(он убрал ее в мешок на память о Средневековье). Этим признаки близкого присутствия огнедышащего чудовища исчерпывались.
Вместо него навстречу путникам из лесочка выехал, верхом на расфуфыренный в пух и прах кобыле, настоящий средневековый рыцарь, шикарный до невозможности. Трудно сказать, кто из них выглядел более эффектно — лошадь, чью сбрую украшал изысканный орнамент, уздечка была увешана бронзовыми бубенцами, а с седла чуть ли не до земли спускалась попона, расшитая охранными символами и изображениями всяческих чудовищ, или седок в великолепном боевом облачении. Под складками черно- алого, отороченного — несмотря на летнее время — мехом плаща виднелась кольчуга, защищающая все тело с ног до головы. Из мелких металлических колец были сделаны даже перчатки, да так искусно, что почти не стесняли движения. Островерхий шлем воина венчал целый фонтан ярчайших перьев птицы эрцинии, на поясе висел прямой обоюдоострый меч с богатой рукоятью. А плоский круглый щит сиял так, что «краса и гордость» Меридит мог соперничать с ним как блеклая луна с самим солнцем.
Следом за всадником на ухоженном и сытом муле ехал оруженосец, тоже с виду сытый. Одет он был куда скромнее хозяина, но все равно значительно богаче, чем, скажем, даже Рагнар, собираясь на рыцарский турнир в родном Оттоне. Оруженосец вез копье, увенчанное флажком с двумя длинными острыми концами, они развевались и хлопали на ветру. Зрелище казалось столь внушительным, что компания замерла в немом восхищении — разве в собственном, прагматичном времени встретишь этакую красотищу?!
— Как его тепловой удар не хватит во всей этой амуниции? — удивился Хельги. Меридит в ответ только присвистнула.
И вот они поравнялись.
— Зверь базилиска где? — рявкнул красавец вместо приветствия.
Ох, неверный он выбрал тон! Командный голос действовал на воспитанника фьордингов как красная тряпка на быка.
— А мы его пасти не нанимались! — прошипел он весьма нелюбезно.
— Законы нашего графства не дозволяют подлым наемникам охотиться на благородную добычу! — отчеканил всадник, окидывая собеседников и особенно их гладкие (относительно гладкие), лишенные гербов щиты, взором, полным презрения.
Обстановка накалялась: из душевного равновесия была выведена Энка.
— Та-ак! — Тон сильфиды тоже не сулил ничего хорошего. — Вот с этого места еще раз и помедленнее. Это кто здесь подлый?!
— Подожди! — вежливо отстранив девицу, выступил вперед Рагнар. Он, как всегда, стремился избежать лишних конфликтов. Все-таки свой брат рыцарь. Хотелось обойтись без кровопролития.
— Почтеннейший, — заговорил он мягко, но с достоинством, — заверяю вас, охота на василиска никоим образом не входила в наши планы.
Рыцарь насмешливо скривился и, выпятив подбородок, кивнул на сияющий щит дисы:
— Неужто?! А это зачем?
— Для самообороны, — ответила девица холодно. Ей было неприятно, что приходится вроде как оправдываться перед средневековым невежей. Но ради друга Рагнара она готова была потерпеть. В разумных пределах, разумеется.
— Лжешь! — заявил рыцарь. — Я не верю тебе. У наемников нет господина, а значит, нет и чести. Слова продажных тварей ничего не значат.
Тут уж и дисьему долготерпению пришел конец. Девица фыркнула, вложив в этот звук все презрение, на какое была способна.
— Ну конечно! Откуда взять честь, если некому зад целовать? — И обернулась: — Прости, Аолен.
Обычно она старалась не говорить при нем грубых слов, чтобы не смущать утонченную эльфийскую натуру. Но ситуация, согласитесь, требовала резкой реакции.
Красивое лицо рыцаря исказилось гримасой ярости.
— Я буду биться с вами! — объявил он громогласно.
— Со всеми сразу или по очереди? — весело уточнила Ильза, выглянув из-за широкой спины Рагнара. — Чур, я третья!
