народов: скоттов, пиктов, саксов и древних бретонцев. Имя это происходит от имени Брута, римского сенатора.
— А я родился в одной из деревень Кайта, недалеко от Турсо, на севере страны скоттов, и мой дед, отец моей матери, говорил, что происходим мы от двух народов, которых вы упомянули: пиктов и скоттов… Но племя моего отца — норманны, — вдруг сказал я монаху, чувствуя, что при воспоминании о прошлом меня начинают душить гнев и ненависть.
— В тебе, как я вижу, сильное сочетание воинских кровей, мой сын, — с легкой иронией остановил меня аббат. — Пикты заняли Оркнейские острова, откуда распространились на многие земли и покорили всю левую сторону Британии, где оставались долгое время, заняв треть острова. Много позже из Испании в Ирландию прибыли скотты, а потом какое-то время главенствующее положение занимали бретонцы, и власть их простиралась от моря до моря.
Я внимательно слушал эту историю, поскольку вообще очень любил сказания о своих предках. Заметив мой неподдельный интерес, старик продолжил:
— Бретонцы появились в Британии в третьем веке нашей эры, а в четвертом скотты захватили Ирландию. И поскольку первые не были приучены к постоянным войнам, не умели по-настоящему защищаться, они постоянно подвергались жестоким нападениям скоттов с запада и пиктов с севера.
— Вы хотите сказать, что они никогда и не пытались обороняться?
— Пытались, но ярость пиктов и скоттов не знала себе равных. К тому же здесь надо напомнить и о том, что в Британии было время, когда ею правил очень сильный и могущественный народ — римляне, о которых ты конечно же немало слышал.
— Я знаю, что власть этого народа держалась на железной дисциплине их армий, и слышал некоторые истории о них.
— Когда-то римлянам подчинялось полмира, и именно они завоевали Британию полностью. Тогда, чтобы защитить свои провинции от постоянных набегов местных варваров, они построили стену, разделившую бретонцев, скоттов и пиктов, которая тянулась через весь остров от моря до моря, имея в длину сто тридцать три мили. На языке бретонцев она называлась Гвал.
Я был потрясен такими размерами.
— Да ведь это почти бесконечность! — воскликнул я.
— Да, почти, — согласился аббат. — А если уж говорить точнее, то человеку, например, чтобы покрыть такое расстояние, пришлось бы идти целую неделю день и ночь, не останавливаясь. — Показав мне расстояние на таком простом примере, Ненниус вернулся к своей истории. — После долгих лет господства и борьбы римскому владычеству в Британии пришел конец. В то время правил тиран Вортигерн, и именно в его правление жители были особо измучены нападениями скоттов и пиктов. Поэтому, когда из Германии приплыли три корабля…
— Что такое — Германия? — опять перебил я старика.
— Это земля, что лежит по ту сторону моря, рядом с королевством франков. Это большая страна, где существует множество королевств и множество народов, и все они крайне воинственны. И вот всего три их судна покорили весь остров и создали королевства англов и саксов.
— Но я не знаю ничего об этом, преподобный отец! — воскликнул я. — Я думал, они всегда жили тут!
— Они живут здесь всего лишь три столетия, сын мой. Первыми прибыли сюда два вождя Хорса и Хенгист, два брата, сыновья Вихггилса, которые считали себя потомками Бодана, их бога войны. — Тут я вдруг подумал о том, что считаться, например, прямыми потомками Одина не только невозможно, но и смешно, но ничего не сказал об этом Ненниусу. — Вортигерн, король бретонцев, приветствовал их как друзей и даже отдал им остров Танет. В обмен же попросил помочь ему в обороне страны от скоттов и пиктов.
— И эта помощь действительно помогла тирану? — уточнил я, ибо мне было приятно вновь слышать рассказы о сражениях.
