хижину. Раздвинул занавески, так что внутрь полился дневной свет.
Пожив в особняке Сасс на берегу океана, он понял, как любит свою хижину. Каким бы красивым ни был дом у Сасс, место это не для него. Но Сасс показала ему также нелепость его добровольного заточения. Хотя ему нравились далеко не все, с кем он встречался в эти дни — в городе, по дороге, обитатели и гости дома Сасс, — по крайней мере он снова обрел свой голос. Прятаться значит влачить жалкое существование, а не жить, а уж прятаться от воспоминаний вообще самое последнее дело. И вот он начал работать снова, и это стало пусть болезненным, но возрождением. Благодаря Сасс, он больше не прежний бездельник Шон Коллиер.
А последнее и самое важное то, что его дом переменился, после того как в нем побывала она. Теперь он время от времени видит мысленно, как она сидит у огня, стоит перед ним в его халате, лежит на его диване. Ее присутствие будет всегда согревать дом, где он живет.
Он сидел у окна и глядел на лес и опускающееся за него тусклое северное солнце. Он знал, что должен работать. Но сегодня никак не мог собраться с мыслями. На этой неделе, если все будет хорошо, Сасс должна закончить съемки фильма. Забавно, что он до сих пор ощущал себя его совладельцем, словно вложил в фильм свои капиталы.
Он рассеянно крутил в руках открытку, присланную ему Сасс из Ирландии. Он даже не знает, почему сохранил ее, разве что ему порой кажется, что она хранит на себе прикосновение ее рук. А иногда он думает, что росчерк с завитушкой в ее подписи сделан ею специально, чтобы он улыбнулся.
Спохватившись, Шон Коллиер поднялся из-за стола и положил открытку в шкатулку, где хранил разные дорогие ему мелочи. Он прошел на кухню, натягивая на себя старый свитер.
Хотя стояла середина дня, он добавил себе в кофе добрую порцию виски. Потом уселся у огня, протянул ноги, потягивая горячую жидкость. И, глядя на пламя и чувствуя, как от ног к сердцу поднимается тепло, понял, что цвет пламени чем-то напомнил ему Сасс. То ли ее волосы, то ли улыбку, а может, сам блеск огня вызывает в его сознании мысли о Сасс.
Откинув назад голову, Шон закрыл глаза. В темноте он увидел ее лицо, каким оно было в ту последнюю ночь, в тот первый день, в каждое мгновение, когда он ее видел. Он был счастлив, что у нее есть мечта, что она почти осуществилась и что Сасс скоро увидит плоды своего труда. Возможно, он сходит и посмотрит фильм. Возможно, сможет вновь пережить эту историю, лишь бы видеть лицо Сасс Брандт.
11
— Сасс, пора приниматься за дело, свет вроде бы подходящий.
— Иду, Чарли.
Сасс нагнулась к зеркалу и провела салфеткой по щекам. Мириам, конечно, молодец, но лицо ей делает такое, словно к вечернему выходу на сцену. А ведь она скромная ирландская женщина, простая домохозяйка, не имеющая представления о косметических ухищрениях. Удовлетворенная результатом, Сасс смяла бумажную салфетку и отшвырнула ее прочь. Лизабет мгновенно оказалась рядом.
— Дай-ка я поправлю.
Сасс хотела было отказаться от ее услуг. Лизабет скучала без дела, и на второй день после приезда в Ирландию Сасс поняла, что ей следовало оставить ее дома присматривать за делами. Но раз уж она оказалась здесь, Сасс позволила ей хлопотать вокруг себя. Она подняла подбородок, и Лизабет поправила маленький кружевной воротник, скромное жемчужное ожерелье, бывшее единственным украшением костюма. В заключение она повозилась несколько мгновений с кардиганом и отошла.
— Как я выгляжу? — поинтересовалась Сасс, хотя ее меньше всего интересовало мнение Лизабет. Она и сама знала, как выглядит. Как раз для роли. Она настоящая Мойра.
— Неплохо, — ответила Лизабет.
— Как это понимать?
В глазах Лизабет появилось смущение, она не знала, что ответить, не подозревая, что Сасс шутит.
— Выглядишь ты великолепно. Но все-таки я думаю, что тебе не стоит так скрывать свою фигуру.
