Воины Карла XII

Входят Эригона и Феано.

Эригона (снимая с головы корзину). Почему он не отвечает?

Феано (все еще с ножом в руке). Его здесь нет. Он пошел в горы играть с пастухами.

Эригона. Шатер стоит настежь… дары разбросаны…

Феано. Дитя мое!

Эригона. Мать моя, взгляни! Венки сорваны с алтаря…

Феано. О боги, не дайте сбыться предчувствию, что овладело мной!

Эригона. Но что случилось? Эвритос, ты меня больше не слышишь?

Феано (привлекая ее к себе). Кроме любви, женщине остается лишь одно.

Наступает ночь. Появляются со своими прислужницами эринии в черных одеяниях, с мертвенными лицами и ввалившимися глазами. Они становятся в ряд, так близко друг к другу, что, подняв руки, к которым прикреплены их мантии, закрывают все, что за ними. В таком положении они стоят долго, полуотвернув головы.

Эригона (в темноте, далеко позади них, жалобно). Эвритос!

Долгое молчание. Глухой удар в литавры.

Эриния (стоящая с края справа). Увядший лист упал с древа времени.

Эриния (крайняя слева). Год мрака.

Долгое молчание.

Эригона (еще дальше). Эвритос!

Продолжительное молчание. Глухой удар в литавры.

Эриния (справа). Еще один лист упал с древа времени.

Эриния (слева). Еще один год мрака.

Долгое молчание.

Эриния (справа). Она умолкла.

(Эринии опускают руки и тихо уходят.)

Ночь сменяется сумерками. На месте шатра возвышается холм, поросший травой. Жертвенник перестроен и достигает высоты человеческого роста; к нему ведут несколько ступеней.

Филеас (несет последний камень и кладет его на верхушку алтаря в правом углу). Годы идут, годы мрака… Эрос! Я окончил твой жертвенник, я — ничтожный человек, мог послужить тебе… Никогда я не забуду ее, даром что я — безобразный, старый бедняк, который едва осмеливался подползать к ней на коленях, чтобы поцеловать край ее одежды. Будь благословен, Эрос, за эти благоухающие озимые всходы в моем сердце!

К жертвеннику осторожно приближаются пастухи, вооруженные щитами из буйволовой кожи, кольями и рогатинами. Все обступают жертвенник и суеверно касаются двумя пальцами — указательным и средним — сначала камней жертвенника, затем своей груди.

Седобородый пастух. Может ли защитить нас от Ксеркса твой Эрос?

Филеас. Он может помочь вам радоваться жизни, даже если в груди вашей будет торчать копье.

Седобородый. И сюда долетает шум от Саламина. Горожане попрятали свое золото в мешки и сели на корабли с женами и детьми. Нас бросили на произвол судьбы.

Бледнолицый пастух. Это прорицатель Эвритос дал им совет покинуть город, когда змея в храме Паллады отказалась от пиши.

Седобородый. Нас, пастухов, он позабыл и предал.

Филеас. Зато они увенчали его лаврами.

Бледнолицый. Его слава, словно орел, парит над Элладой.

Седобородый. Но как ни высоко он залетел, камень из пращи может настичь его.

Бледнолицый. Целый день стоял он с закрытыми глазами на скале над морем и прорицал.

Филеас. Какой же совет дал он?

Бледнолицый. Бежать за море, на дальний остров и основать там новое царство.

Филеас. С новыми храмами и, быть может, даже с новыми богами.

Бледнолицый. Если дело дойдет до битвы — не уцелеет ни один эллин, — таково его пророчество.

Седобородый. Битва при Саламине кипит с рассвета. Подойди сюда, и ты увидишь корабельные мачты. Скоро варвары обрушатся на нас. Я спрятал свою жену и детей в дупле дерева.

Филеас. Я мало верю пророчеству Эвритоса.

Бледнолицый. Ты безумец, старый Филеас.

Филеас. Не впервые мне слышать это. Слава тебе, Эрос, за все, чем ты наделил меня в моем безумии.

Седобородый. Кто бежит сюда по полю?

Филеас(не оборачиваясь). Может статься, вестник победы.

Седобородый. Он больше похож на царя. Скорее, впрочем, на призрак царя. Плащ его развевается по ветру, а на виске зияет кровавая рана.

Бледнолицый. За ним бегут люди и бросают в него камнями, но они устали и начинают отставать.

(Вдруг.)

Да это прорицатель Эвритос!

Другие пастухи. Эвритос?

Филеас(не оборачиваясь). Наши победили. Прорицатель солгал.

Эвритос (в лавровом венке, увитом лентами, но с кровавой раной на виске). Помогите мне добрые люди и друзья! Меня хотят лишить жизни.

Седобородый. Если кому лишить тебя жизни, так это нам. Добро пожаловать к родным пенатам, прославленный жрец, увенчанный лаврами в Дельфах, Афинах и в Олимпии и побитый камнями при Саламине.