— Увы, совсем нет. Но уж если ты хочешь знать все в подробностях, то послушай, что пишет на этот счет святой Гилдас. — Тут монах открыл книгу, которую уже давно держал в руках, и начал читать. — «И вот гордый тиран Вортигерн, король бретонцев, и его советники оказались настолько слепы, что поверили, будто саксы защитят их страну, и упросили злобных и безжалостных врагов остаться меж них, дабы предотвратить набеги с севера. А саксы были народом, ненавидящим Господа Бога и людей, поэтому звать их на помощь было все равно, что звать волка охранять стадо овец. Ничего более ужасного и более пагубного для нашей страны нельзя было и придумать. Какая тьма должна была окутать их разум, какая жестокая тьма! Сначала по приглашению несчастного короля саксы высадились на восточном побережье острова и сразу же вцепились в эту землю железными когтями. Казалось, они это сделали для ее защиты, однако, как скоро выяснилось, цель их была совершенно противоположной. Их родина, видя такие успехи своих сыновей, послала еще более мощный отряд проклятых волков, которые и присоединились к первым выродкам рода человеческого». — Тут монах прервал чтение и вновь обратился ко мне: — Как видишь, святой Гилдас пишет здесь о том духовном неблагополучии, которое царило в христианском королевстве бретонцев в те времена. Ведь они своими руками отдали страну хищникам на растерзание.
— Это, наверное, действительно была их роковая ошибка, — подхватил я. — Они оказались слишком беспечными.
— Да, Энгус, беспечными и ленивыми! — объявил Ненниус. — Итак, те немногие бретонцы, которые решили оказать сопротивление, были загнаны в горы и перебиты там окончательно. Остальные же, терзаемые голодом, пришли и сдались сами, чтобы навеки стать рабами вместо того, чтобы быть убитыми. Но Господь не оставил тех, кто сохранил себе жизнь и последовал за Ним, давшим им силы и доблесть Своей милостью.
В этот момент к нам заглянул Эфрон. Он принес питье, приготовленное из ячменя, листьев мяты и меда. Этот напиток сначала бродил, потом варился, потом остужался, и теперь имел приятный кисло- сладкий привкус. Мы стали пить, и я думал о том, что в компании этих религиозных людей всегда приятен даже самый простой ежедневный ритуал поглощения питья и пищи. И я, всегда так рвавшийся к приключениям, по сути дела таковыми не являвшимися, вдруг ощутил себя совершенно счастливым среди монахов, среди этих простых и добрых людей. Правда, сам Ненниус чаще бывал серьезен и строг, но повсюду, где он появлялся, распространялся мир и спокойствие.
— Благодарю тебя, Эфрон, я действительно хотел пить, а ведь даже не знал этого, — поблагодарил я брата, и аббат продолжил свою историю.
— И вот саксы, которые были тогда язычниками, захватили все вокруг и вторглись глубоко в пределы страны. Но среди тех, кто помогал королю бретонцев сражаться с саксами, был один военачальник, сражавшийся особенно яростно и гневно. Звали его Артур. Говорили, что силой своей доблести он даже мог бы объединить всех бретонцев королевства в борьбе против саксов.
Как я уже говорил, меня всегда интересовали истории войн, и теперь мне очень хотелось услышать продолжение истории об Артуре, который, видно, был действительно настоящим воином. И Ненниус продолжил:
— Первая битва Артура произошла в устье реки Глейн. И победа его поразила равно как самих бретонцев, так и саксов, поскольку первые уже потеряли почти все свои земли, а последние уверовали, что они и есть подлинные хозяева острова. Потом состоялись и другие битвы. Восьмая из них произошла у крепости Гуинбон, где Артур нес на своих плечах образ Божьей Матери, от одного вида которой язычники пустились в бегство.
К этому времени я уже немного знал о Божьей Матери, поскольку о ней мне не раз рассказывала моя мать, — это была земная мать Иисуса, Сына христианского Бога и одновременно Сына Человеческого. Видя, что интерес мой с каждой минутой подогревается все больше, Ненниус стал рассказывать дальше:
— И силой Господа нашего саксы понесли огромные потери. Двенадцатая битва Артура произошла у Маунт Бадоне, где от атаки Артура за день пало девятьсот шестьдесят человек, — и это все являлось заслугой Артура, за которым стояла сила Божьих ангелов и самого Господа. Словом, он выигрывал все сражения, в которых участвовал.
Слушая об этих подвигах, я сидел не шелохнувшись, глаза мои сверкали, и старик, прочитав мои мысли, сказал:
