— Ромэйн, пусть тебя не мучают душевные сомнения. Всем ясно, что дни лорда Харкорта сочтены. Он хороший человек, поэтому ему обеспечено место на небесах.
— Тем не менее Филомену должно быть ужасает мысль потерять сразу обоих — отца и тебя. Тебе надо подумать о ее чувствах, — сказала Ромэйн и отдернула руку.
Брэдли не стал обижаться. Опустившись на скамеечку рядом с девушкой, он обнял ее за талию, слегка отодвигая к стене, в тень. Он улыбался.
— Отпусти меня, — приказала Ромэйн.
— Отпустить? Не верю, чтобы Маккиннон так быстро изменил тебя. Разве ты не помнишь, как раньше это тебе нравилось?
Прижимая Ромэйн к стене, Брэдли губами пытался поймать ее губы. Ромэйн отталкивала его, пытаясь высвободиться. Она задыхалась. Каждое его прикосновение вызывало неприятную дрожь. Отворачиваясь от Монткрифа, Ромэйн приказала:
— Брэдли, прекрати!
— Скоро ты будешь разведенной женщиной, оскорбленной требованиями своего мужа.
— Развода не будет!
— Разве? — таинственно улыбнулся Брэдли; пальцы его бегали вдоль ее тела. — Маккиннон не стал делать большого секрета из своего намерения освободиться от тебя и избавиться от вашей сделки, — Брэдли рассмеялся. — Сделка мисс Смитфилд? Сделка Ромэйн Смитфилд, не так ли, дорогая?!
— Это не сделка Ромэйн Смитфилд, — упиралась девушка. Щеки ее пылали.
— Разве нет? Я слышал другую версию, но, возможно, Маккиннон лжет. Чего еще можно ждать от вшивого шотландца?!
— Не смей называть его так! — Ромэйн оттолкнула руку Брэдли, протянутую, чтобы прикоснуться к лентам на высоком лифе. Подняв подбородок, девушка гневно проговорила: — Не знаю, каких идиотских сплетен ты наслушался о Джеймсе, но он и я…
— Скоро разведетесь. Не старайся отрицать это: я своими ушами слышал, как об этом сообщил сам Маккиннон в клубе.
— Ты не член клуба!
— Я присутствовал при беседе. Герцог обратился ко мне с просьбой засвидетельствовать договоренность с ним твоего будущего экс-супруга.
— Дедушка мог пригласить тебя только на тот свет, и никуда больше!
Улыбка слетела с губ Монткрифа.
— Может ты и права, дорогая. Но я был там и слышал весь их разговор. Маккиннон все пытался не продешевить, но герцог согласился на все его условия, лишь бы избавить тебя от шотландца. Не удивляйся, если он испарится еще до конца недели.
— Ты лжешь!
— Зачем мне тебя обманывать?! Я говорю правду, так как считаю, что ты должна ее знать.
— Почему ты так считаешь? — изумилась Ромэйн. — Ты полагаешь, что если эта умопомрачительная история правдива, так я должна быть тебе обязанной за то, что ты мне открыл глаза? Я ничем не обязана тебе, Брэдли Монткриф, и никогда не буду! — Глаза Ромэйн наполнились слезами. — Даже если то, что ты сказал, правда, я могу с уверенностью сказать тебе, что никогда не выйду замуж за человека, который получает удовольствие от пересказывания сплетен, Джеймс и дедушка были правы: ты жестокий и двуличный человек. Сначала, беспокоясь только о своей жизни, ты бросил меня на растерзание разбойникам; потом ты причинил боль Филомене, оставив ее именно в тот момент, когда она нуждалась в тебе сильнее всего; теперь ты снова пытаешься разбить мое сердце, но это не в твоей власти, потому что для меня ты больше не существуешь!
И Ромэйн ушла, не дожидаясь ответа.
