прибывали ярлы со своими дружинами, чтобы помочь проклятому датчанину покорить этот остров.
Но наше появление должно было стать смертным приговором и апокалипсисом для этих норманнов. Мы с моей тысячей пиктов и скоттов посеем среди них ужас и соберем урожай смерти! В конце концов, у всех бывают поводы пожаловаться на судьбу! Гладкие мягкие морские волны пожрут их останки, а их души возблагодарят христианского Бога за то, что Он, наконец, прекратил эту бессмысленную, кровавую, чудовищную бойню.
И от меня им ждать милости не пришлось. Наше нападение было стремительным и неотвратимым. Мы побросали тела в воду, подожгли часть кораблей и узнали от пленников, что одна половина войска ушла, чтобы соединиться с Гутрумом, а другая отправилась брать крепость одного из вассалов Альфреда к северу от Суморсета в Карруме. Вот куда следовало нам двигаться дальше, чтобы обрушиться на датчан.
— Хагарт, бери лучшую лошадь, еще несколько человек и скачи вперед. Найди начальника крепости и попытайся убедить его в том, что мы союзники, и пришли сюда, чтобы помочь им.
Хагарт умчался немедленно, ведь он являлся названым братом Морскому Волку, Хладнокровному. Мы много раз сражались с ним вместе, выигрывали великие битвы и не раз делили радость и грусть. Но сейчас у нас не оказалось времени даже на то, чтобы попрощаться.
— Я доберусь до крепости еще засветло и вернусь обратно к рассвету с хорошими вестями, — пообещал он мне и стиснул шенкелями лошадь, одну из самых крупных в нашем войске и все же казавшуюся маленькой для такого мощного человека, как Хагарт. Я некоторое время стоял неподвижно и все смотрел в сторону той невидимой крепости, до которой было меньше дня пути. Мысленно я молился и просил Господа защитить моего друга и тех двадцать человек, что он захватил с собой. Но вот небо накрыла тяжелая туча, означавшая, что скоро хлынет дождь. Я перевел взгляд на своих воинов и решил расположить их лагерем вдоль ручья у самого подножия холма. Оружейники должны наточить оружие. Завтра поутру я отдам команду общего сбора, и, возможно, уже к полудню мы все будем у стен маленькой крепости, нуждающейся в нашей помощи.
Так я хотел сделать сначала. Однако сердце стало твердить мне, что необходимо двинуться сейчас же, не откладывая, и тогда мы, может быть, успеем дойти до крепости уже к ночи. Что-то внутри настойчиво говорило мне: надо сделать именно так… Не знаю, откуда взялось это чувство, понукавшее меня, но тревога оказалась так сильна, что грызла меня беспрестанно до тех пор, пока я не решил отправиться с войском немедленно. Не важно, что люди и лошади устали…
С того момента, как Хагарт уехал, прошло уже несколько часов. Теперь он должен быть далеко впереди, и догнать его мне никак не удастся. Впрочем, это было к лучшему, поскольку к тому времени, как подойду я, он как раз все объяснит местному вождю, и решение в нашу пользу будет уже принято.
Мы выступили несмотря на дождь; и когда подошли под стены крепости, действительно не очень большой, тут же услышали, как охрана просигналила тревогу.
Все высыпали к палисаду с оружием в руках; причем среди защитников крепости мы увидели немало женщин.
Я тут же приказал поднять знамя с драконом Кимра, и мы стали отчаянно размахивать им, отчего казалось, что дракон готов сорваться с материи и поглотить врагов. Я не сомневался, что они увидят в нас союзников.
Затем на стене появился их вождь в окружении лучников, а рядом с ним и Хагарт, который радостно приветствовал нас. Мы, в свою очередь, ответили им пением боевых рожков, и скоро ворота распахнулись перед нами.
Под наведенными на нас луками мы вошли внутрь крепости и опустили мечи в знак нашей доброй воли. К нам спустился их вождь, на этот раз в сопровождении воинов с мечами. Его звали Одда. Имя это показалось мне очень странным.
