на нее. Теперь он изменил управление шляпой, повернув ее другим манером и спросил:
— Вы сейчас много поете?
— Нет, — ответила я, — понемногу. Это наш первый отпуск в Америке.
— А…
Молчание.
Что мне было дальше говорить?
И тут меня осенило.
— Где вы хотите, чтобы мы выступили, мистер Берт?
Шляпа перестала крутиться.
— Да, — сказал он, — вы угадали. — Он говорил с искренним облегчением. — Действительно, я приехал за этим. Видите ли, на прошлой неделе армия расположилась в бывшем К.К.К. лагере за пределами Стоу, и ребята спрашивают нас о каких-нибудь развлечениях. Поэтому мы вспомнили о вас и решили поинтересоваться, не смогли бы вы дать им какое-нибудь представление.
— Ну конечно, с удовольствием. Когда?
Дата была назначена на воскресенье, за нами должны были приехать на армейских джипах.
В следующее воскресенье перед домом остановились два армейских джипа, и капитан Хант вместе с другим офицером отвезли нас по Дороге холмов, через очаровательную маленькую долину. Какое прекрасное место для лагеря! Бараки стояли вместе на плоской части холма, это было что-то, выглядевшее почти как амфитеатр, с чуть большим количеством бараков внизу. Кругом солдаты. Мы пели с самого дна амфитеатра, которое было бывшим золотоносным карьером, поросшим растительностью, а солдаты сидели на всех склонах. На небе зажглись звезды, и музыка звучала лучше, чем в концертном зале.
После концерта нас спросили, не смогли бы мы спеть для солдат мессу. Следующее воскресенье было последним для нас в Вермонте. Мы с готовностью согласились приехать. Чтобы забрать нас, снова приехали джипы и провезли через долину. На этот раз это было утром, даже еще более прекрасным. Это был один из замечательных, теплых осенних дней с неописуемо голубым небом. На обратном пути Георг попросил водителя на минутку остановиться.
Он указал на последний залитый солнечным светом склон и выразительно сказал:
— Место, вроде этого — вот, где я мог бы быть счастлив.
И пять дней спустя, этот солнечный склон, принадлежавший большой ферме, стал нашим.
Уже на следующее утро в нашу дверь постучался мужчина.
— Слышал, вы хотите купить ферму, — сказал он. — Я хочу продать свою. Почему бы вам не взглянуть?
Хотя мы отказались от этой идеи, не могло быть никакого вреда в том, чтобы посмотреть еще одно место, и в полдень мы поехали позади фермера, показывавшего дорогу. Мы ехали до маленького белого здания школы, где был указатель: «Льюс-Хилл». Там мы свернули в сторону. Дорога шла все вверх и вверх, и чем выше мы поднимались, тем прекраснее становился вид вокруг. Потом мы оказались на вершине возвышенности. И когда вышли из машин, уже знали: это именно то место. Какая панорама! Перед нами лежали три долины, и целых девять горных линий протянулись в голубую даль. Мы были во всех сорока восьми штатах. Мы стояли на многих вершинах Зеленых, Белых, Голубых, Дымчатых и Скалистых гор. В Вермонте мы вдоль и поперек изъездили весь штат и видели много возвышенностей и долин, но никогда не встречали что-нибудь подобное.
Некоторое время мы стояли в немом восхищении, пока Георг не прошептал мне на ухо:
— Ради Бога, посмотри на постройки!
Быстрый взгляд сообщил мне, что они были «в посредственном состоянии», что ни в малейшей степени меня не смутило.
— Ах, Георг, — воскликнула я, и мои руки обвились вокруг его шеи, не обращая внимание на фермера и его многочисленную семью. — Мы можем построить и дом, и сараи, но никогда не сумеем создать такой вид, как этот!
— Мы дадим вам знать через три дня, — сказал Георг владельцу фермы, и мы уехали обратно в «За Стоу».
Для всех нас это была любовь с первого взгляда, а замечание Георга относительно построек я не рассматривала слишком серьезно. В конце концов, разве не ему первому понравилось это место? Ведь это был его «солнечный склон». Однако, я определенно понимала, что он чувствовал, как серьезен был этот шаг. Это место должно было стать нашим домом, и мы никогда не должны были пожалеть о своей подписи.
Единственное, что оставалось делать — молиться. Только так мы могли узнать волю Господа. Мы превратили в молельню пустую комнату. Повесили на стену распятие, зажгли две свечи, и один из членов семьи проводил там час времени. В течение трех дней и трех ночей мы все по очереди сменяли друг друга. Потом мы все собрались вместе — вся семья и отец Вазнер, и в полном мире и согласии все мы сказали одно и то же: не мы нашли это место, но место нашло нас.
В четверг мы встретились в городской конторе и торжественно получили документ, все вместе, на совместное владение. Потом отправились на наш холм. Руперт с Вернером срубили два дерева из наших лесов и сделали из них крест двенадцати футов в высоту. Потом они отнесли его на самую высокую точку холма, позади дома, а мы все шли за ними, поя и молясь. На верхушке крест был установлен, пока мы пели гимн благодарения. Мы узнали в Калифорнии, что испанские миссионеры таким образом вступали во владение каждым новым местом на побережье.
Нужно самому потерять дом, чтобы по достоинству оценить слова: «дом, милый дом».
Глава XII
НОВАЯ ГЛАВА
Мы опять отправились в концертный тур на западное побережье. Но на этот раз все было уже по- другому. Мы владели фермой. Теперь у нас было место, которому мы принадлежали. У нас также были фотографии, которые мы повсюду возили с собой. Мы показывали их всем с радостью в сердце. Эти фотографии хранятся у нас до сих пор, и, когда я сейчас гляжу на них, отчетливо понимаю, почему наши действительно хорошие друзья на Среднем Западе, после тщательного их изучения, медленно и осторожно говорили:
— Надеюсь, вам нравится это место.
Тот вид, который мы в действительности купили, проявляется на этих фото не слишком хорошо, а что хорошо смотрится — то не слишком прельщает. Но они были всегда с нами, как карточка новорожденного малыша у его родителей. С гордостью и торжеством они показывают ее всем вокруг: «Разве это не прелестно?» Нет, совсем нет. Этот маленький краснолицый карлик вовсе не прелестен, но никому из их друзей не хватит духу сказать это вслух. То же самое было и с нашими друзьями, которые не были на Льюс-Хилл в тот чудесный сентябрьский день и видели лишь фотографии убогого домишки и кривых сараев. Но все они хотели разделить наш энтузиазм и смело разражались теми восклицаниями, которые мы хотели услышать.
Одна из самых главных особенностей человеческой жизни — способность строить планы. Даже если они никогда не обращаются в реальность — вам принадлежит радость ожидания.
Пока наш путь лежал на запад, это было великолепным занятием для нас. Так как соседняя ферма оказалась ужасной сделкой, когда была предложена нам на продажу, мы «купили» и ее тоже, и теперь владели почти семьюстами акрами земли. И что же мы собирались с ними делать?
Вермонт — молочная страна. Самой очевидной вещью для нас было — удариться в молочный бизнес и построить — со временем — большой коровник на сто пятьдесят коров, которых, как люди уверили нас, наша местность вполне могла прокормить. Первым, что нам предстояло решить — какая порода коров.
— У нашего соседа у подножия холма — джерсейская порода, — сказала Гедвига. — Они очень мило выглядят, прямо как олени. И на некоторых лучших фермах вокруг Стоу тоже джерсейская. Они говорят, выглядят почти как апельсиновый сок — желтое, с масляным жиром.
