Меня охватило чувство восторга и радости. Тотчас последовало невероятное просветление. Не было Великана. Он (злился со мной. И мне открылся высокий порядок вещей. Все, что раньше было неясно и непонятно, прояснилось до предела. Вместе с сознанием жизни и порядка всей Вселенной пришло чувство морального возвышения. Я понял, что достиг именно того, к чему стремился всю жизнь.
— За — блу — дил — ся! — вдруг эхом пронеслось в горах. Мне показалось, что источник этого эха катастрофически быстро несся ко мне и, достигнув нашей поляны, взмыл вверх и оттуда направился ко мне. Я напрягся и в следующий миг услышал обыкновенный человеческий голос сверху:
— Заблудился — и вот так ты обращаешься с детством! — Там, выше меня, на склоне, стоял Барба.
И все вернулось на круги своя.
Я заметил Великана на краю пропасти, в которой еще дымился туман. В следующий миг он шагнул в нее и исчез. Мне показалось, что он перед этим оглянулся, и лицо его было сердито.
— Я вижу, ты сильно растерялся, — говорил мне Барба, направляясь ко мне.
— Я шел в правильном направлении, — продолжал он, — а ты чуть отклонился. Поэтому разминулись. Но вот и встретились. А что проблуждал — с кем это не бывает.
— С одним китайским философом было еще хуже, чем с тобой, — снова стал балагурить мой Барба, вдохновленный нашей встречей и солнечным ярким небом. — Он заблудился хуже, чем ты. Приснилось ему однажды, будто он бабочкой порхал в цветущем саду. Ему очень понравился этот сон, и он стал усилием желания вызывать его часто, потом еще чаще… и научился в конце концов, засыпая, сразу во сне порхать бабочкой в саду. В результате он запутался и не мог понять, кто он на самом деле: китайский философ, которому снится, что он бабочкой порхает в саду, или бабочка, порхающая в саду, которой кажется, что она китайский философ.
— При чем тут бабочка и китайский философ, — огрызнулся я, все еще находясь под влиянием сурового обаяния моего Великана.
— А при том, что ты, по — моему, тоже не прочь порхать. Я понимаю, тебя горы вдохновляют к полету. Но именно в горах надо твердо стоять на земле, не забывать, что высоко стоят только горы, а человек лишь стоит на горах.
Эти нравоучения меня сразу вернули к действительности, но совершенно опустошенным и озлобленным. Мне неудержимо хотелось отыграться на Барбе.
— Тебе, любителю философии, не мешает знать, помимо всего, что ты знаешь о китайских философах, еще одну восточную мудрость.
— Какую? — с изумлением и страхом почувствовал Барба напор злости во мне.
— Ату, согласно которой лучше сумным человеком яму копать, чем с дураком плов кушать. И лучше с Великаном в тумане порхать, чем с тобой стоять на горе.
Так подумал я…
В детстве мы слышали много хороших сказок. Потом сказки сопровождают нас всю жизнь. Каждый хороший сон — сказка.
Описанное здесь мне приснилось, дорогой читатель. Общаясь наяву с другом, я рассказал ему этот сон. На это Барба сказал, что у каждого человека есть свой Великан, и что каждый, хоть раз, с ним встречался. Но люди стыдятся этих встреч и не любят о них говорить. А я считаю, что стыдиться тут нечего, и что, наконец, настала пора разобраться с нашими Великанами. Ведь они наши.
Мне кажется, сейчас, как никогда, они ждут встреч с нами.
Если не дождутся, могут уйти навсегда.
ФИЛОСОФСКАЯ СКАЗКА. ТОЧНЕЕ — ОКОНЧАНИЕ СКАЗКИ
Все персонажи в этой древней китайской сказке нам знакомы, кроме Куя. Его я и представляю вначале.
Куй — одноногое мифическое существо тёмно — голубого цвета, похожее на безрого быка. Его рёв звучал как гром.
А теперь сказка.
