— Не могу понять, почему они не находят тебя интересным, — задумчиво произнес Джордж. — Может быть, все дело в твоем к ним отношении.
Стебли глаз изогнулись, и оба глаза уставились на пса.
— Они воспринимают только мою физическую внешность, мою ярость, но не пытаются войти в контакт с моей интеллектуальной сутью, каковая и является моей подлинной самостью.
— Может быть, они так относятся к тебе, потому что ты хочешь оторвать им конечности, — высказался Уокер.
— Варвары. Они обладают технологиями, но у этих стяжателей и хапуг начисто отсутствует культура!
— Мало того что они стяжатели, они еще и похитители, не забывай, — подсказал Джордж.
— Мучительно мое положение, напрасны надежды, печален мой смех.
Уокер поджал губы.
— Ты очень хорошо владеешь словом.
— Ты так думаешь? — Темные задумчивые глаза, каждый из которых был размером почти с человеческую голову, воззрились на Уокера. Но он не дрогнул. — Как ты можешь судить? Ведь ты выражаешь свои мысли совсем по-другому.
— Да, по-другому, — с готовностью согласился Уокер, — но я сразу распознаю истинные чувства, как только слышу их выражение.
Джордж покосился на друга, но ничего не сказал. Человек пока всего лишь следовал советам пса.
— Конечно же у вас есть песни и поэмы, сочиненные для удовлетворения чисто эстетических потребностей, и эти произведения не имеют ничего общего с обычными формальными средствами передачи информации?
— Как я рад, что не вспорол тебе живот и позволил есть и пить. — Вертикальная челюсть медленно приоткрылась и закрылась.
— Я тоже очень рад, — искренне произнес Уокер. Один гигантский глаз был так близко, что Уокер видел в нем свое отражение.
— Хотите послушать сагу о моем народе?
Во второй раз за сегодняшнее утро Уокер уселся на мягкий дерн.
— Хочу больше всего на свете.
Как истинный оптовый торговец, Уокер уже давно научился лгать, и лгать эффективно. Правда, ему было весьма любопытно посмотреть, что будет делать Браук. Что касается Джорджа, то он содрогнулся. Туукали то ли не заметил этой реакции, то ли неверно ее истолковал.
Уокер ожидал мастерского красноречия от гигантского инопланетянина. Чего он не ожидал, хотя и следовало, так это многословия, которым туукали выразил свои чувства. Ожидавшие коротких рубленых стихотворных фраз пленники с Земли получили, по-видимому, бесконечную гортанную песнь, выдержанную в безупречных рифмах и размерах и повествующую об одиночестве их нового знакомого. То, что они всей душой разделяли чувство изоляции и оторванности от родного дома, не могло смягчить невероятную скуку, от которой неминуемо, рано или поздно, оба землянина рисковали погрузиться в глубокий сон. Но ни человек, ни пес не могли позволить себе такой риск, опасаясь, что вдохновенный певец может очень неблагосклонно отнестись к такому бессловесному пренебрежению к его усилиям.
Через полчаса нескончаемых жалобных речитативов Уокер, однако, понял, что надо что-то предпринять. Но как положить конец этому заунывному песнопению, чтобы не вызвать недовольства туукали? Положение спас Джордж.
Пес начал выть. Это был такой знакомый, но одновременно неожиданный звук, такое полновесное напоминание о далекой, исконной Земле, что Уокер едва не задохнулся. Он не стал копаться в причинах такого поведения пса, ибо был больше озабочен тем, как туукали отреагирует на этот вой.
Браук перестал декламировать и уставился на пса. Запрокинув голову и закрыв глаза, погрузившись на самое дно своей собачьей тоски, Джордж даже не заметил, что туукали замолчал. Уокер тщетно попытался привлечь внимание друга. Браук, казалось, подался вперед. Если гигант решит ударить, подумал Уокер, то он не сможет остановить Браука.