На следующее утро, когда Ромэйн и Эллен еще сидели за завтраком, Джеймс вошел в комнату в дорожном костюме. Темно-коричневый сюртук и палевые брюки подчеркивали стройную силу его мускулистого тела. Даже медицинские повязки не портили облика довольного жизнью помещика, решившего прогуляться по лужам и полянкам.
Джеймс сел рядом с Эллен и налил себе кофе.
— Эллен, так рано, а ты уже на ногах! Я думал, после вчерашнего вечера ты не скоро проснешься!
Девушка улыбнулась:
— Я пришла к выводу, что лорд Калвер превосходная компания. Он рассказывал мне презабавные истории о присутствующих, и я даже не могла сдержаться, чтобы не рассмеяться. Тем не менее я подозреваю, что он рассматривает наши отношения значительно серьезнее, чем я. Ромэйн, ты была совершенно права: в свой первый сезон было бы неразумно думать только об одном человеке.
— Я рада, что ты поняла меня, — ответила Ромэйн, изо всех сил пытаясь скрыть изумление: обычно Эллен вела себя не менее упрямо, чем ее двоюродный братец.
Джеймс улыбнулся:
— Даже Данбары могут вести себя неразумно, так, Эллен?
Прежде чем ответить, Эллен отпила горячего шоколада.
— Я согласна, хотя Данбарам нелегко признаваться в собственных ошибках.
Выслушав это признание, Ромэйн забеспокоилась, не пропустила ли она чего-либо важного.
— Эллен, это что же… перемены в сердце? — спросила Ромэйн. — Что привело тебя к такому решению?
— Мистер Баумфри, — с восторженной улыбкой ответила Эллен.
Видя, что Джеймс застыл, не донеся чашки до рта, Ромэйн поняла, что он изумлен не менее ее.
— Норман Баумфри? — переспросила она.
— Вчера я беседовала с ним, и он был очень внимателен ко мне. — Эллен водрузила локти на стол, а подбородок томно пристроила сверху. — Как вы думаете, не заглянет ли он ко мне, когда будет навещать леди Филомену?
Ромэйн даже не нашлась, что сказать. Все услышанное было верхом банальности. Эллен не следует принимать посетителей, пока не состоится ее официальное представление свету. Но эта отговорка лишь скрывала правду, которая заключалась в том, что, несмотря на всю привлекательность мистера Баумфри, денег у него было не больше, чем у Эллен. От крайней бедности его спасало только великодушие его снохи. Надо будет сообщить об этом Джеймсу, но не сейчас, когда Эллен, очарованная мистером Баумфри, сидит рядом.
В комнату вошел Клэйсон:
— Мистер Маккиннон, его светлость просит вас присоединиться к нему для осмотра конюшни.
Джеймс слегка сжал руку Ромэйн и ответил:
— Пожалуйста, передайте герцогу, что я приду немедленно.
Дворецкий поклонился и исчез. Ромэйн нахмурилась:
— Конюшня? Почему дедушка захотел поговорить с тобой именно там?
— Почему бы тебе не пойти со мной, чтобы увидеть все собственными глазами? — Джеймс поднялся и взялся за спинку ее стула. — Ромэйн, прежде чем отправиться на верховую прогулку, я бы хотел поговорить с тобой.
— Куда ты едешь? — спросила Эллен.
— Как вы считаете, я нуждаюсь в том, чтобы вы, как две кошки, присматривали за мной как за слепым котенком? Оставь придирки ко мне на долю Ромэйн, сестричка.
Эллен показала ему язык, и Джеймс рассмеялся.
А Ромэйн пришла в дурное расположение духа, заподозрив, что Джеймс собирается на свидание со смертью.
— Ромэйн?
Она вздохнула, почувствовав нетерпение Джеймса. Она должна помочь ему сейчас, когда он так близок к успеху. Ромэйн положила ладошку на руку Джеймса и позволила ему помочь себе встать. Выходя из комнаты, она оглянулась на Эллен, которая весело помахала им вслед рукой.
Ромэйн и Джеймс вышли в сад. Девушка накинула на плечи кашемировую шаль с кистями; весеннее