Куй восхищался Сороконожкой; Сороконожка восхищалась Змеей; Змея восхищалась Ветром; Ветер восхищался Глазом, а Глаз восхищался Сердцем.
Куй, обращаясь к Сороконожке, сказал: «Я подпрыгиваю на одной ноге и так передвигаюсь. В мире нет ничего более простого, чем я. А тебе приходится сейчас использовать десять тысяч ног, разве это не обременительно?».
«Нет, это не так, — ответила Сороконожка. Я двигаюсь при помощи моего естественного устройства и не знаю, почему это так».
Сороконожка, обращаясь к Змее, сказала: «Я передвигаюсь при помощи множества ног, однако не достигаю твоей скорости, хотя у тебя нет ног. Почему?».
«Мною двигает естественное устройство, — ответила Змея, — разве можно это изменить?».
Змея, обращаясь к Ветру, сказала: «Я передвигаюсь, двигая хребтом и рёбрами, так как обладаю телесной формой. Ты же с воем поднимаешься в Северном океане и с воем переносишься на Южный океан, хотя лишён тела. Как же это происходит?».
Ветер сказал: «Да, это так. Я поднимаюсь с воем в Северном океане и переношусь на Южный океан, однако если кто?либо тронет меня пальцем, то победит меня; если станет топтать ногами, то тоже меня одолеет. Хотя это и так, но ведь только я один могу ломать большие деревья и разрушать большие дома. Поэтому я использую множество маленьких непобед и превращаю их в большую победу» -
В семнадцатой главе, называемой «Осенний разлив», мудрой древнекитайской книги «Чжуан — Цзы», откуда взят этот миф, на этом прерывается беседа. Далее, в повествование включаются другие сюжеты.
Вне беседы остались Глаз и Сердце. С позиции философии
Дао, представленной в этой книге, понять незавершенность беседы можно. Читателю предлагается самому домыслить беседу Глаза и Сердца, которые по форме еще проще, а по содержанию ещё глубже должны идти к истине. Ведь по философии этой книги, Дао, которое может быть выражено словами, не есть постоянное Дао. Имя которое может быть названо, не есть постоянное имя.
Но мы дети другой культуры, и нам всегда хочется истину обозначить словами. Поэтому и я не могу удержаться от соблазна представить продолжение беседы.
Глаз и Сердце наиболее интересные герои этой сказки. Продолжение сказки могло быть таким.
Ветер, обращаясь к Глазу, сказал: «Я бываю везде, на всех морях и континентах. Поэтому мне всё известно. Ни один дом, как бы он ни закрывался, не может от меня скрыть свои тайны — я проникаю в любую щель. Я знаю каждую щель потому, что могу обнять ее со всех сторон. Однако ты хотя не всё видишь, и не везде бываешь, знаешь больше меня. Почему?».
«Я связан естественным образом с Мозгом, — ответил Глаз, — передаю ему все образы, и он раскрывает их смысл. Таково наше естественное устройство».
Глаз, обращаясь к сердцу, сказал: «Мы с мозгом должны много трудиться, чтобы дойти до какой?нибудь Истины и не впасть в ошибку. И нет у нас покоя, но много сомнений. А ты можешь постичь Истину мгновенно и без сомнений. Почему?».
«Ваши мысли, — ответило Сердце, — подобны плывущим по небу облакам. Они приходят и уходят. Поэтому все чем?то похожи на Ветер. У вас нет покоя, потому что вы живете только с этими облаками
— мыслями. Я же смотрю не на облака, а на бескрайнюю голубизну неба, что за облаками, и сливаюсь с ним. Моё спокойствие от того, что в этом слиянии я полностью нахожу себя».
Нотабене: Глаз, Мозг и Сердце находятся в разных местах человеческого тела. Что они хотят этим подчеркнуть — свою самостоятельность или Гармонию? А может и то и другое. Ибо Гармония предполагает согласованность различных частей.
