Денис охотно принял предложение. Вслед за тем приятели покинули номер под напутствие Ирины:
– Вы только не ругайтесь. Я прошу.
До чего же прекрасен был окружающий мир за пределами здания, из которого Дмитрий вышел в сопровождении Дениса. Какие просторы открывались глазу. Великолепные пейзажи украшала зелень во всех мыслимых её оттенках. Душа радовалась. Что ни говори, а лето Дмитрий любил больше других сезонов. На этот счёт он готов был поспорить с Александром Сергеевичем Пушкиным. Что хорошего в осени? Жёлтый цвет, разумеется, тоже красив в разных оттенках. Но зелёный куда веселее. И потом осень – пора увядания. Но что общего с увяданием у того, в ком бурлит творческая энергия?
Старая аллея уводила их от центрального здания к закоулкам санаторной территории. Другие здешние обитатели время от времени попадались навстречу. Неспешная прогулка привлекала пожилых людей. Дмитрий давно уже заметил, что он – самый молодой из поправлявших здесь здоровье.
– Представь себе, – принялся рассказывать с весёлым видом Хайтун, – открылись вакансии на звание академика по нашему отделению. Такая возня началась. Каждый из тех, кто повыше, пытается протолкнуть своего человечка. Сражение титанов. Научные заслуги не в счёт. Важно, кто за кем стоит, кто кому задницу лижет. Полная мерзость.
– Всё у нас так, – мрачно заметил Дмитрий. – Наука умирает, а кто-то пытается решить свои мелкие проблемы.
– Наш Логинова толкает. Абсолютный бездарь, но у него родственные связи в правительстве. Я не удивлюсь, если он пройдет.
– И эта страна хочет называться великой.
Реденькие облака висели где-то наверху, покрывая небосвод белесой пеленой, и солнце натужно светило сквозь эту пелену.
– Да, тебе должно быть интересно, – оживился вдруг Хайтун. – Американцам удалось выяснить, что наша галактика находится в стадии столкновения с маленькой галактикой под названием Сагиттариус. Из- за чего, по их мнению, прямо сейчас через Солнечную систему проходит мощный поток тёмной материи. Сообщение об этом опубликовали на минувшей неделе астрономы из университетов штатов Мичиган и Юта. – Приятель глянул на Дмитрия с иронией. – Разумеется, они исходили из представлений, что в центре всех галактик находятся сгустки невидимой материи, образовавшейся на ранних этапах развития Вселенной, и, соответственно, эти сгустки стали центрами притяжения космического газа, из которого позднее сформировались галактики.
– А ты по-прежнему не веришь в существование тёмной материи?
– Я не нуждаюсь в данной гипотезе, как говорил великий Лаплас. Что это за материя, которая никак не проявляет себя?
– Она проявляет себя через гравитацию. А не видим мы её потому, что она состоит из неизвестных пока частиц, которые практически не взаимодействуют с нашими приборами, – недовольно пояснил Дмитрий. – Что-то вроде нейтрино, только ещё более неуловимое… Что там насчёт столкновения галактик?
– Галактики, как и положено, движутся друг относительно друга, и если в ходе этого движения они сближаются, происходит их взаимное проникновение – этакое столкновение, растянутое на миллионы лет. – Хайтун добродушно улыбался. – Так вот американские астрономы обнаружили, что подобное столкновение наша галактика переживает в данный момент. Какое-то время назад маленькая галактика под названием Сагиттариус подошла слишком близко к нашему гигантскому Млечному Пути, и для неё это событие закончилось плачевно. Притяжение Млечного Пути разорвало Сагиттариус на отдельные звезды и межзвездный газ, и они стали втягиваться внутрь нашей более крупной галактики. Определить это несложно. В отличие от звёзд Млечного Пути, которые движутся в его плоскости, обращаясь вокруг центра нашей галактики, «чужие» звёзды движутся поперёк этой плоскости.
– А вместе со звёздами и газом из Сагиттариуса вытягивается тёмная материя? – не выдержал Дмитрий.