— Я не на конкурсе красоты. — Сасс снова повернулась к зеркалу. — Мойра одевалась скромно. И это делает ее измену тем более мучительной. Она не была сексуальным созданием, не выставляла свою красоту напоказ и не соблазняла ею старика. В этом все и дело: мы все уязвимы.
Удовлетворенная своей отповедью, Сасс взглянула с усмешкой на Лизабет и взяла ее за локоть.
— Я просто не знаю, что мне делать с тобой и Куртом. Вы оба все время ходите с вытянутыми лицами. А я-то думала, что тебя хоть немного увлек мой проект.
— Мне очень интересно, — заверила ее Лизабет, немедленно отозвавшись на похвалу; лицо ее прояснилось и стало почти красивым. — Ах, Сасс, я знаю, что этот фильм как раз подходящая для тебя вещь. Просто мне хотелось, чтобы ты показала в нем весь свой блеск.
— Тут у меня есть возможность показать свое сердце, — весело сказала Сасс, — а мне давно хотелось этого. Я устала от фильмов, демонстрирующих мои внешние данные. Зри в корень, Лизабет. Обращай внимание не только на оболочку. Надеюсь, что мои зрители это сделают.
С этими словами Сасс вышла из трейлера и вдохнула полной грудью воздух великолепного весеннего дня. Увидев съемочную группу, она весело махнула рукой. И вскоре Лизабет уже слышала лишь звуки ее голоса, уже не разбирая слов. Она встала в дверях трейлера. В походке Сасс ощущалась весна, какую Лизабет никогда еще в ней не видела. Вздохнув, она спустилась на землю, довольная тем, что хотя бы прекратился дождь. Она уже устала от него и не меньше, чем Курт, тосковала по теплому солнцу.
— Чувствуешь себя покинутой, Лизабет?
— Ричард! — Она вскинула голову и прищурила глаза. Сюрпризы ей не нравились, а это был явно тот случай. — Что ты здесь делаешь?
— Решил посмотреть, как у вас тут идут дела.
— Что ты говоришь! — протянула Лизабет, скрестив на груди руки. Ричард шел с ней рядом. Он был одет как для Лос-Анджелеса, в костюм с галстуком, ботинки были великолепными, пока не встретились с мокрой почвой Ирландии. Он нес папку, крепко сжимая ее, будто что-то ценное.
— Нелегко вас было отыскать, — пожаловался он.
— Я не думала, что это будет так трудно. В этой части острова все знают, что мы тут снимаем.
— Я имел в виду, что до вас тяжело добраться. Дороги в безобразном состоянии.
Разговаривая с Ричардом, она не отрывала глаз от Сасс. Если его приезд означал какую-либо неприятность, Лизабет хотела узнать о ней первая. Тогда она смогла бы прикинуть, как смягчить удар. — Что тебя привело сюда, Ричард?
— Бизнес.
— Не сомневаюсь, — сказала Лизабет. — А в чем дело? Все идет неплохо. К тому же мы и так через несколько дней возвращаемся в Лос-Анджелес. Так что же тебя беспокоит?
— Сасс истратила изрядную часть своих денег на этот фильм. Я этим встревожен.
— Это ее деньги, Ричард.
— Это наши рабочие места, Лизабет, — напомнил он, — а также карьера Сасс. Она еще молода, но не настолько, чтобы вернуть себе все, если это дело не выгорит. И мне кажется, она это не понимает.
Ричард остановился, и Лизабет вместе с ним. Они подошли к краю толпы, глазевшей на происходящее. Одетые в черное старики стояли, держась за руль велосипеда, молодые парни сбились кучками, болтая как сороки, женщин почти не было видно. Над всем лицедейством молча возвышалась деревня. Впереди утесы резко обрывались в море. Ричард невольно признал, что зрелище великолепное и трогательное. Он был уверен, что в визуальном отношении фильм получится замечательный. Вот только неизвестно, принесет ли он какие-нибудь деньги. Тут его увидела Сасс и заторопилась к нему.
— Ричард! Боже мой, Ричард! Что ты здесь делаешь?
Протянув руки, Ричард обнял ее. Если бы он не слышал ее голос, то не сразу бы понял, что это Сасс. Он отстранил ее от себя, чтобы разглядеть получше. Она была прекрасна и сияла миловидностью, какой он