— С презренными наемниками, равно как и с подданными Мэб, — тут рыцарь выразительно покосился на эльфа, — я не скрещу свой благородный меч. Ты! — Он указал на Рагнара острием упомянутого оружия. — Ты станешь моим противником.
С этими словами вздорный рыцарь спешился, принял боевую стойку и опустил забрало шлема, немало не смущенный тем фактом, что соперник его был лишен какого бы то ни было доспеха.
Страшноватая физиономия оттонского воина просияла. Ему самому не терпелось помериться силами с одним из средневековых собратьев, чья доблесть вошла в легенды, воспитавшие многие последующие поколения гордого рыцарства.
Сражаться охотник на василисков умел виртуозно. Чувствовалось мастерство, годами оттачиваемое на поединках и турнирах — там, где делают это красиво и честно, по всем правилам благородного воинского искусства. Рагнар же, не в упрек ему будь сказано, обладал несколько иными боевыми навыками. С тех пор как границы Аль-Оркана стали неумолимо продвигаться на север, воинам стало не до красоты боевых действий — эффективность важнее. А потому, чтобы не ударить в грязь лицом и не выказать себя неотесанной деревенщиной с дубиной вместо меча, наследнику престола Оттонского пришлось оставить свои любимые приемчики вроде неожиданных ударов плашмя по башке или пинков под коленную чашечку и копировать манеры противника. В результате поединок затянулся.
— Чего он возится с этим индюком? — начинала нервничать сильфида. — Да пристукни ты его наконец!
— Подожди, не мешай, — остановила подругу диса. — Не видишь, он хочет, чтобы красиво было!
Девица фыркнула так громко и возмущенно, что мул оруженосца фыркнул в ответ.
— Вот еще эстет! У нас времени в обрез, а он выпендривается! Рагнар, демон тебя побери! Хватит выплясывать, ты не на балу. Вали его!
Тот нехотя послушался, и спустя минуту поле брани украсилось бесчувственным телом. Чего-чего, а глушить по темени оттонец умел в совершенстве.
— Добивать не будешь? — спросил Эдуард с разочарованием. Заносчивость встречного взбесила его до белого каления. Подлые наемники, скажите пожалуйста! Знал бы он, с кем разговаривает! Два принца крови перед ним, с демоном-убийцей в придачу. Правда, пока еще не родившиеся… Или все-таки родившиеся? Ох непросто жить в чужом времени!
Добивать поверженного врага Рагнар, по благородству натуры, не стал. Ограничился тем, что в качестве трофея забрал шлем с перьями — очень уж красив был! Оруженосец пытался возражать, но сильфида грозно шикнула на него, и толстячок отступил, спрятался за своего мула. Оставив бренное тело на песочке, довольная собой и Рагнаром компания двинулась прежним маршрутом.
— Зачем тебе понадобился шлем? — поинтересовалась диса спустя несколько минут. — Неужели станешь носить? — По ее представлению, хорошему воину не пристало походить на павлина.
— Насчет носить — не знаю, не уверен, — признался Рагнар. — Просто перья понравились. Смотри, какие яркие! Они будут светиться в темноте. Конечно, если это настоящая эрциния, а не крашеный фазан. Хочешь, подарю?
— Нет, — отказалась диса. Но добавила: — Весь не надо. Выдерни одно перо. Вот это, с крапинками.
— Ой! А мне золотое, маленькое! — обрадовалась Ильза. — Я его на шнурочек привяжу и стану носить как амулет!
— Давай тогда и мне, — решила сильфида. — Можно даже два. Да подлиннее. Ага, вот это, с завитком! И малиновое давай… нет, малиновое не надо, облезлое какое-то. Лучше тоже крапчатое, как у Меридит. И Марте одно дай, видишь, сама попросить стесняется.
В результате дележа шлем утратил былое великолепие, но Рагнар не жалел. Ему было приятно порадовать боевых подруг. «Девчонки есть девчонки, хоть и наемницы», — усмехался он про себя. Их, девчонок, хлебом не корми, дай что-нибудь поярче на себя нацепить. Впрочем, Хельги хоть и не был девчонкой, но перо тоже захотел. Из научного интереса. Эрциния — птица редкая, почти исчезнувшая в
