мир… за исключением вот этого уголка депрессивной русскости…
– Но, видать, и этот уголок обречён, как обречена оказалась Держава, тысячу лет державшаяся за своё (или за чужое?) пространство?
Меня такой вариант не радует, но это, как сказал как-то Вадим Кожинов, связано с особенностями моего воспитания.
Отвлекусь от воспитания и задам вопрос, воспользовавшись формулировкой самого Игоря Харичева:
Вот и посмотрим на «жизнь людей» – на то, как и чем живёт человек (в данном случае наш русский человек), обращённый наконец во всемирную веру, то есть поверивший в комфортную безопасность и разумную достаточность потребления.
Есть в этой неведомой жизни что-то узнаваемое. Герои романа «Будущее в подарок» всё время интересуются, когда им «принесут выпить». Пьют не что попало, а виски. Или изысканные вина, производимые в Чили или в Аргентине (к 2060 году в Европе виноградников не осталось). Выпив, непременно оценивают «тонкий изысканный вкус», «чутко наслаждаются букетом», а ополоснув горло «густой жидкостью с достойным зрелым вкусовым букетом», – воздают должное закуске, в которой особо ценится «сдержанный, но тонкий вкус Пармезана».
Оставаясь наедине с меню, герои «изучают кухни разных народов, традиции и предпочтения» и перечисляют все возможные сорта чая, «от чёрного индийского до зелёного, жасминного и красного, имбирного». Когда же трапеза доходит до основных блюд, я их не перечисляю из экономии места, а думаю о том, как сказалась на характере нашего человека тысячелетняя проголодь с периодическими голодухами, да и прихоти климата с его неурожаями, – кто ж упрекнёт жителя такого ненадежного пространства в том, что он никак не наестся?
Но, кроме пропитания, – чем живёт в будущем человек, добравшийся, наконец, до несбыточного прежде комфорта?
Развлекается. Расслабляется. Отдыхает в свободное время.
В свободное – от чего? От работы?
Но работа, от тяжести и грубости которой впору человеку сбежать, – переложена на роботов. Чем сам- то человек занимается?
Он занят теперь «в сфере услуг». То есть обеспечивает других занятых (тем же), когда те «просят выпить». (Лунная колония – исключение, на фоне которого особенно хорошо видно общее благоденствие).
«Что такое “Чернобыль”» – никто уже не помнит.
Чем занять людей, «чтобы у них хоть что-то было в головах», кроме бесконечных телесериалов и нескончаемого голливудского мордобоя?
Задаю в этой связи традиционно-русский вопрос: а что в 2060-м году люди читают?
Книги очень дороги, и читают их только богатые оригиналы. Русскую классику ценят больше за рубежом: с удивлением открывают Достоевского, обнаруживая там немало интересного. Основная же масса обходится без книг. Потребляют интернетное.
И тут я задаю самый последний и самый дикий вопрос: а сохраняется ли у этих счастливцев хоть капля безумия?
Безумие – приберегаемая природой на всякий случай готовность к непредвиденным условиям и действиям, – та сумасшедшинка, которая в принципе есть у всех людей, у всех народов, во всех социальных слоях, – но в русской традиции окружена загадочным флёром и носит яркое, летящее, всеобъясняющее имя: «Дурь».
Я прочёл роман Харичева и утверждаю, что нет у автора не только ясного суждения на этот предмет, но нет и подозрения, будто нечто подобное может наличествовать в психологии людей грядущих 2060-х годов.
Так на что же опирается он в своей футурологии?
На интеллект!
На чей? На интеллект большинства, между развлечениями голосующего с помощью роботов?
Господи! Да не великие ли интеллектуалы (Маркс, Энгельс и их умнейшие соратники и ученики) стояли у истоков самой крутой диктатуры в новой человеческой истории и даже пустили по Европе признак коммунизма?
А нацизм гитлеровский – обошёлся ли без умников, доказывавших полезность выведения высшей расы для развития человечества? Не буду записывать в такие умники людей вроде Розенберга, – но если бы фашистский ужас не заставил человечество прихлопнуть этот эксперимент, – нашлись бы философы – подвели бы базу! Без «Заратустры» бы не обошлось, хотя, к счастью для Ницше, его завербовать не успели – сошёл с ума вовремя.
К чему только не оказывается причастен интеллект в безумной человеческой истории! На чьей только стороне не находят ему место! Как только не ухитряется он сохранять присутствие духа и приличное выражение лица!
Получив в подарок будущее, герой романа Харичева, как мы помним,
Это «нечто» не вызвало у меня вопросов, а вот что оно «на лице» – показалось синтаксически странным.
И тут же обнаружилось нечто близкое:
А вдруг это не небрежность синтаксиса? Вдруг это лейтмотив?
Жду сигнала.
Вот он:
И еще:
И еще:
И даже так:
Так это не оплошности стиля! Выражение лица у человека будущего – это продуманная система адаптации в мире, где царит всеобщий обязательный порядок поведения. Его нельзя нарушить, но можно вытерпеть, спрятав «нечто» за выражением «на лице».
Согласен. Будущее неотвратимо. Его не избежать. Его надо вытерпеть.
Но для этого над будущим надо думать. Непрерывно, трезво и по возможности бесстрашно.
Чему и даёт пример Игорь Харичев.
Глава 1
– Где я? – тихо спросил Питер.
– В больнице, – спокойно ответил один из тех, кто стоял рядом. Как и другие, в белом халате, в белой шапочке. Но чувствовалось, что он здесь главный.