Мгновение, в течение которого туукали прислушивался к вою Джорджа, показалось Уокеру вечностью. Потом гигант сложился еще больше и снова принялся декламировать, на этот раз еще громче, подгоняя модуляции голоса к повизгиванию и завываниям сидевшей перед ним собаки. Испытывая невероятное облегчение, окончательно ошеломленный Уокер понял, что ему остается только одно — покорно слушать дальше. Только иногда, когда ему казалось, что чудовище не смотрит в его сторону, он прикрывал уши ладонями.
Невыносимый дуэт продолжал выть и причитать невероятно долго, и песнопение закончилось в тот момент, когда Уокер был уже готов с воплем броситься на ближайший электрический барьер. Видимо, землянин и туукали решили поздравить друг друга с удачным выступлением, ибо массивное щупальце нежно обвило протянутую собачью лапу. Ошалевший Уокер бросился к ним.
— Что это было? — спросил он, обращаясь к Джорджу и имея в виду этот немой разговор, из которого он ничего не понял.
Джордж смотрел мимо Уокера на массивное, скорчившееся тело туукали.
— Мы оба осудили твою бесчувственность. — Пес ясными глазами взглянул в лицо Уокеру. — Тебе следовало присоединиться к нам. Это бы скрепило наши отношения.
— Я исправлю свою ошибку. Буду иногда вставлять в разговор поэтические реплики. — Он мгновение поколебался, глядя на умолкнувшего инопланетянина. — Думаю, наш новый друг может помочь нашим попыткам выбраться отсюда.
Джордж медленно повел головой из стороны в сторону:
— Ты все еще думаешь об этом? Я уже не раз говорил тебе, чувак, что если даже мы выберемся из большого загона, то куда мы побежим дальше? Мы на космическом корабле. В космосе. Ты помнишь, что такое космос? Ты понимаешь, что он холодный, темный и безжизненный? Ты помнишь, что там нет воздуха? Куда ты собрался выбираться?
— Мы будем действовать постепенно, дворняжечка.
Пес приподнялся на лапах, чтобы казаться выше.
— Не называй меня так. Когда мы познакомились, ты спросил, как можно меня называть. Дворняжечка для меня неприемлемо.
— Ладно, — улыбнулся Уокер. — Думаю, тебе не понравится, если я буду звать тебя лохматой задницей.
Джордж бросил на Уокера предостерегающий взгляд:
— Ты хочешь, чтобы я нассал тебе на ногу?
Посерьезнев, Уокер объяснил:
— Я должен хотя бы думать о побеге, Джордж. Если я не буду этого делать, то сойду с ума от сидения здесь, ожидая, когда виленджи решат от нас избавиться. Конечно, скорее всего, мы ничего не сможем с этим поделать, но я лучше буду стремиться к недостижимой цели, чем просто ничего не буду делать.
Пес недоуменно пожал плечами:
— Поступай как знаешь. Что касается меня, то я получаю удовольствие, катаясь по траве, или как там называется то, что растет в большом загоне, мне нравится грызть брикеты и долго спать. Но, пока это не грозит смертью, я готов иногда выслушивать человеческие бредни.
— Не могу ничего обещать, — предостерег друга Уокер.
Пес вздохнул:
— Итак, каков же будет наш первый шаг на пути к неизбежному краху?
— Мы оценим наши силы. Посмотрим, чем мы располагаем, какие возможности есть в нашем распоряжении. Моя работа научила меня так поступать, когда складывается трудная ситуация.
— Эта оценка не займет много времени. — Пес поднял лапу. — Оружия у нас нет. Я могу царапаться и кусаться. Ты можешь царапаться, кусаться и действовать на нервы. — Пес посмотрел мимо Уокера на отдыхающего туукали. — Если он захочет активно участвовать в безумии, каковое ты сможешь заварить, то наш друг Браук будет способен на гораздо большее. Что еще? Я ничего не забыл?