Эту ночь, до той поры, пока утренний свет не рассеял тени, моя армия провела в стенах крепости, освещенной всего лишь несколькими мерцающими факелами. Узнав о том, что мы посланы на помощь королю Альфреду, нам оказали в крепости достойный прием, и я пересмотрел свое отношение к Одде. Он чем-то напомнил мне Брана, разве что оказался менее мощным и проницательным. Одда проявил по отношению к нам истинное гостеприимство и всячески выказывал свои добрые намерения. Он объяснил, что Альфред уже получил документ с предложением заключить военный союз между народами южного Кимра и северного Уэссекса, поскольку с королем Уэссекса их связывала давняя дружба. Поев и утолив жажду, мы обсудили последние события в королевстве. И наконец, после нескольких часов откровенных бесед, Одда пожелал нам спокойной ночи.
— Пора отдыхать, — добавил он. — Вы, должно быть, очень устали после долгого перехода.
Действительно, пришла самая пора отдохнуть и восстановить силы.
На следующий день нам предстояло выработать план обороны, и я решил переговорить об этом с Оддой.
— У меня есть план… — начал я, после чего мы с ним поднялись на стену, откуда можно было видеть передвижение войск. — Давайте выследим их расположение и нападем на них сами в первое же утро еще до рассвета.
— Но благоразумно ли это? — осторожно спросил он. — Здесь мы, по крайней мере, находимся под защитой стен. — Возражения Одды конечно же имели смысл, и он искренне полагал, что у него выгодная позиция для того, чтобы сопротивляться. Но…
— Буду с вами говорить совершенно откровенно, — ответил ему я. — Как вы можете заключить по моему виду, когда-то я принадлежал к войску норвежцев, соперников датчан, а потому знаю, что ваша крепость не продержится и нескольких дней, если они осадят ее. Другие, куда более крупные и защищенные крепости, падали за день. А тут еще следует иметь в виду и то, что войск у Сигурда Змееглазого много. Судя по тому, что рассказали нам пленные, у него около шестидесяти кораблей, на каждом приблизительно по тридцать человек. Таким образом, мы имеем две тысячи воинов…
— Но мой гарнизон не превышает двухсот человек! Господи помилуй! — едва ли не в ужасе воскликнул вождь.
— Тысяча двести, позвольте напомнить, — и с этими словами я протянул ему руку.
— Можете рассчитывать на мою помощь в чем угодно и когда угодно, Энгус. Я верю в ваше решение.
— Лучшее время для атаки на этих ублюдков — раннее утро, перед самым рассветом, когда они еще не проснулись…
Одда весело рассмеялся. Да, действительно, он обладал таким же детским характером, как и Бран.
Несколько позже вернулись наши разведчики и сообщили, что армада Сигурда находится в шести часах пути отсюда и двигается, скорее всего, в нашем направлении. Кроме того, разведчики узнали, что на пути норманнов лежат еще две деревни, где они непременно остановятся, чтобы забрать провиант и лошадей, в которых сильно нуждаются.
«Значит, этой ночью они еще не нападут», — подумал я. Они непременно захотят отдохнуть и атакуют нас не раньше следующего дня. Деревни они, конечно, сомнут с ходу, но штурм крепости — это совсем иное дело.
Я очень рассчитывал на то, что датчане, как обычно, встанут лагерем где-нибудь неподалеку, и, услышав об этом, Одда с энтузиазмом поддержал мой план нападения ранним утром. Он выслал вперед разведчиков, и мы стали готовиться к битве.
Скоро решительный час настал.
Поначалу бледная луна то пряталась среди густых черных туч, то появлялась в холодном зимнем небе. Но вскоре стало совсем темно, и мы едва видели друг друга. Наступило самое подходящее время для захвата лагеря Сигурда. Все играло нам на руку, даже гробовая тишина, не прерываемая ни шумом орла, ни уханьем совы, ни волчьим рычанием, что обычно всегда сопровождают любое передвигающееся войско.
Охрана лагеря плохо соблюдала воинскую дисциплину: некоторые оказались пьяны, остальные просто спали, побросав рядом оружие. Луки, стрелы, молоты, мечи и копья валялись повсюду на земле, словно кем-то забытые детские игрушки.