– Так считают авторы работы. – Хайтун состроил пренебрежительное выражение лица. – Причём, её поток будто бы пронизывает диск нашей галактики именно в том месте, где находится Солнце со своими планетами. Но где он, этот поток? – Хайтун протянул вперед руки ладонями вверх, и тут будто вспомнил. – Ах, да! Мы его не замечаем лишь потому, что тёмная материя, как было разъяснено тобой, состоит из практически не взаимодействующих частиц. Какое счастье. Потому что в противном случае поток причинил бы нам страшный вред. Ведь Сагиттариус сблизился с Млечным Путём не один миллион лет назад. – Каким лукавым был его вид.
– Не ёрничай, – Дмитрий смотрел на него с укоризной. – Если мы чего-то не видим, это не значит, что этого нет.
– Но и не значит, что это есть, – тут же ввернул Хайтун.
Обнаружив, что они стоят, Астахов двинулся дальше. Хайтун последовал за ним. Вскоре открылся вид на небольшую речушку. Ребятишки плескались в синевато-коричневатой полоске воды, вздымая россыпи брызг. И хотя глубина была так себе, чуть выше пояса, Дмитрий с радостью присоединился бы к детишкам. Если бы не то состояние, в котором он пребывал. Оставалось одно – с завистью смотреть на детвору.
Так, поглядывая на речушку, он и принялся рассказывать Денису о своих изысканиях.
– У Хокинга и Виленкина расчеты показывали возможность существования параллельных вселенных. Если допустить, что они существуют, логично предположить существование в них двойников. То есть у каждого из нас может быть двойник в параллельной вселенной. И есть вероятность, что в момент, когда каждый из двойников находится в сходной точке своей вселенной, может происходить взаимозамещение. То есть двойники меняются вселенными. Вопрос в том, почему это может иметь место? Похоже, время от времени возникают специальные точки в пространстве, в которых возможен переход из одной вселенной в другую. Я почти закончил расчёты, которые подтверждают это.
– Да? – Хайтун весьма заинтересовался. – И что ты взял за основу?
– Теорию струн.
– Теорию струн?! – Приятель даже остановился, лицо его приняло кислое выражение. – Ты что? Теория струн – полная чепуха.
Дмитрий посмотрел на приятеля чересчур внимательным взглядом.
– Ну, знаешь ли. Если теория струн – чепуха, то что тогда твои фракталы?
– Ты против фракталов?
– Я не против фракталов. Я против того, чтобы фракталами описывать Вселенную. Я против того, чтобы меня описывали фракталом. Это глупость. Что, моё сердце и мой желудок похожи на фрактал? – Последнюю фразу он почти выкрикнул.
Вытянутое лицо Хайтуна будто окаменело.
– Ты можешь говорить что угодно про фракталы, но теория струн – полная чепуха.
Денис гордо повернулся и пошёл быстрым шагом в обратную сторону. Дмитрий провожал его взглядом. Он не собирался бежать вдогонку.
«Ну и чёрт с ним! – мрачно думал Астахов. – В конце концов, зачем оскорблять?.. Я сказал только после того, как он сказал. Всё с него началось. Зачем оскорблять?..»
Дмитрий уже чувствовал свою неправоту, но гордыня мешала ему ринуться за приятелем. Когда, наконец, удалось унять гордыню, приятель скрылся за поворотом. Дмитрий пошёл следом, но быстрые движения отдавались болью в голове. Так что догнать Дениса у него не получилось. Когда он вышел за ворота, ни приятеля, ни его машины уже не было.
«И что мне делать? – спросил себя Астахов. – Я хотел его догнать. Я готов был попросить прощения. Разве я виноват, что он уехал раньше?.. – Дмитрий решил думать о чём-нибудь другом. – Почему, всё-таки, Хокинг допустил возможность выхода информации из черной дыры? Что с ним произошло? Какие вычисления дали такой результат?.. Я могу ему позвонить, – осенило его. – Правда, мобильный в номере. Пока дойду, ещё минут десять пройдет… Позвоню вечером.»
Едва он появился в гордом одиночестве, прозвучал голос Ирины:
– Вы что, поссорились?
Дмитрий упрямо хранил молчание. Постоял у окна, сел в кресло.
