовать вам — будьте осторожны. Избегайте ситуаций, в которых могут произойти неприятные случайности.
— Черт побери! — вскричал де Бержерак. — Если бы не ваш чудовищный закон, запрещающий дуэли, я вызвал бы этого ублюдка и проткнул его насквозь! Вы, мессир Клеменс, поторопились, принимая этот закон.
— Я был воспитан в стране, где дуэли считались общепринятым явлением, — сказал Сэм. — И сама эта идея отвратительна для меня. Если бы вы видели, к каким трагедиям... но не будем вспоминать. Я полагаю, что вы видели не меньше меня, но это не произвело на вас впечатления. Во всяком случае, можно ли вообразить, что Джон дал бы вам прожить достаточно долго, если бы опасался дуэли с вами? Готов держать пари, что вы быстро исчезли бы отсюда в результате какой-нибудь случайности.
— Почему бы нам тоже не придумать тслучайность для Джона? — сказал Джо Миллер.
— Как сможем мы проникать сквозь живую стену его телохранителей? — возразил Сэм. — Нет, если с Джоном действительно что-то произойдет, то это будет подлинный, стопроцентный несчастный случай.
Он отпустил всех — кроме де Бержерака и Джо, который никогда его не покидал, если только не был болен.
— Пришелец сказал, что он выбрал двенадцать человек для похода на Туманный Замок, — сказал Сэм. — Вы, Бержерак, Джо, Ричард Бартон, Одиссей и я — это будет пять. Никому из нас неизвестно, где находятся остальные семеро. Теперь Одиссей пропал, и бог знает, увидим ли мы его когда-нибудь. Пришелец полагал, что все двенадцать соберутся на Корабле во время путешествия по Реке. Но, если
